— Он ведь не штабной, а самый что ни на есть, настоящий! — с глубоким, томным вздохом произнесла тетушка, и вот снова Сергей заметил тот самый, необычный огонек в ее глазах.

— Попов сам во Франции, кажется, служил. Сын его, Григорий Васильевич, он и является организатором этого общества. — Олечка щебетала своим голосочком, рассказывая Сергею кто, как и почему решил организовать мистическое общество, в далекой, южной губернии.

Дом Попова находился дальше от города чем усадьба Раисы Петровны Вальх, и был в другой стороне, верстах в тридцати. Ехали по хорошо укатанной, грунтовой дороге, по обеим сторонам от которой простирались поля, в воздухе пахло ночной прохладой и полевыми травами, особенно был ярок запах горькой полыни. Небо уже начало рассыпать свой жемчуг, и некоторые звезды, кажется, подмигивали путникам. Олечка была одета в красивое, белого цвета платье, с коротким рукавом и прямым подолом, курчавые волосы просто падали вниз, до плеч, на затылке были заколоты коралловым гребнем и покрыты прозрачной вуалью. Сергей, в тон своей спутнице, облачился в бежевый костюм, с жилетом, и обул белые туфли на низком каблучке. Их повозка мягко покачивалась на рессорах, по дороге их обогнало несколько больших экипажей, и несколько таких-же, двухколесных повозок.

— Так вот, — продолжала девушка, а Сергею было безумно интересно слушать, кажется что Олечка будет говорить все что угодно, а он все-равно будет слушать. — дом у него по образцу европейских замков, только в миниатюре, с башенками, арками, высокие окна, а ограду ему построили на манер крепостной стены. Во дворе постройки разные, старший Попов большой оригинал, должна сказать, одевается по моде прошлых веков, носит шляпы со страусиным пером. Младший, Григорий, тот во Франции свел знакомство с одним из русских эмигрантов, тот когда-то эмигрировал в Америку, потом переехал во Францию. В Америке он состоял в обществе Елены Блаватской, переехал во Францию и создал свое общество, на подобие американского. — вот они заехали в кокой-то хутор, во дворах залаяли собаки. — Поповка, — пояснила Олечка. — хутор раньше Поповым принадлежал. Григорий Васильевич начал посещать собрания, а когда его батеньку, по возрасту, сняли с должности, — следующие слова Олечка сказала с какой-то ехидной ноткой в голосе. — а может и по здоровью, — и голосок ее снова защебетал. — он и русского этого с собою забрал. Тот говорит всем что он из древнего рода, кой попал в немилость к правящей династии, и представители его вынуждены были покинуть родину. — Олечка посмотрела на Сергея и мило улыбнувшись сказала. — Лично я в это не верю. — снова перевела взгляд вперед и продолжила. — Но как бы то ни было, здесь они организовали общество, и пригласили сюда какого-то немца, сильного медиума. И вот уже пол-года все мои ровесники, да и люди старшего возраста, посещают эти собрания, каждую пятницу, в доме Попова.

Хутор проехали, Сергей оторвал взгляд от прелестного личика и осмотрелся, в стороне от хутора, примерно в версте виднелся стоящий особняком, точно замок, только не большой, скорее крепость, освещенная огнями фонарей.

— А как их зовут? — Сергей снова повернулся к милому личику.

— Кого?

— Ну, эмигранта и немца.

— А, Андрей и Унге. Андрей, он глава общества, решает кого в какой ранг возводить, заведует финансовыми о организационными вопросами, ассистирует Унге. Унге, он как-бы духовный центр, проводит сеансы, читает, — девушка задумалась, и скорее спросила, чем сказала. — молитвы? — потом подумала немного, и продолжила. — Там интересная система, места и ранги присваивают за взносы, а не за, я не знаю, способности. — она отняла праву ручку от вожж и повернула нежную ладонь вверх. — Мне кажется это странным. Все собираются в большом зале, ждем опаздывающих, ведем беседы, подают напитки и закуски, — девушка перестала подгонять лошадь, и та еле шла, за этот отрезок пути она хотела закончить свои пояснения. — после, как все соберутся, в отдельных помещениях готовимся, одеваем балахоны и маски. — она спохватилась вспомнив важную деталь. — А перед этим Андрей собирает взносы. — она наклонилась к юноше, и тот вдохнул восхитительный аромат ее сладких духов, сердце забилось сильнее. — Твоя маска кленовая, самая темная, это значит что ты непосвященный, моя немного светлее, из дуба, я «принята», у Унге и Андрея золоченые. Если честно, — она снова миленько улыбнулась. — меня в принятые возвели только из-за маменьки, я так думаю, старый Попов вообще хочет ее руки просить. — и она засмеялась. — Связь налаживает, ну а когда маменька откажет, скорее всего захочет Григория на мне женить.

— И ты согласишься? — Сергей пытался придать голосу максимум безразличия, но это плохо получилось.

— Нееет, — засмеялась Олечка. — Он мне не по душе! — и она с улыбкой посмотрела на Сергея.

Они прервали свой разговор, подбежал лакей, Олечка бросила ему вожжи, а Сергей соскочил с повозки и помог спустится своей спутнице. Сейчас он чувствовал последствия дневной прогулки, вместе с плечом болели внутренние мышцы бедер, а кожу на них натерло седлом, но юноша стойко переносил неудобства. Олечка дала ему сверток, и еще один остался у нее в руках.

Дом был красив, хозяин обладал вкусом, двор освещен фонарями, а в большом зале от яркого света даже заболели глаза. Здесь было человек пятьдесят, а может и больше, люди разного возраста Все из высшего сословия, это сразу бросилось в глаза. Вдоль драпированных стен, на паркетном полу, стояли длинные столы с угощением, под потолком с лепниной сновали лакеи, в углу квартет музыкантов играл тихую музыку, с ненавязчивой мелодией.

— Ольга Григорьевна! Как мама? Мои наилучшие пожелания!

— Здравствуйте! Рады вас видеть! Как матушка? Большой привет Алексею Николаевичу!

— Ольга Григорьевна! Добрый вечер!

Люди постарше здоровались и расшаркивались, а кто по-моложе, просто кивали в знак приветствия. Олечка каждому вежливо отвечала. Кто ее спутник, так никто ни разу и не поинтересовался, а Олечка не сочла нужным представлять каждому Сергея. Все присутствующие были одеты в хорошие, модные костюмы, а барышни в красивые платья из дорогих тканей, некоторые даже поразили столичного жителя. Но среди прочих выделялся один, в возрасте, статный и с высоко поднятой головой, он подобно павлину прохаживался среди гостей, в странном костюме, с широкополой шляпой, из которой торчало длинное, пышное перо. На нем был двубортный, открытый камзол, с широкими рукавами и невероятно широким воротом, кружевная рубашка и так-же кружевной галстук, и синие, обтягивающие бриджи до колен, от колен вниз были натянуты белые гольфы, а на ноги обуты черные, лакированные туфли на деревянной подошве, которая стучала во время ходьбы по паркету. Павлин увидел Олечку, и направился к ней, Сергей заметил господина в синем и сразу догадался кто это. Девушка переменилась в лице, но сразу-же, взяв себя в руки, натянула фальшивую улыбку, Сергей первый раз ее видел такой, видимо Попов не был симпатичен девушке.

— Доброго вечера, Ольга Григорьевна! Уже так поздно, я боялся что вы не прибудете. Мы сейчас уже будем начинать. — голос его нарочно звучал торжественно, и Сергей отметил про себя что этот пожилой человек плут. — Как маменька? — он деловито задрал голову, поддался вперед и высоко подняв брови заморгал, Сергею это показалось забавным.

— Доброго вечера, Василий Леонидович. — Олечка нарочно говорила визгливым голосом, пытаясь выказать несуществующий восторг. — Маменька племянника в гости дождалась, прошу, Сергей Александрович Глов.

— Добрый вечер! — Сергей потянулся для приветствия, но вовремя отдернулся и тем самым избежал неловкости, павлин странно отреагировал на слово «племянник», и как-то недобро посмотрел на юношу.

— Доброго вечера! — Попов скромно кивнул, и снова обратился к девушке. — А как в общем? — и хитро прищурился и без того морщинистым лицом.

— В общем у маменьки, и у Алексея Николаевича все ооочень хооороооошоооо! — на «Алексей Николаевич»-девушка сделала особый акцент, а последние два слова и вовсе протянула с насмешливой улыбкой.