- И сейчас есть.
- Повезло. Она браслета не носит?
- Носит. - и замолчал. Понял.
- Смотри, лицо какое ухоженное. Глаза накрашены, брови подведены, помада, пудра. Это всё не быстро делается. Она тут жила. Дальше ищем.
Из другого десятка солдат подбегает.
- Там домики дальше. Маленькие и один большой. И там таких, - кивает на лежащую, - много нашли.
- Сколько?
Слышу приглушённые смешки. Знаю, над моей страстью к точным цифрам беззлобно посмеиваются.
- Не всё осмотрели, но человек двадцать точно.
Мертвецов видела уже достаточно. Убивала сама. Но те разы так не коробило. Одно дело наёмного убийцу пырнуть, или кавалериста пулей из седла выбить. И совсем другое дело здесь.
- Их отравили.
- Вижу. Только непохоже, что их заставляли это пить.
- Ту, во дворе зарезали.
- По дороге просто попалась.
Из бокового коридора выходит солдат.
- Там они жили. Ещё двое. Похоже, больных в постелях зарезали.
- Тут служанки должны были быть.
- А они и есть. Во внутреннем дворе. Поколоты.
- Убегали?
- Мне показалось, почти все сами под удар подставлялись.
- Совсем тогда ничего не понимаю. Так, скачи к Госпоже, доложишь, что видел. Пока ответа не пришлёт, ничего тут не трогать. Тел в особенности. Сотник, пошли комнаты поглядим.
Если честно, мне просто страшновато в одном месте с мертвецами.
Обставлено тут всё... Не сказала бы бедно, но и до роскоши настоящей не дотягивает.
- Смотрите, тут такая же книга!
Протягивает средних размеров в кожаном переплёте. На обложке вытеснен иероглиф "Книга". Что за бред?
Листаю. Ну точно, священные тексты почитателей казнённого. На всякий случай проверяю бумагу. Судя по знакам - с наших мельниц. Госпожа чем больше находит вещей, сделанных у нас, тем веселее становится. Любимое выражение в последние дни: "насколько же я их переоценила!"
- Может, тут школа какая у них была? Некоторые ещё дети совсем.
- Школа! - смеюсь, ибо тишина бьёт по ушам.
Школа... Чтобы сотворил Безглазый, возьми он замок? Одного взгляда в лицо казначея без маски достаточно для понимания. Но здесь произошло что-то другое. Никакого вражеского нападения не было.
- Здесь не могло быть школы. От слова совсем, - поднимаю книгу,- они считают, женщинам, для жизни достаточно здесь написанного. Да и вообще, чтение разлагающе для слабого женского ума.
Швыряю эту мерзость в угол.
- Сюда подойдите.
Столик с зеркалом и всякими пудрами да помадами. Сотник откровенно ухмыляясь, протягивает мне флакон для духов. Нашей работы.
- Кажется, догадался, чему их тут... учили. Знал бы раньше - коней бы загнал, а девочек бы спас.
Рассматриваю флакон повнимательнее. Сотник смеётся почти не таясь.
- Знаете, что это такое?
- Настойка красного корня.
- Для чего применяют?
Ухмыляюсь в лицо.
- Чтобы стоял и не падал.
Обескуражен.
- Не думал, что вас ещё и этому учат.
- Ну, так ведь не самое ненужное в жизни умение. Там ещё такое есть?
- Да.
- Всё равно, непонятно, зачем их поубивали?
- Согласен, глупо. Где солдат много, неважно по какую сторону стены, могли бы подзаработать.
- Что-то мне подсказывает, ты бы им платить не стал. Не Весёлый квартал в столице.
- Они даже для лучших домов этого квартала слишком хороши.
- Были.
- Пусть были. Город возьмём - будем знать, кого искать.
- Смотри, на Госпожу в плохом настроении нарвётесь - навсегда о таких поисках позабудете.
- Она сейчас весёлая.
Десятник вбегает.
- Ещё одну нашли. Живую!
- Пошли, глянем.
- Не стоит.
- Так! Веди быстро, гляну, что творите!
- Да ничего такого. В выгребной яме пряталась. Мы её моем, а то вид такой - помойный свин и то бы побрезговал.
- Кто и чем побрезговал бы? - раздаётся голос Госпожи.
Десятник объясняет, Госпожа, слушая вполуха оглядывается по сторонам. Генерал-лазутчик невозмутимостью напоминает старую храатскую статую. За столько лет среди них навидался и не такого.
Генерал Рэндэрд выцеживает сквозь зубы.
- Тоже мне, "Олений парк"!
Дина резко поворачивается.
- Это ещё что такое?
Лазутчик чуть шевелит губами.
- Впервые слышу.
- Читал в старой книге - на Архипелаге член императорского дома жил. Стареть стал. Женщин очень любил. Но дурных болезней боялся. Вот для него в загородном парке девственниц и собирали. Они даже не знали, кто он. Отбором, вроде, его старая любовница занималась. Девиц подбирала таких, чтобы на её место и влияние претендовать не стали.
- Что с ними делали, когда надоедали? Как здесь? Чик по горлу?
- Нет, замуж выдавали. Ещё художников иногда приглашал, чтобы их писали.
- М-да, храатам до нас по развитию - как до Луны на карачках. Как его звали, а то что-то не припомню такой истории?
- Забыл, - мне показалось, чуть замешкался, отвечая. Мне кажется, генерал уже давно чем-то болен, но притворяется здоровым.
- Нужного вон сколько позабывал! Взамен же набрался... Парков Оленьих. Пошли поглядим, с кем там храат развлекался. Пока чего-нибудь не испортили.
Подходя слышим громовой хохот. Солдаты стоят кругом. Расступаются.
Посреди круга в грязной луже стоит закрывающаяся руками девушка. Показалось, голая. Приглядевшись, вижу, - нет. Эта ткань от воды полупрозрачной становится, да к телу липнет. У некоторых солдат в руках вёдра.
Дина смотрит, уперев руки в бока. Все знают - насильников она казнит. В военное время - особенно. Но тут-то пока ничего не произошло.
Девчонка меня точно младше. Храату под сорок. Если бы она одна тут была, ещё можно было бы понять. Тут их вон сколько.
Мёртвых.
- Хватить реветь! - орёт Дина на местном.
Дёргается как от удара, но глаза открывает. Огромные. Как у оленёнка, тьфу на твои истории, генерал!
- Сюда иди!
Двигается как кукла, что за верёвочки дёргают.
Дина рассматривает безо всякого выражения.
Как расхохочется.
Девушка падает. Госпожа, хмыкнув, говорит.
- Так и думала, за этим богомольцем и веры защитником, мечом божьим, сыном свинячьим какое-нибудь дерьмецо водится. Он девочек любит! Всего-то! Вместо господа!
- Собор в столице собирается, многие святые отцы прибыли уже, - замечает лазутчик.
- Понятно, чего их в город не повезли! Вдруг кто из особо упёртых узнает, как правитель развлекается. Рэдд, я с тобой или с Кэр спорила, что благородный дикарь - это выдумка философов?
- Не со мной.
- Жаль. Наука была бы кой-кому. Просто выбросили как игрушки ненужные, дабы не помешали серьёзным людям о высоком разговаривать. Да и кормить лишние рты в осаде ни к чему.
- Их же немного.
- Они вещи. Не люди. Их ценить не обязательно. Тем более, им наверняка сказали, умирают за веру и в рай попадут. Им же себя убивать нельзя.
- Меня не убьют? - про девушку-то мы и забыли, а она спрашивает по-грэдски.
- В обоз к вспомогательным отправлю. Там женщин полно, присмотрят.
- Там её точно убьют, притом медленно и мучительно, - скучно замечает лазутчик.
- Почему?
- Рабы с полей ненавидят господских подстилок. Тем более, таких холёных.
- Тут её прирезать, - предлагает Рэндэрд, - и вся недолга. У неё на боге мозги уже свёрнуты. Дельного ничего не выйдет, а шлюх у нас и так хватает.
Кошусь сначала на генерала. Большеглазую он одним ударом кулака убьёт. Потом на Госпожу. У той в глазах играют искорки болезненно-злого веселья.
- Осень, тебе служанка не нужна?
Вот так так!
- Это награда или наказание?
- Это приказ. До утра можешь быть свободной. Пусть она себя в человеческий вид приведёт.
Надо идти. Рэндэрд тихо сказал, но я услышала.
- Зачем вам это?
- Мы тут собрались из нелюдей делать людей. Вот с этой и начнём.
- Где жила раньше? Веди!
Странная у неё походка. Вроде, ничего не повредили. Чего она так ноги переставляет? Учили будто так ходить.
