Теперь была очередь Лимека вежливо раскланиваться. Коверкотовый ответил широкой улыбкой, встопорщив щеточку усов и продемонстрировав золотую коронку.
Все-таки дублер, подумал Лимек, спускаясь на лифте. Выйдя из "Гедонии", он перешел улицу и заглянул в крошечную, на три столика, закусочную, из окон которой открывался шикарный вид на парадный вход "Гедонии", украшенный полуобнаженными кариатидами и барельефом, изображавшим спуск Авернуса в Бездну.
Лимек собирался заказать комплексный обед, но гороховое пюре с соевой котлетой (всего за четырнадцать талеров - для Бельфегора, может, и "всего", а в "Голодной скрипке" за эти деньги получишь то же самое в двойном размере, плюс выпивка) не возбудило его аппетит, Лимек ограничился хот-догом и стаканом томатного сока. В сосиске, наверно, присутствовало мясо, не исключено, что собачье - а иначе с чего бы ей стоить шесть талеров?
Пока Лимек ел, из вращающихся дверей "Гедонии" выходили люди. Коверкотового среди них не было. Лимек заказал кофе. Ему принесли чашечку размером чуть больше наперстка и ценой в два талера. Но эта чашечка давала Лимеку право занимать свой наблюдательный пункт сколь угодно долго...
Прошло полчаса. Коверкотовый так и не появился. Лимек решил, что его визави вышел через один из черных ходов - их хватало как в самой "Гедонии", так и в подземном убежище. Сыщик допил кофе и собрался уходить, когда к крыльцу отеля подъехал таксомотор, а из него выбралась Альбина Петерсен. Таксомотор остался стоять на месте, не опуская флажок "занято". Пришлось заказать еще один кофе...
Допить его Лимек не успел. Альбина провела в "Гедонии" не больше десяти минут. Выйдя, он нырнула обратно в машину, и Лимек, бросив на стол деньги, выскочил из закусочной, на ходу ловя другое такси.
Альбина поехала в Ашмедай - единственный район города, где приближение Шторма пробуждало лихорадочную активность. Все коренные обитатели бульвара Фокалор, от рядового крупье в казино "Трикветра" и уличных девок, что ошиваются возле дома терпимости "Лилит", и до хозяев этих заведений, твердо знали: чем ближе Шторм, - тем больше денег оставят авадонцы в кофейнях и кафешантанах, кабаре и казино, турецких банях и опиумокурильнях, массажных и тату-салонах, иллюзионах и кунсткамерах, и - не будем забывать о главном промысле Ашмедая - борделях, борделях и еще раз борделях! При всей своей тщетности, попытки укрыться от Шторма в пучине порока, азарта и сладострастия не прекращались никогда, и, в основном оттого, что, при одинаковой неэффективности, такое времяпрепровождение куда приятнее сидения в подземных убежищах. Если уж суждено кому-то было погибнуть в эту роковую ночь, то сделать это горожане намеревались с музыкой.
Музыка в Ашмедае играла повсюду. Начиная от шарманок зазывал подле сияющих тысячью огней (и это несмотря на пусть и сумрачный, но все же полдень!) каруселей, окружавших пестрый шатер цирка-шапито на перекрестке бульвара Фокалор и улицы Семи Праведников, и заканчивая всегда распахнутыми дверями казино, где ее почти заглушал звон монет в игровых автоматах и жужжание рулеточных колес. В кабаре "Велиал" гремел канкан, а через дорогу под тягучую арабскую мелодию виляли тощими бедрами полуголые танцовщицы бурлеска "Ариман". Гарсоны с напомаженными волосами спешно писали мелом на грифельных досках особое меню ресторанов на сегодняшний вечер (особость заключалась в удвоенных ценах), а в витринах борделей сидели девицы гренадерского роста, одетые лишь в нижнее белье и сетчатые чулки, и смотрели на проходящих со смертельной скукой...
Альбина отпустила такси за два квартала от салона "Шеба". Лимек последовал ее примеру. Проходя мимо витрины с девицей внутри, он вдруг поймал отражение знакомого силуэта на другой стороне улицы. Сделав вид, что изучает прелести дивы, Лимек пригляделся повнимательнее. Так и есть - с мотороллера слез тот самый коротышка, что сел на хвост Лимеку еще в Вааль-Зее. Низкорослый филер сменил дурацкий котелок на не менее дурацкий берет, а темное полупальто вывернул наизнанку, ярко-красной подкладкой наружу. Сейчас он пристегивал мотороллер цепью к фонарному столбу, намереваясь продолжить слежку пешком. Только вот слежку за кем? За Лимеком или за Альбиной?
Это мы сейчас выясним, подумал сыщик. Не обращая внимания на зазывную жестикуляцию и гримасы витринной девицы, Лимек нырнул в дверь ломбарда по соседству. Продавец, поглощенный "Авадонским вестником", не обратил на него внимания, и Лимек занял позицию возле стенда с наручными часами и обручальными кольцами.
Коротышка миновал ломбард и, хотя Альбина свернула в переулок, направился к парадному крыльцу "Шебы". Лимек собрался было последовать за ним, но тут возле "Шебы" остановилось еще одно такси, и из него выбрался Коверкотовый. Прихрамывая сильнее обычного и наваливаясь на трость, он вошел в салон. Вот так, подумал сыщик. День обещает быть интересным... Плохо было то, что от коротышки за километр несло "Трискелионом"...
Покинув ломбард, Лимек направился к "Шебе", но не к центральному входу, а свернул вслед за Альбиной в переулок Сладких грез, где располагался служебный вход.
Там кипела бурная деятельность: обитая листовым железом дверь была открыта, возле нее припарковался фургончик с номерами Алхимической лаборатории. Рядом с фургоном замер, скрестив руки на груди, вышибала - здоровенный детина с лицом олигофрена. Двое мальчишек-рассыльных перегружали в фургон бобины кинопленки. Многие салоны Ашмедая снимали забавы клиентов - иногда по их просьбе, а иногда совсем даже наоборот. "Шеба" не была исключением. Сейчас, в преддверии Шторма, результаты побочного промысла "Шебы" срочно отправляли на проявку...
Лимек невозмутимо прошел мимо фургона и, дойдя до конца переулка, где был черный выход китайского ресторанчика, спрятался за грудой пустых ящиков из-под лапши и принялся ждать, пока фургончик уедет. Из кухни несло прогорклым маслом, а из подвала - опиумным дымом...
Ждать пришлось недолго - минут пятнадцать. Труднее всего было не курить.
Наконец, фургон загрузили, и он сдал задом по переулку. Вышибала отлепился от стены и вразвалочку направился к охраняемой двери. Лимек выскочил из укрытия, в три прыжка преодолел разделявшее их расстояние и с разбегу врезался в широкую спину вышибалы, впечатав того лбом в стенку. Детина хрюкнул и обмяк, а Лимек приемом джиу-джитсу заломил ему руку за спину и тянул вверх до тех пор, пока вышибала не очнулся и не завизжал от боли.
- Тихо! -Лимек легонько ударил вышибалу ребром ладони по затылку. - Будешь орать - убью.
- Чего надо? - бугай попытался свободной рукой смахнуть кровь с рассеченного лба.
- Не дергайся! - скомандовал Лимек и пнул его под коленку. Нога у вышибалы подкосилась, и здоровяк завопил от боли, повиснув на выкрученной руке. Пришлось ударить его по затылку, на этот раз посильнее.
- Сорок минут назад в эту дверь вошла женщина, -сказал Лимек, обшаривая карманы вышибалы. Найденный кастет сыщик сунул в карман, а дубинку со свинчаткой выбросил. - Ты проводишь меня в ее комнату. Тихо и спокойно. Понял?
- Понял, - выдавил бугай сквозь зубы.
- Тогда пошли, - Лимек сопроводил указание тычком по почкам. - И без фокусов.
Как и во всех приличных борделях, в коридорах салона "Шеба" царила тишина и спокойствие. Что бы ни происходило за палисандровыми дверями будуаров, ни один звук не доносился наружу. Лимек и конвоируемый им вышибала прошли через небольшой и практический пустой кальянный бар, поднялись на второй этаж и остановились у комнаты с табличкой "Марианна".
- Тут, - буркнул вышибала.
Или он врет, подумал Лимек, или Альбина Петерсен выбрала в качестве рабочего псевдонима имя матери... Сыщик опустил руку в карман и просунул пальцы в отверстия трофейного кастета.
- Камера где?
