Уставившись глазами прямо в объективы телекамер, Никсон знал, что таким образом он смотрит в глаза своим невидимым телезрителям, будто с каждым из них ведет задушевный разговор, и хорошо поставленным голосом адвоката проникновенно говорил:
— Я не успокоюсь до тех пор, пока не добьюсь, чтобы последний американский солдат, будь он сейчас на поле сражения или в тюрьме у коммунистов, вернулся к своим родителям. За каждого из них мы готовы принести какие угодно материальные жертвы.
Никсон был уверен, что эти слова запомнятся надолго и помогут ему в будущем. Он не сказал, что не этот вопрос вызывает споры в Париже, а требование о полном выводе американских войск из Южного Вьетнама.
— В настоящий момент можно предвидеть конец американской, боевой роли во Вьетнаме, — говорил Никсон, и эти слова, по его мнению, должны были убедить Америку в том, что именно Соединенные Штаты уже длительное время стремятся к миру и только противник своими неумеренными требованиями мешает достижению поставленной цели. — Отвод американских войск будет проводиться размеренным образом, исходя из того, что позиции, покидаемые американцами, будут заняты нашими южновьетнамскими союзниками. США намерены оставить к маю 1971 года примерно 300 тысяч солдат из пятисот сорока тысяч, находящихся там сегодня.
— А как с бомбардировками Северного Вьетнама? — спросили президента.
— У меня нет никакого желания возобновлять их, но я не остановлюсь перед необходимостью использовать свое право отдавать приказ о нанесении бомбовых ударов по ключевым объектам Вьетнама, если для американских войск, остающихся в Южном Вьетнаме, создастся угроза. Я уже отдал распоряжение уничтожать площадки зенитных ракет, если по американским самолетам, совершающим полеты над Северным Вьетнамом, будет открываться зенитный огонь. И мы не позволим, чтобы кто-то диктовал нам свою волю.
— Но противник, о котором вы говорите, господин президент, все-таки диктует, а мы вынуждены соглашаться. Разве не под его давлением мы начинаем вывод наших войск из Вьетнама?
Никсон взорвался:
— Мы, Соединенные Штаты, сами решили в новых условиях новыми методами добиваться тех же целей, какие ставили перед собой раньше: помочь нашим друзьям отстоять святые для нас принципы.
— И вы думаете, что они способны, эти наши друзья, отстоять что-либо? Господин президент, газеты всего мира только и пишут о полном разложении сайгонской администрации, что она дышит на ладан, а без американских солдат за ее существование вряд ли кто поручится. Тем более что Вьетконг завоевывает позиции в борьбе за коренную реорганизацию системы правления на Юге.
— Вы говорите, не зная, что происходит в Южном Вьетнаме. Эта страна сейчас обретает веру в свои силы, ее лидеры глубоко понимают свою историческую миссию авангарда антикоммунизма в Индокитае. Уже в ближайшее время мы станем свидетелями их успехов.
Это оптимистическое утверждение Никсона ведущая телевизионная компания США прокомментировала по-своему: «Президент Никсон сознательно пытается обмануть американское и мировое общественное мнение по поводу вьетнамской проблемы. Он старался создать впечатление, что США находятся на господствующей высоте, а на самом деле их сбросили с предмостного укрепления. Вопрос состоит в том, как с достоинством уйти из Вьетнама, сохраняя веселое лицо на похоронах своей собственной политики».
В Сайгоне в это время министр обороны М. Лэйрд, председатель объединенного комитета начальников штабов Т. Мурер, посол Э. Банкер, командующий американскими войсками К. Абрамс и его заместитель Ф. Уэйнд с группой высокопоставленных генералов вместе с лидерами сайгонского правительства пытались найти выход из безвыходного положения.
По примеру своего предшественника Макнамары, Лэйрд источал оптимизм и веру в победу.
— Господин президент, — говорил он, обращаясь к Нгуен Ван Тхиеу, — мы начинаем вместе с вами вести войну с применением новейших видов оружия с повышенной убойной силой. И это оружие с лихвой уравновесит вывод американских частей. Технологическая эскалация вступает в стадию осуществления. Первой армией, которая применит ее на полях сражений, будет ваша армия. У вас будут самолеты с приборами лазерного наведения для поражения целей. Ваша противовоздушная артиллерия получит самонаводящиеся снаряды, солдаты будут владеть лучшим из имеющегося на сегодня оружием.
Генерал Тхиеу слушал Лэйрда в глубокой задумчивости. Казалось, что все перечисленное министром обороны США не имеет к нему никакого отношения. Впрочем, он именно так и думал: зачем эти самонаводящиеся и лазерные игрушки, когда солдаты Южного Вьетнама в своем большинстве неграмотные? Им не освоить сложной техники, а пока будут подготовлены новые кадры, им негде будет воевать, Вьетконг к тому времени захватит весь Южный Вьетнам. Он уже стоит у стен Сайгона.
Лэйрд будто уловил настроение президента Тхиеу и добавил в свою речь еще больше оптимизма.
— Все, что я перечислял здесь, — сказал он, — уже начинает отгружаться. Но президент Никсон просил меня передать также, что наши специальные подразделения, инструкторы по электронной, лазерной, ракетной технике будут в вашем распоряжении до тех пор, пока вся ваша армия не овладеет новыми видами оружия.
— Спасибо, господин министр, — сухо произнес Тхиеу, — передайте президенту Никсону сердечную благодарность за его заботу о нашей стране.
Слова Тхиеу прозвучали со слабо замаскированной иронией, и это заметили все участники встречи.
— Мы понимаем, — продолжал Тхиеу, — что проблемы Америки отличаются от наших. У нас на Востоке есть пословица: «Идешь на охоту на тигра, зови на помощь брата». Мы много лет чувствовали помощь американского брата. Теперь нам придется рассчитывать только на свои силы. Мы давно говорим, что вывод американских войск поставит нас в крайне тяжелое положение. Конечно, помощь новым оружием значит много. Но далекой водой не зальешь близкого огня, господин министр.
— Господин президент, вода, которой вы будете тушить огонь, всегда будет у вас под руками. Соединенные Штаты сделают все, чтобы защитить вас и от тигра, и от огня.
Вечером, когда все гости разошлись с приема, в резиденции посла Банкера остались министр Лэйрд, командующий войсками генерал Абрамс и несколько генералов.
— Вы слышали сегодняшнюю речь генерала Тхиеу? — сказал мрачно посол. — Она вся соткана из восточных намеков, а порой и прямых укоров. И возразить, по существу, нам нечем. Предполагаемый вывод наших войск…
— Не предполагаемый, а решенный, — перебил посла Лэйрд. — Я только что говорил с президентом Никсоном, он уже объявил на пресс-конференции, что к маю будет выведено почти четверть миллиона солдат.
— И это сразу толкнет Вьетконг на широкие наступательные акции. Нам нечем будет защитить остающиеся в наших руках рубежи, — сказал Крейтон Абрамс.
— Скажите, Крейтон, — обратился к командующему министр, — только со всей откровенностью: может ли наш экспедиционный корпус, если даже мы увеличим его численность, удержать Южный Вьетнам?
Абрамс задумался, видимо взвешивая все данные, которыми располагал.
— Корпус, состоящий из нынешних солдат, господин министр, — медленно произнес Абрамс, — не способен справиться с этой задачей, меня и весь наш штаб тревожат участившиеся случаи дезертирства, уклонения от соприкосновения с противником, неповиновение офицерам и прямые антивоенные выступления наших собственных солдат.
— Эта проблема, — сказал Лэйрд, — волнует и президента, и военные ведомства. Войска, прошедшие через Вьетнам, дают наибольшее число противников войны. А это может стать опасным вирусом для всех наших вооруженных сил. Еще никогда мы не сталкивались с таким фактором, как единое требование гражданских и военных кончать войну как можно быстрее и на любых условиях. Здесь, в этом кругу, я могу сказать: если нам не сделать решительных шагов сегодня, в следующем году президентские выборы приведут в Белый дом кого угодно, только не Ричарда Никсона. Отношение к вьетнамской войне стало самым сильным фактором в нашей внутренней политике.
