Элия подняла голову. В центре кабинета стоял Прорицатель Рока. Капюшон плащеподобного одеяния был откинут, черные, без зрачков, глаза смотрели на богиню, а по губам змеилась задумчиво-саркастичная улыбка.

— Что-то осталось не сказанным? — спокойно уточнила принцесса у того, кто был одним из самых опасных ужасов Бездны, а для нее всего за несколько встреч успел стать кем-то вроде приятеля.

— О, несказанного всегда много больше, чем облеченного в слова, такова особенность речей, из чьих бы уст они ни звучали, — в своей обычно-пророческой туманной манере ответил демон.

Элия выгнула бровь, гость же продолжил приближаться к столу. Его одеяние продолжало шелестеть, будто шептать на забытом языке, в котором, стоит только прислушаться, удастся различить слова, а если слушать подольше, то и истолковать их. Но самого движения заметно не было, демон будто смещался в пространстве, фиксируя себя в каждой отдельной точке. Вот он в паре метров слева, миг — и метром ближе, еще мгновение и вот уже стоит у самой столешницы.

— Твое условие было принято и исполнено, Светлая Богиня, — показалось принцессе или в голосе визитера прозвучала мрачноватая ирония.

— О? — теперь уже Элия распрямилась, точно пружина, желая поскорее услышать важные вести, но не встала из рабочего кресла. Гость сам волен выбрать, остаться ему стоять или присесть, она же хозяйка дома, не должна проявлять опаски или поспешности.

— И моего адепта более нет во Вселенных, — усмехнулся Прорицатель Рока. — Тот, чье изображение было передано для наживки, уничтожил его. Но твое желание исполнено. Прихотью Сил, сплетающих судьбы, нить заклятья, через которое прошел удар, едва демон навесил метку на жертву, осталась не тронутой. Желаешь, чтобы я вручил тебе ее конец?

— Разумеется, — любимым присловьем Повелителя ответила принцесса, понимая и опасность, и необходимость заклятья, способного упредить о визите безумного жнеца.

Рука собеседника нырнула под плащ дымной тьмы и вернулась с портретом-зеркалом Шилка. Теперь он стал якорем, к которому крепилась нить наблюдения за опасным безумцем.

Прохладная белая длань с черным узором, словно движущимся под кожей в завораживающих водоворотах, протянула вещь богине. Две руки — обжигающий лед создания Межуровнья и теплота плоти женщины — встретились и на секунду соприкоснулись, закружив Элию и гостя в вихре чужого воспоминания, намертво отпечатавшегося на «якоре».

Злость, ярая досада на свою оплошность, приведшую к таким неприятностям, страх, все это расцвечено яростным, никогда до конца не утоляемым, требующим постоянного насыщения, голодом и жадностью: еще, еще, еще… Души, жертвы, ловушки, бесконечный мучительный и в тоже время ставший единственной целью и страстью круговорот.

Вот страх стал ярче, к нему добавилось напряжение духа и силы, при создании удочки-маяка. Демон искал жертву, исполняя условие навязанного договора. Он боялся. Но искал, потому что суда и возмездия Сил страшился сильнее. Ой, зря! Запутавшийся в сетях собственных ловушек, хозяин не смог рассчитать все риски. Вот крючок коснулся цели и мелькнула вспышка-картинка.

Ярящееся штормовое море, одинокий утес, а на нем безмятежно спит мужчина, укрывшись лишь темным плащом, прямо на голой скале, как на роскошном ложе. Золотые локоны растрепались, на лице улыбка, и он совершенно определенно сух, ни одна капля морской воды или ливня из разверзнувшейся бездны небес не касается его. Возможно, не смеет коснуться? Он лежит, по-королевски раскинув руки и ноги, тот, кто некогда был королем великого Лоуленда и Жнецом Сил Равновесия. Впрочем, почему был? Королевский титул он уступил сыну, но Жнецом остался и поныне. А суть вечного долга породила чутье, которому не помеха безумие или сон.

Едва удочка-нить коснулась спящего бога, он сделал небрежный жест рукой, словно отмахнулся от приставучей мошки. И от жертвы к ловцу по связавшей их нити полетела искра цвета темной стали, подобная блеску меча Жнеца. Или это и был меч — неизменный атрибут Жнеца, — один из возможных обликов оружия, от которого нет спасения? Демон не успел даже осознать своей фатальной ошибки, искра коснулась его, резанула лезвием каждую из нитей ловушек и пут, обрубила все обходные пути, не оставляя ни единого шанса для бегства и, наконец, пронзила самого ловца, принося окончательную смерть плоти. Душа черного создания, лишенная плоти, попала в длани Сил Смерти, чтобы проследовать к череде сужденных и назначенных Высшей Справедливостью кар.

А Леоранд перевернулся на бок и, подложив руку под голову, продолжил сладко спать. Единственная из нитей демона — та самая, через которую и пришло возмездие, осталась цела. Отныне она связывала плащ Жнеца и его портрет — творение Шилка. Теперь, коснувшись портрета, можно было почувствовать приближение Леоранда. Если у владельца вещицы хватит мужества дотронуться до нее вновь, не убоявшись невольно привлечь к себе внимание безумного бога.

— Однако, — выдохнула Элия, размыкая руки и опуская портрет-зеркало на стол перед собой, и только тогда увидела, что Прорицатель Рока едва заметно дрожит.

— Да, производит впечатление, — согласилась принцесса, ничуть не осуждая могущественного Приближенного самого Повелителя Межуровнья за эту слабость.

— Ты натравила моего демона на безумного жнеца, — прошелестел Прорицатель, переваривая яркое видение, и признал: — Если б тогда я не последовал твоему совету, то сегодня его меч перерезал и нить моей жизни, связанную с Птицеловом.

— Но ты последовал, все нити в полотне судеб сплетаются Творцом и Силами правильно, пусть даже мы подчас считаем иначе, — промолвила богиня, отметив, что прозвище покойный любитель ловушек носил вполне говорящее. — Я благодарю тебя за помощь.

— То создание очень опасно, что тебе за дело до него, Светлая? — кажется, в равнодушном голосе демона прозвучало нечто вроде нотки заботы.

— Не мне. Возможно, ему до меня, — поправила Элия, насколько могла откровенно, чтобы не привлечь к разговору нежелательное внимание Сил.

— Мне известить Повелителя? — озаботился Прорицатель Рока.

— Ему нельзя вмешиваться. Могущество Злата безмерно, но сила жнеца растет в ответ на угрозу, сражение с ним ничего не даст. Если только… — Богиня Любви вспомнила старую легенду, которую некогда рассказывала Элегору, и на мгновение запнулась.

— Если только? — переспросил демон, скрестив руки на груди и с усмешкой подметив: — В нашей беседе сегодня слишком много слов «если», принцесса. Ты не находишь?

— Так и должно быть, пока не выбраны пути, пока сеть событий не поймала нас и не направила по единственной дороге, где не будет ни времени, ни места для предположений, — задумчиво согласилась склонная к философствованию богиня и объяснила уже конкретно: — Я думала про Двери Возвращения. Это реальность или миф-наживка для простаков?

— И то и другое. Они реальны для Повелителя и Приближенных, никто из чуждых Бездне не сможет обрести эту власть. И разверзнувшийся зев обернется смертоносной ловушкой, — откровенно ответил демон.

— Ясно, — с сожалением вздохнула женщина, отметая один из привлекательных вариантов плана.

— Шаер-каррад Повелителя может воззвать к Бездне в час нужды, и она откликнется, отворяя врата, — закончил демон, будто не видя разочарования богини, переросшего в изумление при столь удивительной вести.

— Бездна… — одними губами повторила Элия, вспоминая манящую Песнь Межуровнья, страшащую ее еще более от того, что она, или какая-то темная часть ее, невольно поддавалась ее чарующему напеву, желая отдаться ему целиком, раствориться в нем.

Прорицатель Рока вновь угадал мысли собеседницы или, провидел их, потому сказал:

— Бездна не изменит тебя, богиня. Она манит тем, что желает нас такими, какие мы есть, и радостно принимает, но тебя столь же сильно зовут миры, ты не отречешься от них ради единственной великой Песни Межуровнья. Для нас не существует иной мелодии, но для тебя все совершенно иначе.

— Спасибо, — еще раз от всего сердца поблагодарила принцесса за бесценный дар — информацию.