Садись, я за тобой поухаживаю.

Я села за галантно отодвинутый им стул, и огляделась. Проход, по которому он привел меня сюда,

был огорожен белыми перилами, на которых висели обрывки желтой ленты.

Спустя две недели или около, после того как мы с Тео стали выбираться куда-то регулярно, я

узнала о нем несколько вещей. Во-первых, он обожал помпезность. Все было Событием с

большой буквы. Так, например, наш первый поцелуй в магазине бытовой техники стал Началом

Отношений В Самое Прекрасное Лето. Не поймите меня неправильно, я ничуть не была против:

Люку постоянно приходилось напоминать то об одном, то о другом, он и про мой День рождения

легко мог забыть. Так что со стороны Тео было мило помнить важные моменты.

Во-вторых, как бы странно это ни звучало, многое из того, что делал, говорил или думал Тео,

казалось мне непонятным. Он находил очаровательным, прекрасным, очень интересным

абсолютно все, что было в Колби, а мне это было в новинку, ведь я видела это всю свою жизнь. И

историю родного города тоже знала.

Например, это место, куда он привел меня на свое первое свидание. Эти стол и стулья стояли

здесь не просто так – годом раньше здесь была съемка, и они были частью декораций. Затем их

отнесло к дюнам ужасным штормом, который разыгрался в сентябре, и никто не стал их искать. С

вероятностью в 99% это были именно они, непонятно было лишь то, каким чудесным образом они

не пострадали и не развалились в процессе экстремального путешествия.

Тео восторгался всем: поездкой вдоль океана на автомобиле, пустынной дорогой вечером,

кинотеатром под открытым небом, где можно смотреть фильмы из машины. Мы битых десять

минут разглядывали трещину на стене в кафе, и ему это и в самом деле было интересно! Забавно,

что у меня с этими местами были совершенно другие ассоциации: в кафе мы пришли с Люком на

одно из наших первых свиданий (и на многие последующие), а кинотеатр был связан для меня с

первой в жизни прогулкой допоздна и первым похмельем (чем я не горжусь). Я не спешила

рассказывать об этом Тео, а вот он делился со мной каждой мелочью, которая привлекла его

внимание. Таков уж он был, и его энтузиазм, кажется, не иссякал никогда. Тогда, в магазине Герта, меня удивил его восторг, но я подумала, что это была радость, связанная с находкой, полезной для

фильма. Однако оказалось, что Тео вел себя так всегда. Он просто был таким человеком, а я рядом

с ним становилась похожей на него, разделяя его энтузиазм и оптимизм. Пусть даже иногда мне и

казалось это невероятно глупым.

- Итак, - сказал он тогда на нашем первом свидании, поднимая бокал. – Тост. За Самое Лучшее

Лето. И за тебя.

- И за тебя, - повторила я. Мы чокнулись бокалами и сделали по глотку. Вкус вина до сих пор был

мне непривычен, любовь Тео к красному вину я пока не разделяла.

- Ах, да, чуть не забыл, - он поставил бокал на стол и открыл белый бумажный пакет. – Я принес

нам закуску.

- Закуску?

- Да, - он открыл пакет. – Мои родители каждый вечер между пятью и шестью часами накрывают

на стол, у них там обычно напитки и закуска. Как правило, мартини, оливки, какие-нибудь

бутерброды с лососем, ну и так далее.

Я никогда не ела ничего подобного, но не стала делиться этим фактом.

- Правда?

Он кивнул и достал из пакета контейнер.

- Не переживай, это не то, что я принес нам. Их еда… Она не для всех.

Я улыбнулась в ответ на это. Пока Тео выставлял контейнеры на стол, я вспомнила о папе,

сидевшем с двумя бутылками холодного пива по вечерам. Ничего общего с родителями Тео, надо

думать. Впрочем, я и не надеялась на большое сходство между нашими семьями.

Тео вырос в Нью-Йорке и окончил частную школу. Его отец был психиатром, мама – редактором в

издательстве, специализировавшемся на выпуске книг о путешествиях и искусстве. Он был

поздним ребенком, родители называли его «Наш приятный сюрприз», и Тео рос в окружении

симфоний, картинных галерей и опер. У них не было телевизора, когда сын был маленьким, а

фаст-фуд никогда не оказывался на полках их холодильника. Свою первую сырную палочку Тео

попробовал со мной пару дней спустя после нашего первого свидания.

Не то что бы я специально хотела накормить его чипсами, просто упаковка их оказалась со мной,

когда я заехала за ним. Вот, кстати, еще один факт о Тео: он не водил. Во всяком случае, водил

неуверенно. У него были права, но за все то время, что он провел в Колби, они редко

использовались. Ему было комфортнее на пассажирском сиденье, чем за рулем. Впрочем, меня

это не смущало, ведь мне нравилось водить. С Люком мы постоянно спорили о том, кто поведет

машину, и если я оставалась на пассажирском сиденье, то постоянно смотрела в зеркало заднего

вида и на спидометр.

Так вот, в тот день, когда я заехала за Тео, он увидел пакетик с сырными палочками у меня на

коленях и поинтересовался:

- Это твой ужин?

- Нет, просто перекус, - я закинула одну в рот. – Хочешь?

- Давай.

Я протянула ему пакет и наблюдала, как он осторожно достает сырную палочку, разглядывает ее,

кладет в рот, осторожно жует и прогладывает.

- Хм. Интересно.

- Что?

- Вот эта… Штука.

- Сырные палочки, - улыбнулась я, заводя мотор. – И что, странный вкус у них?

- Не знаю. Это первое, что я когда-либо ел из чипсов.

Я так и нажала на тормоз.

- Ты никогда не пробовал чипсы?

- Ну, теперь уже пробовал.

- Тебе двадцать один, - поразилась я. – И это – первый раз?!

- Ага, - он расплылся в улыбке. – А что, это странно?

Да, подумала я. Но вслух сказала:

- Не то что бы странно, скорее, неожиданно. Просто это, ну, вроде как часть нашей жизни. Они, - я

указала на пакет, - всегда были у нас дома, даже когда мы были маленькими.

- Ну надо же, - он снова посмотрел на чипсы. – Они такие… Оранжевые.

- Это же сыр.

- Да. Конечно.

Вот в тот момент я и поняла: его жизнь была далека от моей. Он не знал сырных палочек, а я не

знала оливок и лосося. Забавно. Но все же мы стали ближе друг другу, даже несмотря на столь

явные различия.

В том пакете, что Тео принес на наше свидание, оказалась еда на вынос из ресторана, где он

покупал еду для Айви в тот вечер, когда на парковке встретились я, Люк, отец и он сам.

- Бобы с васаби, ореховый микс, креветки и твое любимое куриное сате, - с улыбкой перечислил

он.

- Ого, - честно говоря, бургеры были мне по душе больше, чем куриное сате, которое я взяла тогда, лишь чтобы показать пример Бенджи, и уж тем более бобы с васаби. Но я не сказала ни слова. –

Выглядит аппетитно.

- Это твой телефон?

- Что?

Тео кивнул на мой карман.

- У тебя телефон звонит, кажется.

- О. Точно, - я вынула мобильник. И как я не услышала, что он звонит у меня в кармане? – Извини, -

я отключила телефон. – Это отец. Оставит сообщение, ничего страшного.

- Ты не хочешь с ним разговаривать?

Я попробовала бобы с васаби, затем глотнула еще вина. Не помогло.

- Мы редко разговариваем, если честно.

- Да? – удивленно переспросил он. – А вы выглядели, как настоящие друзья. Ну, в тот день, когда

он приехал помочь Клайду с потолком.

- Это был папа, - я подцепила вилкой кусочек курицы.

- Твой… - нахмурился он. – Ах, да, их ведь двое.

- Папа только один. И отец один.

- Слова почти одинаковые, - заметил Тео.

- Но значения разные. Во всяком случае, в моей жизни, - с каждой секундой я чувствовала себя

менее и менее голодной. – Долгая история.

- Ну, у нас есть время, - Тео сделал глоток вина. – В смысле, если ты хочешь рассказать об этом.

На самом деле, я не хотела. Но вдоль дороги шла женщина, и она откровенно разглядывала нас и