— Весь сад облазит! Ой! Мама плакала когда она пришла с полной головой репьяхов! — продолжала женщина не обращая внимания на протесты сестры.
— И что? — улыбаясь спросила Олечка, ей было жутко интересно послушать про маленькую маму.
— Лиза!
— Ничего, подстригли ее коротко, ежиком, она на мальчика в платьице была похожа. Только с чепчиком.
Сергей брызнул со смеху представив эту картину, Алексей Николаевич сдержался.
— Мама! — Олечка с улыбкой посмотрела на Раису Петровну.
— Да, я любила животных. — закатив глаза, с улыбкой сказала Раиса Петровна.
— Да, так любила что на старом хуторе, — подхватила Елизавета Петровна. — угнала отцовских коров.
— Да ну тебя! — махнула рукой Раиса Петровна и отвернулась в сторону, смущено улыбаясь, сложив руки на груди.
— Как? — не поняла Олечка.
— Очень просто, — начала пояснять Елизавета Петровна. — нас отец с собою взял, на объезд. Раечка ведь знает, что коровки гулять любят, вот и открыла загородь. А когда те выходить не захотели, загнала туда собак. Пастухи стадо потом два дня собирали.
— Я их пастись выпустила. — оправдывалась женщина.
— Да, — кивнула головой старшая сестра. — в конце ноября. — Сергей снова зашелся хохотом. — А она стоит, одна, посреди стойла, с ежиком на голове, и говорит папе: «Койовки кушать пошли, скоро вернутся».
— А ну тебя! — махнула рукой Раиса Петровна.
— Как она маленькая стойло открыла? — не поняла Олечка.
— Да она маленькая мальчишек старших лупила! Что ей то стойло!
Так, за шутками и рассказами, прошел ужин. В какой-то момент Алексей Николаевич вышел покурить, а Раисе Петровне срочно что-то понадобилось вне пределах столовой. Но уже спустя десять минут они вернулись вместе, радостно улыбаясь и держась за руки. Сергей отметил про себя, что уже давно не видел тетушку такой счастливой. После ужина все переместились в зал с камином, там и прошел остаток вечера, в теплой, семейной атмосфере.
* * *
В тот морозный, ноябрьский вечер, от речного вокзала Екатеринославска, по направлению к Александровску, отъехало два экипажа. Один, запряженный четверкой резвых коней, вез долгожданного гостя в усадьбу Раисы Вальх, гостя сопровождали Алексей Николаевич Ларин и Сергей Александрович Глов. Во втором экипаже ехали секретарь городской управы города Александровска Михаил Генадиевич Горохов, его попутчиком был некто Андрей Бунич, чиновник из Петербурга, приехавший с проверкой, по поручению министерства.
Андрей Свиридович не особо рад был этой поездке, прямо сказать и вовсе не рад. Не для него все эти командировки и разборки на местах. Для этой роли, как он сам считал, нужно было выбрать кого-то другого, а не его, розовощекого, пухлого, нежного, полностью домашнего человека. А все этот Грызлов! Надо-же было так провалить дело!
Неделю, а может и больше, нет, точно больше, тому назад, зашел к нему в кабинет начальник отдела, и говорит:
— Хватит вам Андрей штаны просиживать, здесь, в бухгалтерии, пора и отчизне послужить.
И как ты ему проклятому откажешь?
Не то что-бы Андрей плохо служил на своем месте, в светлом, удобном, теплом кабинете, с секретаршей и персидским ковром на полу, с такими миленькими статуеточками на письменном столе, одна изображала лесную феечку, а вторая девочку с лукошком, крестьянку. Вовсе нет, министерство даже и не заметило как он год от году становился немного богаче, а расходы ведомства рационализировались, никто ведь не пострадал.
Так на тебе! Сослали!
Весь путь, от столицы и аж до этого захолустья, Бунич был мрачнее тучи. Больше всего он переживал что ему здесь придется и рождество, и новогодние праздники провести, вдалеке от семьи. Но вот Горохов начал его вводить в курс дела, и Андрей Свиридович смекнул что ему делать. Как всегда, он свалит свою работу на других, а сам вернется побыстрее домой, и все будут счастливы.
Вот эти Коншин, Ларин и Глов, вот они все это начали, пусть они и заканчивают:
— Завтра ко мне всех троих пригласить, — выслушав рассказ секретаря приказал он. — и везите меня уже ужинать, умираю с голоду.
На следующий день всем троим пришли приглашения в управу, быть к трем часам по полудню, дело государственной важности. Ясно что там за дело, снова разбираться начнут, не зря вчера они казенную карету на вокзале видели, прибыл ревизор.
— Там у них свидетель, немец, — пояснил Сергей отцу приглашение. — нужен переводчик.
— А что те работы что я тебе в начале осени присылал? — Александр Александрович налил себе чаю.
— Харьковский журнал купил их с большой охотой. — без запинки соврал юноша. Ему не нравилось то обстоятельство, что постоянно приходилось врать, но ситуация того требовала, пускай родители не знают о его участии в этой истории с масонством.
После обеда пошел снег, первый снег этой зимы. Сначала снежинки робко кружили в воздухе, как-бы опасаясь ложится на землю, но потом, небесную синеву как будто прорвало, и начал идти рясной снег, укрывая все пуховым одеялом. Сергею нравилось скакать по снегу, белые хлопья летели из под копыт коня, а морозный воздух приятно покалывал кожу лица. Не доезжая до управы, на Александровской площади, юноша встретил Алексей Николаевича, Федора и Владимир Степановича.
— Я смотрю они всю банду вызвали! — захохотал Коншин. — Ну что господа, к ответу! — несмотря на то что его неверная невестка и главный злодей бежали, мужчина не потерял своего веселого нраву.
Их встретили на входе, провели к кабинету городского головы. В кабинете, за письменным столом, сидел розовощекий, пухленький человек, с простецким выражением лица и залысиной на темечке. Сергей сразу смекнул кто это, только вот сейчас, увидев столичного ревизора, ему хотелось дать ему конфетку и похлопать по пухлой щечке, как забавного толстячка, ну уж никак не говорить с ним по-душам. «Внешность может быть обманчивой.»- юноша отдернул себя от насмешливых мыслей.
— Андрей Свиридович Бунич. — представился человек, и с каждым поздоровался за руку. Встав из-за стола, человек обнаружил свой низкий рост, ниже среднего. — Простите, а вас? — пухлячок держал в правой руке ладонь Федора.
— Федор. — мягко и вкрадчиво представился тот, моргнув при этом бровями.
Сергею это показалось забавным, и он чуть не рассмеялся. Ну никак этот человек не внушал ему трепета!
— Простите, — снова повторил Андрей Свиридович. — и вы тоже? — он видимо имел в виду участие в истории с разоблачением Поповского клуба.
— Да, — вместо Федора ответил Коншин. — этот человек сделал очень многое. Прошу, Федор Михайлович Млын, мой доверенный, и просто, очень замечательный человек. — зычным голосом представил своего слугу мужчина.
— Ну что же, очень хорошо, — почему-то обрадовался Бунич. — Михаил Генадиевич! Еще стул, пожалуйста! — он прошел к своему месту, точнее к месту главы города, дождался пока секретарь принес стул. — Чаю, воды? — осведомился он у гостей, все четверо отрицательно покачали головами. — Благодарю вас, Михаил Генадиевич! Прошу, присаживайтесь. — и он сам снова уселся в кресло градоначальника. Остальные тоже присели на приготовленные для них стулья, Горохов вышел, затворив за собою дверь. — Прошу простить, всю ночь изучал дело, не сразу сообразил, да и, не был знаком, так сказать, поэтому. — Андрей Свиридович не сказал что «поэтому», он замолчал, пристально посмотрел каждому в глаза, по очереди, оперевшись обеими локтями на стол.
Приглашенные мужчины, не выказывая ровно никаких эмоций, смотрели на него. Так, в полнейшей тишине, прошло некоторое время. Сергей посмотрел в окно, снег все еще падал, но уже не такой рясной. Пауза нарастала и становилась утомительной, Коншин громко зевнул.
— Прошу прощения господа, — извинился Владимир Степанович. — собственно говоря, хотелось-бы узнать. — он оборвал фразу и испытывающе посмотрел на Андрей Свиридовича.
— Да, конечно. — спохватился петербургский чиновник. — Вот, тут, — он извлек из ящика стола бумаги. — отчет известного вам Грызлова. Из него я о вас и узнал, Федор Михайлович. И вот здесь, скажем прямо, все предельно ясно, как по мне. Кроме некоторых вопросов. Вы не подумайте, я не на допрос, скорее за советом к вам обратится, да. — в тоне говорившего слышалась неуверенность, выглядел он сконфуженным.
