Вот некоторые цифры. Из общего наличного количества работников ЧК на Украине (по всем областям и в центре) в 2918 чел. — на 1244 человека имеются те или иные компрометирующие материалы, т.е. почти на 50% работников есть компрометирующие материалы. Товарищи, сами по себе эти цифры довольно неприлично выгладят, но страшного в этих цифрах ничего нет и вот почему: когда начинаешь рассматривать по категориям этот компрометирующий материал, то, конечно, не каждый из этих материалов служит элементом для такой компрометации человека, которая исключала бы, например, работу этого человека в ЧК. Вы знаете, товарищи, что у нас существует так называемая спец. проверка, т. е. проверка, которая не существует ни в одном учреждении. Мы проверяем всю подноготную человека — и его маму, и его папу, и матушку, и батюшку, и брата, и сестру и т. д. и т. п. И понятно, что когда берут иногда, в особенности многосемейных людей (говорят, в семье не без урода), бывают всякие вещи. Все это, в частности наличие родственных связей, где имеются компрометирующие материалы не на того человека, который работает в ЧК, а на его родственника все равно заносятся в графу. Вот например, у нас есть компрометирующий материал на 214 человек, у которых имеются репрессированные родственники. Или вот например, у нас есть 219 работников, у которых есть родственники за границей. Или вот на 200 человек есть компрометирующий материал, сводящийся к тому, что у этих работников есть родственники, служившие в белых армиях и т.д. и т.д.
Само собой понятно, что человека, который работает у нас, это прямо не компрометирует. Здесь идет речь о каких-то родственных связях. Вот почему сама по себе цифра в 1244 человека не страшна, и конечно, не все из этих людей, о которых здесь говорится, компрометированы, и не все из этих людей подлежат, предположим, увольнению из органов УГБ. Это было бы неправильно, но несомненно, что в этой цифре, в числе 1244 чел. имеется какая-то доля людей, какой-то процент людей, которым не место у нас на работе и которые подлежат строжайшей, очень крепкой проверке, чтобы решить их судьбу, могут ли они работать у нас или нет.
Почему я говорю, могут они работать или нет? Именно потому, что в органах УГБ должно быть особое отношение к подбору людей. Он может прекрасно работать в любой сельскохозяйственной организации, на любой советской работе, там где больший контроль, там где его контролирует партия, контролирует общественность, контролирует народ. Все контролируют его работу. У нас тут, с точки зрения контроля, немножко хуже, у нас более бесконтрольный аппарат. Так что если человек, который вызывает какое-либо сомнение, лучше, ежели мы освободимся.
Товарищи. Мы должны принять во внимание, что частенько у такого человека, у которого есть пятнышко само по себе чепуховое и если бы он работал где-нибудь в другом учреждении, в милиции или еще где-нибудь, то было бы ничего, а если он работает в ЧК, это может принести вред для органов ЧК. Иногда могу подумать — арестовывает, а сам кто? Вот, товарищи, почему я останавливаюсь на цифрах, общих цифрах о наличии компрометирующих материалов, чтобы мы сами, в первую очередь руководители, так как здесь преимущественно собрались руководители, чтобы они обратили внимание на свой аппарат. А у нас с аппаратом дело на Украине не все в порядке. И с оперативным и с техническим аппаратом. Надо на все обращать внимание. Я имею в виду приковать Ваше внимание к людям, к подбору людей, к воспитанию людей.
Вот разительный пример — тов. Андреев рассказывал. Ему надо было отпечатать докладную записку. Он ему говорит, у вас есть проверенная машинистка. Тот мнется. Вот три машинистки. Он решил спросить для интереса, что это за машинистки. Оказывается — одна немка, подозрительная по шпионажу, вторая полька, тоже подозрительная по шпионажу и третья, на которую ему указали как на самую проверенную, оказывается, у нее на днях расстреляли мужа — бывшего белогвардейца. Естественно, что тов. Андреев не дал этой «проверенной» машинистке работу. Пришел в центральный аппарат и спросил, нельзя ли у вас найти проверенную машинистку.
Товарищ Андреев говорит, что начальник ДТО неплохой парень и работает неплохо, а вот при этом неплохом парне сидят три такие машинистки. После этого спрашивается, что он за чекист? А? Что он за разведчик, который ищет шпионов на своей дороге, тогда когда под носом у него они сидят и он их не замечает. Что это, персональный недостаток этого товарища только? К сожалению, нет.
Говорят, что он неплохой работник и дело у него неплохое.
Я вот слушал тов. Андреева и видим, что это наш человек, хороший работник, но это наш общий недостаток: подумаешь, я буду заниматься какими-то машинистками, каким-то аппаратом. Есть завхозы, управделы и т.д., пусть они занимаются этим аппаратом. А чекист, который не может подобрать своего собственного аппарата и не знает своего аппарата — это дело его может подвести так, что трудно вывернуться ему будет из положения.
Стало быть, товарищи, первое, на что я хочу обратить ваше внимание, это на наличие компрометирующих материалов на довольно большое количество людей. Это материалы не прямо компрометирующие их, а косвенно, и есть многие, которые прямо его не касаются. И у меня к вам предложение и совет — обратите внимание на свои собственные кадры, на подбор и проверьте их до конца.
Кстати сказать, об этих компрометирующих материалах. Большинство работников, подавляющее большинство работников — это жители Украины (я об этом еще буду говорить), которые испокон веков работают на Украине, никуда не переезжали и не собираются переезжать, а так называемая специальная проверка — что ни возьмешь дело, не закончено, что ни дело — не закончено. Масса материалов лежит, которые надо проверить, вызвать работника, проверить, запросить, решить как-нибудь с ним дело. Сказать, отрубить или туда, или сюда, сказать, ты у нас не можешь работать, можешь работать в милиции или в других организациях, надо решить, а то тянется годами, начальники довольно нежные люди по отношению к своему аппарату, очень жесткие на вид, боятся как-нибудь сказать, вот есть такие материалы, давай проверим факт и т.д.
Стало быть, к людям, к проверке людей должно быть одно из центральных вниманий, которое вы должны уделить на первый промежуток времени. Покончите со всем тем, что в той или иной мере может ваш аппарат дискредитировать, тогда у вас и руки развязаны будут и свободнее будете себя чувствовать. А то, что нам кое от кого придется освободить аппарат — это факт.
Вот я обращу ваше внимание на одну очень характерную деталь из аппарата украинцев, и она специфическая для Украины. У нас имеется около 200 человек в аппарате, которые, начиная с 1921 по 1924 гг., так примерно, 1925–1926 гг. выбыли механически из партии. Одни пишут, прямо по несогласию с НЭПом, другие — по неуплате членских взносов, а остальные просто выбыли. Я поинтересовался, почему это с [19]21-го г. вдруг так. И вот, когда поинтересовался немножечко и посмотрел родословную этих людей…
(Тов. Хрущев: В другой раз не согласен, потому что он за НЭП.)
Так и получилось. Когда я посмотрел родословную, многие решили в связи с НЭПом, почему бы поторговать самим, и уходили из аппарата. Между прочим, было среди этого количества (около 200 чел.) немалое количество людей, которые дезертировали из аппарата. Да, да, дезертировали. Из-за дезертирства их исключили из аппарата ЧК. Но это не мешало им в 1930, 1931, особенно в [19]32 г. вернуться в аппарат ЧК и восстановиться в партии. И восстановиться в партии. Так что я тут оперирую средними цифрами, товарищи, и к каждому из этих людей должно и нужно подойти индивидуально, не все, конечно, некоторых механически причисляют. Ну характерно, что такая цифра характерна для Украины, он представляет какую-то специфическую особенность Украины и во всяком случае поглядеть этих людей следует. У меня есть предложение и совет еще раз вам — проглядите людей повнимательнее со всех сторон. Со всех сторон.
