После очередной измены Валерий сорвался и избил Софью, он впервые после брачной ночи прикоснулся к супруге, после чего та отходила несколько месяцев. После избиения женщина потеряла всякий интерес к мужчинам, наглухо замкнулась в себе, ослабела здоровьем, стала плохо выглядеть, с постоянной маской болезни на лице, и больше походила не призрака, чем на человека. Гурин добился своего, его месть свершилась.

Сам Валерий уже давно поддался одному увлечению, его интересовали девушки помоложе, желательно ни кем не тронутые, но получать желаемое становилось все сложнее, а тут подвернулся Попов, со своим клубом. Привел его туда этот боров Старицын, бездельник и тупой увалень, которого папаша пристроил на теплое местечко, чтобы толстый сыночек не дай бог не похудел от лишней работы.

Старицын был тридцати лет отроду, неимоверно толст, высок, с заплывшим жиром лицом, служил в полиции, заместителем полицмейстера. На самом деле пользовался служебным положением, получал казенные деньги и абсолютно ничего не делал, шатался по кабакам, да иногда бил свою супругу, хоть и звал себя дворянином. Гурин держал его рядом, и готовился поставить во главе полиции области, дабы подчинить себе и это ведомство.

В очередном своем запое Старицын познакомился с молодым Поповым, а позже свел его с Гуриным. Григорий смог удовлетворить потребность Валерия в молодых девушках, да еще и предложил щедро платить за правильное к себе внимание, это был очень выгодный симбиоз для обоих.

И вот на днях он отослал сообщение, что-бы Григорий приготовил ему двух девушек, ответа не было, пришла новость из Александровска, Григорий арестован. Гурин хотел уже бросится на выручку, но узнав, что подельник Попова поехал в Киев давать показания, понял, что пора готовить версию о своем внедрении в эту секту, с целью разоблачения. Но вот приехал некий Грызлов, взял все под свой контроль, полностью засекретил дело. Узнав кое-что о присланном из Киева сыщике, Гурин понял, его легенда не сработает, губернию ждут большие чистки, и будет это идти сверху. А тут пришла новость что Андрей дал свои показания, а что он там мог наговорить, только богу известно, а что известно точно, так это то, что пора уезжать отсюда, бросать все и уезжать.

— Ваше благородие, — мягкий голос отвлек Гурина от мыслей, он посмотрел на вошедшего. — Глазицын едет в загородную резиденцию.

Начальник тайной службы откинулся в кресле, посмотрел в окно своего кабинета, свинцовое небо нагоняло тоску.

— Следить за Грызловым. — отдал он приказ.

Значит все так как он себе представлял. Ну что-ж, можно собираться и убираться отсюда подальше, пускай они здесь сожрут друг-друга. Нужно взять побольше денег, и забрать деньги Старицына, а дурака здесь бросить, псам на растерзание, да попрощаться с Поповым, это по пути. Ехать нужно в Одессу, там уже все дороги открыты, нужно только побольше денег собрать. А Софья? а что Софья? Пускай доживает старушка в одиночестве, он от нее свое уже получил.

— Прибыл отряд из Александровска, отправились в трактир, к Соломону. Грызлов с ними. — уже другой человек стоял в дверях и докладывал.

— Продолжать слежку. — Валерий Иванович посмотрел на часы, почти четыре по-полудню. «Хотят брать вечером, на дому.» — догадался он.

Да! Пора!

Он встал, забрал все деньги что хранились в кабинете, не так уж и много, спустился вниз, отдал распоряжение:

— Следить за Грызловым, мне докладывать каждый час, я дома.

Дежурный отдал честь встав смирно, Гурин вышел во двор, шел мелкий дождь, на землю опускались сумерки. Домой он не поехал, решил что уезжать нужно сейчас, драгоценности пускай Софье остаются, не так уж там и много, но ей хватит.

Николай Старицын встретил начальника тайной полиции Екатеринославска не в лучшем своем виде. Необъятное тело было одето в замасленный, местами грязный халат, курчавые волосы взъерошены, широкое лицо было буро-красного цвета и лоснилось от жира, заплывшие, мутные глаза смотрели тупо, с непониманием происходящего, от самого Николая воняло водкой, перегаром и потом, настоящий заместитель полицмейстера, истинный офицер его величества. Супруга не спустилась к гостю, видимо вчера, а может и сегодня, ей крепко досталось.

— Накроют нас сегодня, — Старицын развалился на диване в гостиной, разметав полы халата в разные стороны, теперь было видно, что это единственная одежда на нем. — придут вечером. — Гурин сидел рядом на кресле, закинув левую ногу на правую и курил папиросу.

Николай пытался сообразить о чем речь, он смотрел мутными глазами перед собой, хватал полными губами воздух, и с хрипом выдыхал.

— Хто! — у него получилось выкрикнуть.

— Киевский гость! Вставай, дубина! — Гурин встал и навис над пьяным Старицыным. — Вечером сюда жандармы придут! Тушу твою арестовывать! — кажется крик помог, до пьяного начал доходить смысл слов.

Наверху послышались шаги, видимо Валерия услышала хозяйка дома.

— И шо? — тот задрал голову вверх, посмотрел красными глазами на гостя.

— В Одессу едем, пересидим пока. — прошипел Гурин. — Давай, поехали за твоими деньгами. — он с силой хлопнул Николая по плечу правой рукой.

Старицын, шатающейся походкой поднялся наверх, была слышна какая-то возня, вот он наорал на жену, видимо просто так, ведь та молчала. Спустя десять минут Николай спустился, всем весом опираясь на деревянные перила, отчего те жалобно скрипели. Одет он был в свой мундир, не заправленная рубашка торчала из-под кителя, обут в сапоги на босу ногу, сзади, по полу волочилась шинель.

— Куда сейчас? — язык еще заплетался, слова произносились лениво, но взгляд прояснился. Видимо, пока одевался, до Николая дошло, в каком положении он оказался, и сейчас мужчина пытался протрезветь.

— К тебе в кабинет, — Гурин всматривался в глаза Старицыну. — забирай деньги. — он немного подумал, от Николая шел ужасный запах. — Потом к Попову, нужно пересидеть, может все обойдется. — «А это хорошо что он пьяный, — подумал Валерий Иванович. — будет намного проще.»

Да, как же он устал! Пора, пора все бросать и жить в свое удовольствие, подальше отсюда.

— Давай с черного хода, там где конюшни ваши. — говорил Гурин, когда они подъехали к зданию полиции. — Незаметно зайдем, незаметно уйдем.

Старицын до сих не протрезвел, не помог даже пустившийся в полную силу дождь, он все еще туго соображал, а посему делал то, что ему говорил Гурин. Они объехали по кругу, оказались сзади здания, уже было темно, но Валерий хорошо видел, не зря он был настоящим офицером, не то что этот боров. А вот конь под боровом годный, на нем Гурин и собирался удирать из города. Жеребец нес десятипудовое тело своего всадника словно пушинку, и был почти вдвое больше кобылы самого Гурина, и звался, в насмешку, Малышом.

Въехали во двор, слева конюшня со стойлами, справа большой сарай со всяким добром, дождь пустился сильнее.

— Валера, — громким шепотом звал Старицын. — ты где?

— Тут я!

Как же он его раздражает! Может прям здесь его пристрелить? Нет, пока рано, может еще пригодится. Они спешились, шлепая по грязи подошли ко входу.

— Открывай. — сказал Гурин Николаю.

— Что? — не понял тот.

«Вот дубина!» — раздраженно подумал Валерий Иванович. Он достал связку ключей, среди которых были и от парадного, и от черного входов в полицейское ведомство, открыл замок, отворил дверь. Они вошли внутрь, поднялись по темной лестнице на второй этаж, вошли в кабинет Николая. Здесь пришлось зажечь лампу, внизу послышались шаги, Валерий посмотрел на Старицына.

— Дежурный. — промямлил тот, подошел к шкафу, начал рыться на полках, заглядывать во все выдвижные ящички. — Куда я все положил… — то и дело повторял он.

Николай пыхтел и чертыхался, пытаясь найти то за чем приехал. Где-то здесь у него был схорон с деньгами, осталось вспомнить в какой угол он его засунул. Сквозь шум дождя Гурин услышал въехавших во двор всадников, около десятка человек, он посмотрел на Старицына, кажется тот ничего не слышал.