— А теперь, все кто хочет быть ближе, кто желает стать выше, сделав шаг своей душой! — «Видимо это все.»- Сергей понял что сеанс он провел в своих мыслях, не слушая проповеди. — Останьтесь в зале. Посвященных и всех кто выше, я прошу с собою! Все кто присутствовал уже может считать себя принятым, и помните, что ваша карма будет чиста ровно на столько, сколько вы готовы принести в жертву ее чистоты! Мы всегда открыты для спасения вашего разума!

Основная масса людей встали и последовали вереницей к столу, начали скрываться за невидимой дверью. Сергей встал, один человек зашел в «мужской» коридор, три персоны последовали, видимо, в «женский», трое остались сидеть. Оставив желающих стать посвященными, юноша проследовал к двери, через которую около часа тому назад вошел сюда.

Из коридора с множеством дверей Сергей поднялся в зал, здесь было пусто, кроме него только три человека находились в комнате, Олечка, какая-то дама и мужчина. Сергей направился к ним, мужчина в этот момент поцеловал руку дамы и проследовал к выходу.

— Ааа! — приветливо улыбаясь протянула женщина. — Сергей Александрович Глов! — и она протянула руку, одетую в высокую перчатку.

Юноша взглянул на незнакомку, лет тридцать с виду, рост ниже среднего, можно сказать что полная дама, с круглым лицом и полными щеками, одета в черное платье с пышным подолом, и, очевидно, носит корсет. Сергей легонько взял предложенную руку, наклонился, но целовать не стал, улыбка дамы стала менее приветливой.

— Екатерина Васильевна Попова! Дочь владельца этого замка. Очень приятно! — она кивнула головой, голос показался Сергею немного писклявым, даже визгливым.

— Искренне рад! — пытался попасть в тон любезности юноша, из-за пересохшего горла его низкий голос стал сиплым.

— Могу вам что-то предложить?

— Я бы не отказался от стакана воды.

— Воды!! — вскрикнула дама, так что Сергей аж дернулся, а в ушах зазвенело.

— Как матушка? — Екатерина Васильевна улыбаясь говорила с Олечкой, а Сергей пытался найти сходство между этой дородной дамой, и тем павлином.

— Спасибо, хорошо. Как ваш батюшка? Вы знаете, мы его встречали, но побеседовать не успели. — Сергей не верил своим ушам! Эта девочка, Олечка, еще ни разу не говорила с такой фальшью в голосе! Принесли воду, юноша утолил жажду, стало лучше, даже головная боль перестала пульсировать, но неприятное чувство осталось.

— Вы знаете, после Франции ему трудно привыкнуть, но все-же он старается. Мне с Григорием, право сказать тоже.

— Я надеюсь что вы уже скоро станете частью нашего общества! А сейчас прошу простить, нам пора!

— Как жаль! — с напускной грустью сказала Екатерина Васильевна. — Покойной ночи!

— Всего доброго!

Когда вышли на свежий воздух Сергею и вовсе стало хорошо, ночная прохлада сняла воспаление и голова прошла. Сколько же он не ел? Да и высыпался нормально, кажется, еще в Москве. Олечка очевидно была тоже голодна, так как по прибытию домой они сразу последовали на кухню, там стояло красивое, глиняное блюдо, расписанное цветами мака и гроздьями рябины по черному полю. На блюде лежал черный хлеб, копченый балык, вареный язык и соленое сало с прослойкой. Рядом стояли две маленькие, совсем крохотные плошечки, одна была заполнена ароматным соусом из томатов и свежей зелени, а вторая тертым салом, скорее смальцем, смешанным с чесноком. Довершал все это богатство вкуса кувшин квасу, с пряным, медовым вкусом.

Сергей глянул на часы висящие на стене, стрелки показывали за полночь. Расправившись с поздним ужином, оба почувствовали желание спать, исполнять которое немедленно и направились. Перед сном юноша размышлял о сеансе, и о том, что он во время того чувствовал. Некоторое ему показалось странным, и он засыпал с намерением завтра обязательно расспросить Олечку подробнее о обществе, о других сеансах и о том что она чувствует во время них, что она знает о других участниках и самих Поповых, почему испытывает неприязнь. Олечка, он улыбнулся, представил себе девушку, Олечка. Так, с улыбкой на лице, он и уснул.

На следующий день, после пробуждения, Сергей совершил утренний туалет, оделся и спустился вниз, солнце видимо уже стояло высоко, все комнаты были залиты ярким светом. Он прошелся по комнатам, никого, вышел на крыльцо. Олечка! Она сидела за плетеным столом, в простом ситцевом платьице, перед ней лежала большая, толстая, счетная книга, девушка макала перо в чернила и записывала аккуратными буковками и цифрами.

— Доброго утра. — с улыбкой поздоровался юноша.

— Доброго утра. — девушка оторвалась от своего занятия и подняла головку, сразу улыбнулась, от чего у Сергея что-то дернулось в груди, а потом нахмурила бровки. — Тебе нездоровится? Ты не хорошо выглядишь.

Сергею и вправду нездоровилось, он понимал что уже довольно позднее время, и спал он долго, но чувствовал усталость и вялость во всем теле. А время и вправду было позднее, час пополудню. Скоро приехали Раиса Петровна и Алексей Николаевич, они тоже отметили неважный вид юноши. За обедом Сергей почувствовал дикий голод, и поглощал ароматный, свежий борщ с большим аппетитом, а ватрушки с маком и медом буквально таяли во рту. После трапезы он снова захотел спать, глаза слезились, юноша безперестанку зевал, а тело одолела смертельная усталость. Высказав желание идти спать он удивил присутствующих.

— Ты-же спал до обеда! — с удивлением сказала Олечка.

— Может ты заболел? — Раиса Петровна посмотрела на племянника и приложила свою ладонь к его лбу. — Иди спать. — она отняла руку, Сергей поднялся наверх, а Алексей Николаевич помчался на своем гнедом скакуне за доктором.

Мирон щупал лоб, мерял пульс, посмотрел на язык, спросил что пил что ел и заключил:

— Ничего страшного, это последствия переезда. Вспомните, Раиса Петровна, вы мне жаловались, что когда в Москву приехали вас через три дня головная боль мучить начала, и насморк не проходил. И вы, Алексей Николаевич, ко мне первую неделю каждый день обращались. — оба согласно закивали. — Это скоро пройдет, там воздух другой, прохладнее чем здесь, он скоро привыкнет и выздоровеет. Пусть спит сколько хочет, и кушает хорошо.

— Мирон, у вас есть книги моего отца? — слабым голосом вдруг спросил Сергей.

— Да. — удивился Мирон такому вопросу.

— А есть книга с описанием растений? Трав, грибов, ягод…

— Да, самая большая. — Мирон немного подумал. — Вам ее привезти?

— Нет-нет, я когда поправлюсь, сам приеду.

Еще Мирон посоветовал прикладывать компресс с уксусом и отбыл, сказав на прощание, что если станет хуже, сразу-же посылать за ним, или Остапом. Так прошли суббота и воскресение, Сергей спал да ел, ел да спал, Олечка ухаживала за ним, ставила компресс, приносила воду, просто сидела рядом. Сергею ее забота была несказанно приятна, но все-же он настоял, чтобы девушка посетила церковь, вместе с Раисой Петровной и Алексей Николаевичем, на воскресную службу.

Или болезнь была незначительной, или Олечкина забота имела исцеляющую силу, а в Понедельник за ужином Сергей уже чувствовал себя хорошо, а выглядел даже лучше чем когда приехал из Москвы. Он разговаривал, шутил и высказал желание съездить назавтра в Александровск, верхом.

— Олечка, голубушка, — ласково заговорила с приемной дочерью Раиса Петровна. — поезжайте завтра на ближние конюшни, выбери ему кого-то покрепче Марты, и спокойнее чем твоя Зорька.

Ближние конюшни являли собою такой-же хутор как и Пятихатки, только стойла и загороди были меньше, да разводили и содержали здесь простые породы. Долго не выбирали, Сергею сразу приглянулся низкий, широкоспинный жеребец, грязно-серого окрасу, с белыми пятнами по крупам.

— Сивка! — представил конюх барину животное. — Такая спокойная животина! Ему хоть из пушки стреляй!

Сергея это устраивало, взобравшись на спину животному он легонько тронул его по крупам, тот послушно пошел вперед, направо, влево припустил по загороди рысью, стой! Сивка послушно выполнял все команды и был куда живее бедняжки Марты. Олечка с улыбкой смотрела на юношу, он был не в своем привычном костюме, пошитом в лучшем ателье Москвы, по образцам последних модных новинок из Европы. Нет, Антип принес ему сшитые женой рубаху, серого цвета, с красной вышивкой по вороту, да обычные черные штаны. На ногах были справленные Свиридом, братом Антипа, легкие, короткие сапожки. Пояс красного цвета перехватил его талию, а на голове, завершая композицию, красовалась смушевая шапочка. Ну чисто тебе казак! Нужно сказать что Алексей Николаевич тоже практически всегда носил простую одежду, как уже говорилось, щеголять эта семья не любила.