Перед рассветом ветер стал стихать. Волчица осторожно разгребла снег и выбралась наружу. Тундра была белой, будто вновь вернулась стылая, утомляющая бескормицей зима. Было еще темно, но рассветы весной наступают стремительно. Нужно спешить: измотанные весенней пургой птицы и мелкие звери — легкая добыча.

Принюхиваясь, волчица выбежала по оврагу к озеру. Здесь она чутко прислушалась. Ночь была наполнена шорохами: оседал снег, выпрямлялись ветки кустов.

В центре озера, на небольшом островке, что-то шевельнулось, будто упала сломанная ветка. Раздалось тревожное гусиное гоготанье.

Ветер тянул со стороны затаившейся хищницы, и гуси оповещали окрестности. Волчица не стала таиться. Она постаралась быстрее убежать от озера.

Тундра, покрытая недавно выпавшим снегом, казалась безжизненной, покинутой всеми, и это злило и страшило волчицу, потому что опыт подсказывал ей, что, несмотря на отчаянную пургу, жизнь в долине не может быть остановлена.

Старость опасна, старость напоминала капкан, из которого нельзя выбраться, но она чувствовала в себе толчки волчат, может быть, последних ее волчат. И это было сильнее ее старости и немощи.

Теперь она экономила силы, она верила, что в нужную минуту победит, перешагнет через слабость и сумеет вырвать сытое и спокойное продолжение жизни.

Весной или в начале лета волчица приносила постоянно пятерых волчат. Широкогрудую, поджарую, с пушистым хвостом волчицу выбирали самые сильные волки, сразу отличая от других. Именно из-за нее они дрались. Летом в тундре приволье, ловкому охотнику не составляет труда добыть пищу. Но в последние годы оскудели речные долины. Трудно стало волкам: мелкое зверье и птиц распугали стальные машины, исколесившие, изрезавшие гусеницами поймы рек. Тундру забросали огромными бочками, от которых исходило зловоние, а радужные фиолетовые пятна стекали в ручьи, травили воду; в небе часто появлялись вертолеты, извергающие огонь и свинец.

Волчица была заботливой матерью. Молодые волки из ее потомства — сильные и удачливые охотники — были хорошо научены жизни, смысл которой — победа.

Перейдя водораздел, волчица оказалась в долине другой небольшой реки. Сюда, в места, богатые ягелем, заходили олени. Теперь шел отел, и хищница надеялась поживиться отбившимся от стада больным оленем или брошенным теленком.

Когда волчица наткнулась на олений след, то долго обнюхивала его. Темный жгут шерсти на хребтине пошел волнами, в брюхе от голода заныло. След припорошен, но свеж — олени прошли несколько часов назад. Волчица жаждала крови.

Волчица вскоре наткнулась на место кормежки оленей. Тут было слишком мало ягеля, и олени ушли дальше. Торопливо обнюхав копанки, волчица устремилась вперед. За поворотом реки след вытянулся в стежку и стал огибать озеро. И тут она увидела стадо. Олени паслись на другом берегу; силуэты издалека казались особенно маленькими и беззащитными. Стадо было небольшим: с десяток важенок и два сильных молодых тыркылина.

Волчица, внимательно всматриваясь в оленей, поняла, что в стаде нет больных и старых животных, с которыми она бы справилась. В который раз она пожалела о том, что с ней нет отца детенышей.

Волчица стояла с подветренной стороны, но самец заметил ее. Он поднял голову, увенчанную огромными рогами, широкая грудь его напряглась; втянув в себя воздух, вожак фыркнул недовольно, будто предупредил остальных быть готовыми, а ее, волчицу, предупредил не подходить ближе и не тревожить стадо.

С ненавистью волчица смотрела на самца: за ним сила, решимость, он готов броситься и растоптать ее. Она была слишком неповоротлива, слишком тяжела и слаба, чтобы ввязаться в борьбу с самцом. Пробираясь по тальнику, уходя отсюда, волчица поскуливала от голода и усталости.

Выйдя на большую поляну, волчица увидела табун куропаток, клевавших прошлогодние ягоды с низеньких кустиков голубики. До ближайшей куропатки было метров десять, волчица не выдержала — прежде с ней такого никогда не случалось. Прежде она знала цену выдержке. Птицы панически взмыли.

Волчица еле поднялась, и когда она сделала несколько шагов вперед, ее стало пошатывать от усталости и голода. Куда ж подевалась прежняя сила и выносливость? Почему тело перестало быть гибким и упругим, как прежде, почему мышцы потеряли силу и прыгучесть, глаза — точность, а сердце — выносливость?

Глотая снег, волчица стала подниматься по склону, откуда хорошо просматривалась вся низина. Обходя кусты, принюхиваясь к густому аромату хвои, волчица следила за долиной, стараясь различить там малейшее движение. Она верила в свою удачливость.

Внизу, с озерка, снялась стая уток, тревожно закурлыкал журавль на лужайке, потом он поднялся и, плавно, замедленно взмахивая крыльями, как бы переламываясь, полетел прочь.

Восток заметно светлел, мгла рассеивалась, четче вырисовывались кусты — не сплошным массивом, а отдельными ветками. Тьма отделилась от земли легкой синью, в которой ощущалась магическая мощь рассвета, как бы подступившего к кромке небосвода.

В, легком порыве ветра волчица неожиданно уловила слабый запах крови. Она оцепенела: глубоко втягивая воздух, осторожно цедя его, она старалась не упустить еле уловимую нить спасения.

Хищница побежала вперед, азартно принюхиваясь. Незримая нить вывела ее к цели.

Увидев у валуна оленуху с крохотным теленком, волчица легла на снег. Самка была молодой, сильной, может быть, не раз билась с волками и познала цену собственной силы. Волчице с ней не справиться. И рядом нет того, кто был ей теперь необходим, — отца ее будущих детенышей. Она не готова к охоте в одиночку, именно теперь, когда так тяжела и неповоротлива, когда последние неудачные дни истощили силы.

Небо на западе было еще светлым, а восток неистово разливал по снегу алый тревожный рассвет.

Оленуха не заметила волчицу.

Притаившись за небольшими кочками, волчица стала ждать. Или оленуха отойдет от теленка, или теленок отойдет от оленухи. Ждать теперь — значит жить. До добычи всего несколько мощных прыжков.

Важенка стояла боком к волчице, широко расставив крепкие, сильные ноги. Она то и дело подталкивала мордой теленка под себя и слегка приседала, чтобы тот мог дотянуться до вымени.

Рассвет торопил хищницу.

Даже старые важенки, завидя волков, убегали, бросив детенышей, — вековой страх перед жестокостью серых хищников сильнее силы материнства. Но сильная молодая важенка не убежит, не бросит детеныша, а попытается его защитить. Видно, оленуха родилась в стаде, охраняемом двуногим существом, привыкла к собакам-оленегонкам, помогающим этому двуногому существу окарауливать стадо. Она непременно примет ее, волчицу, за собаку. Оленуха могла просто убежать с олененком — тяжелая волчица не в силах была бы догнать их.

Валун, укрывавший оленуху, был совсем рядом, и волчица решилась на дерзкий шаг.

Сдерживая дыхание, хищница поползла к валуну. Она плотно прижималась к насту, оставляя на нем коричневые паутинки — след от кровоточащих трещинок на сосках. Ветер дул со стороны важенки.

Вот валун, холодный, гладкий как яйцо. Волчица вползла на него и замерла.

Оленуха все еще ничего не слышала и не замечала вокруг. Маленький темный комочек выпрыгнул из-под оленухи, не то испугавшись чего-то, не то резвясь. Мать обеспокоенно хоркнула, и ее взгляд скользнул по валуну.

Волчица зарычала и сделала резкий прыжок.

Мягкое, еще скользкое тельце теленка податливо хрустнуло, как слабый, осенний ледок. Волчица почувствовала в пасти вкус теплой, живительной крови. И в то же время боль прошила голову. Она еще держала в пасти свою добычу, видя сквозь кровавую розовую пелену снег, когда какая-то сила швырнула ее в сторону. Волчица взвыла и выпустила добычу. Тут же она попыталась подняться, но рога придавливали ее к земле. Волчица ощутила на себе горячее дыхание, раздувающее ноздри оленухи.

Хищница изогнулась и ударила когтистыми лапами по розовым ноздрям, упругим и горячим. Потом она попыталась дотянуться до глаз, но оленуха отпрянула в сторону. Обезумев, волчица вцепилась в бок важенки, стала свирепо рвать податливую шерсть и шкуру, задыхаясь от ярости.