Я возмущенно сказал

Стьюарту

, что мне не нужно придумывать никаких версий — я расскажу ему чистую правду. При этом заявлении обычно подвижное лицо

Стьюарта

даже не дрогнуло. Я продолжил и объяснил ему все по пунктам. Во-первых, я никогда не работал с центральным компьютером «

Твенти

ферст

бэнка

». Во-вторых, мой компьютер стоит в открытом кубике, и любой человек, имеющий хоть какое-то отношение к нашему отделу, может его использовать в мое отсутствие. И, в-третьих, у меня есть алиби на сегодняшнюю ночь. Про отпечаток пальца я говорить не стал, потому что, по идее, я не должен был вообще знать о нем.

— Что за алиби? — спросил

Стьюарт

.

— Женщина, — коротко ответил я. Я ожидал, что

Стьюарт

спросит, кто это, но он задал другой вопрос:

— Она согласится

подтвердить

твое алиби?

— Полагаю, что да, — сказал я, — но полностью — не уверен.

Стьюарт

замолчал и несколько минут сосредоточено думал. Затем он сказал:

— Хорошо. Я думаю, что здесь есть за что зацепиться. Во всяком случае, даже без алиби, это дело можно представить как вызывающее обоснованные сомнения. Ты когда-нибудь раньше привлекался к суду?

— Нет, — ответил я.

— Еще лучше. А полиция тебя когда-нибудь задерживала?

— Тоже нет, — сказал я. — Это для меня впервые.

—

Совсем замечательно

! — воскликнул

Стьюарт

. — Кстати, ты и сейчас формально не задержан и не арестован. Понимаешь, если бы они тебя формально арестовали, они должны были бы предупредить тебя, что ты можешь не отвечать на их вопросы, поскольку тогда твои ответы могли бы быть использованы против тебя в суде. Это было бы твоим преимуществом, но зато, будучи арестованным, ты бы автоматически оказался в тюрьме, и тебя пришлось бы вытаскивать оттуда под залог. Поэтому я и посоветовал согласиться давать показания добровольно, без ареста. Правда, это значит, что ты обязался отвечать на любой вопрос, и тебе надо быть очень осторожным. Кроме того, я теперь могу только присутствовать на допросе и изредка подавать реплики, но я не смогу останавливать допрос и подсказывать тебе правильные ответы. Главное, не раздражай их, а то быстро окажешься за решеткой. Ты все хорошо понял?

Я кивнул. Как и прежде, я плохо понимал юридические тонкости, о которых толковал

Стьюарт

, но совет быть очень осторожным я усвоил. Кроме того, я вновь убедился, что

Стьюарт

и вправду мне необходим.

— А теперь, — сказал

Стьюарт

, - давай поговорим

о

другом. Я помогу тебе в этой истории, потому что не верю, что ты способен украсть

полтора миллиона

, - уже второй человек сегодня говорит мне это, с некоторой обидой подумал я, — и еще потому, что еврей всегда должен помогать еврею. Но я не хотел бы делать это бесплатно. У тебя найдется две-три тысячи, чтобы оплатить услуги юриста?

Я не стал напоминать

Стьюарту

, как совсем еще недавно он говорил, кто у кого в долгу — может быть, для него это была просто фигура речи. Не стал я и объяснять, что я, Леонид Николаевич Голубович, никакой не еврей, а самый настоящий белорус, хоть и не христианин. Я просто подтвердил, что деньги у меня найдутся и

Стьюарту

не стоит беспокоиться из-за такой мелочи. Я уже достаточно долго жил в Америке, чтобы понимать, что заветы пророка Моисея — это одно, а деловые отношения юриста и клиента — это совсем другое. С другой стороны, я знал — если бы денег у меня вовсе не было,

Стьюарт

, скорей всего, все-таки не бросил бы меня в беде. Любой американский еврей и в самом деле искренне хочет помочь своим собратьям, тем более бедным иммигрантам — я много раз убеждался в этом лично. Вроде бы это противоречие, но Америка действительно такая.

Выяснив вопрос с деньгами,

Стьюарт

попросил меня как можно подробнее рассказать, что и где я делал, начиная с прошлого вечера вторника одиннадцатого апреля. Он по-прежнему не спрашивал, кто же была моя напарница, а я, конечно, ни словом не обмолвился о моих настоящих отношениях с «

Твенти

ферст

бэнк

оф

Аризона». Я как раз успел добраться до прихода лейтенанта Санчеса в наш отдел сегодня утром, когда в комнату вошел сам лейтенант вместе с обоими агентами. Представлений не последовало: как оказалось, Санчес и

Розенбергер

были давно знакомы, причем не как полицейский и адвокат, а как члены какой-то местной организации борьбы за права национальных меньшинств —

по-видимому

, мексиканцев и других

латинос

, как называют в Америке тех, для кого родной язык испанский.

Фаррел

и

Чен

, наши хозяева, уселись с двух коротких сторон стола, а лейтенант Санчес занял место напротив меня и

Стьюарта

. На этот раз заседание — если можно так назвать допрос — открыл агент

Чен

.

— Дорогой мистер

Г

олубев, — гладко произнес мою фамилию

Чен

, - мы благодарны вам за то, что вы согласились, без всякого принуждения, придти к нам и откровенно ответить на наши вопросы. Я надеюсь также, что вы понимаете, насколько важно для нас — а еще больше для вас, — то, что мы от вас услышим.

— Да, я понимаю, — согласился я.

— Вы понимаете также, — продолжал разливаться

Чен

, - что мы пошли на необычный шаг, пригласив, по вашей просьбе, присутствовать при нашем разговоре адвоката

Розенбергера

.

Стьюарт

вежливо наклонил голову и, неожиданно выставив два растопыренных пальца правой руки, показал их

Чену

. Я не понял, что он имел в виду, но агент

Чен

понял:

— Также, — сказал он, — по вашей же просьбе, мы обратились в бюро по переводам и пригласили опытного переводчика с русского. Хотя, по нашему мнению, переводчик вам не нужен, поскольку вы и без того прекрасно владеете английским.

В свою очередь, я поклонился и изобразил смущение.

— К сожалению, —

Чен

взглянул на часы, — переводчик почему-то задерживается. Но, как мне кажется, мы и так сделали нашу беседу как можно более удобной для вас, и мы надеемся, что вы не будете возражать, если мы начнем ее, не дожидаясь переводчика.

Я взглянул на

Стьюарта

, который развел в стороны большие пальцы сплетенных ладоней и вздернул брови. «Что поделать» — мысленно перевел я его сигнал, и сказал:

— Что ж, давайте начинать.

В это время в дверь постучали.

— А вот и переводчик, —

обрадованно

сказал агент

Фаррел

. — Минутку, я сейчас открою.

Мы со

Стьюартом

сидели лицом к окну, и дверь была у нас за спиной. Он резко повернулся, чтобы посмотреть, кто появится в двери, а я в первую секунду замешкался. В то же мгновение знакомый женский голос произнес:

— Добрый день,

джентьмены

, извините за небольшое опоздание. Меня зовут Инесса

Робертсон

.

Поворачиваться мне сразу расхотелось — в качестве переводчика ФБР пригласило Инку.

Глава 6. Конфликт интересов

Нельзя сказать, что я совсем не прислушивался к тому, о чем щебетала Инка во время наших свиданий. Но если спросить меня, предпочитала ли она говорить о своей жизни, или вспоминать своих мужчин, или рассказывать, какой кинофильм она больше всего любит, я бы не смог ответить. Женщины, особенно в определенных обстоятельствах, говорят не для того, чтобы услышать в ответ мнение собеседника, а просто в надежде наконец-то выговориться. В этом отношении я был

для

Инки идеальным партнером. Я никогда не перебивал ее, вовремя подавал подходящие реплики, и отвечал на ее немногие вопросы так коротко, как это было возможно.

И все же, когда Инка в своем элегантном светло-голубом костюме вошла в комнату и одарила ослепительной улыбкой всех пятерых мужчин сразу, я, несмотря на удивление, сумел сообразить, что произошло. Инка закончила в Москве Институт иностранных языков и здесь, в Тусоне, подрабатывала в бюро переводов. Кстати, именно знание языка и помогло ей стать миссис Робертсон. В отличие от многих других русских «невест по почте», она покорила сердце Джима не только соблазнительными фотографиями, выставленными на Интернете, но и эмоциональными письмами на прекрасном литературном английском языке — во всяком случае, так она мне говорила.