Большой серебристо-голубой «кадиллак» глотал километры, и генерал, по мере того как машина все выше поднималась на плато, испытывал необыкновенное ощущение легкости. Менялся пейзаж, менялось и настроение. Каучуковые плантации уступили место чайным и кофейным, а те в свою очередь менялись местами с цитрусовыми садами. Дорога петляла, открывая то слева, то справа живописные зеленые дали в синей туманной дымке, ущелья с грохочущими внизу горными потоками. И наконец машина остановилась у давно полюбившегося генералу местечка «Водопад Пренн». От асфальтированной ленты шоссе вверх вела некрутая лестница прямо к ресторану, известному блюдами из горной дичи. Сюда в конце каждой недели стекались самые богатые люди, чтобы подышать горным воздухом и насладиться кухней.

Нгуен Као Ки не пошел к ресторану, хотя хозяин, появившийся будто из-под земли, не разгибая согнутой спины, приглашал отведать самые изысканные блюда.

— Погоди, погоди, — добродушно сказал Ки, — я сначала хочу побыть у водопада. Туда и принеси что-нибудь легкое.

Водопад Пренн — настоящее чудо природы. Его шум не оглушает, а успокаивает, навевает мечтательное настроение. Микроскопическая водяная пыль освежает не только лицо, но и душу. Здесь, сидя на искусно вырубленных из камня скамьях, глубже понимаешь древних, которые говорили, что каждая песчинка и каждая капля росы — это целые миры, размышлять над сущностью которых означает тренировать пытливый ум и острую наблюдательность.

Генерал выпил немного вина, закусил вяленой олениной и, поблагодарив хозяина, отказавшегося от платы, поехал дальше. На самой высокой точке шоссе перед Далатом он остановился, как делал всякий раз, когда ехал сюда, чтобы полюбоваться панорамой города. Отсюда, сквозь смолистые, будто отлитые из красной меди стволы тропической сосны, как на ладони лежало озеро Суанхынг, а на его берегу один из лучших отелей — «Палас». Он легко нашел корпуса Военной академии, офицерского училища, католического университета, картографического управления Национального института географии. Где-то в стороне, невидимые отсюда, располагались два важнейших американских научных центра — ядерных исследований и тропических болезней.

Сев в машину, генерал через четверть часа въехал в распахнутые ворота виллы мимо низко склонившегося привратника. Бесчисленные слуги, словно духи, угадывали каждое его желание. Он поднялся на ступени веранды, и дверь бесшумно распахнулась. Вошел в просторный холл с собранием картин, бронзовых скульптур, охотничьих трофеев и слоновых бивней в подставках из черного дерева и заметил, что штора над дверным проемом еще шевелилась, а на низком столике в запотевшем стакане стоял любимый напиток из сока грейпфрута и апельсина. На тысячелетнем фарфоровом подносе, принадлежавшем когда-то одному из китайских императоров, возвышалась живописной горкой крупная золотисто-красная клубника, гордость этой щедрой земли. Провинция, лежащая почти на полуторакилометровой высоте над уровнем моря, представляла собой настоящий земной рай: здесь рядом с тропическими фруктами уживались и давали обильные урожаи овощи и фрукты умеренных северных широт — рассыпчатая картошка, крупные, серебристые в разломе помидоры, сладкие арбузы и редкая для такого географического пояса клубника. Она шла в Сайгон, Нячанг, даже в Гонконг и Бангкок, но больше всего ее потребляли владельцы дорогих вилл, разбросанных в курортном районе вокруг Далата, — французы, оставшиеся здесь с давних колониальных времен, американцы — деловые, хваткие, умеющие выгодно приобретать лучшие земли всюду, куда им удалось проникнуть со своими идеями, капиталами и оружием, а также богатые сайгонские генералы и владельцы крупных состояний, нажившиеся на спекуляциях вокруг американских поставок.

Сыграв партию в теннис со своим адъютантом, генерал поплавал в бассейне, потом поужинал, рассчитывая вечером в компании знакомых побывать в ночном клубе «Дао Нгуен», недалеко от отеля «Палас», а потом устроить веселую пирушку. В половине двенадцатого ночи он оделся в легкий костюм без всяких знаков отличия и уже собирался выйти из дома, когда до слуха долетела беспорядочная стрельба.

«Не схватились ли опять по пьянке наши солдаты с американскими?» — подумал Ки, вспоминая, что такие стычки нередки, обычно из-за того, кому на данную ночь будут принадлежать девочки того или другого увеселительного домика. Но стрельба становилась все сильнее, и Ки пошел к телефону, чтобы позвонить начальнику гарнизона. Его опередил адъютант.

— Господин Нгуен шоай! — адъютант даже в крайне растерянном состоянии, которое было написано у него на лице, не забыл назвать своего патрона не вице-маршалом, кем он был на самом деле, а маршалом, что ему льстило больше. — Господин маршал, в Далат ворвались части Вьетконга. Поднятые по тревоге войска гарнизона отбивают крупные силы противника. Полковник Зунг спрашивает, какие будут ваши указания.

— Немедленно едем в его штаб, там разберемся, — бросил Ки на ходу.

На улице стрельба была слышней, и генерал сообразил, что наступление на город идет, видимо, сразу с нескольких направлений. Особенно сильный бой шел в районе католического университета, на территории которого располагался теперь батальон южновьетнамских войск.

Войдя стремительной походкой в штаб, генерал Ки, ни с кем не поздоровавшись, обратился к полковнику Зунгу:

— Что происходит в университете?

— Батальон ведет тяжелый бой, он был захвачен врасплох, господин маршал, большая часть солдат отпущена до понедельника…

— Пока они проводят время в борделях, кто-то должен расплачиваться. Слишком вольно ведут себя наши офицеры. Сообщите командиру батальона, что, если он не отобьет нападение Вьетконга, он пойдет под суд военного трибунала.

— Связи с батальоном нет, господин маршал.

— Что значит нет связи? — возмутился Ки. — Не прикажете ли понимать, что штаб и университет захвачены противником?

— Видимо, так, — робко подтвердил полковник.

— А вы представляете, какие потребуются силы, чтобы выбить Вьетконг из этой крепости? Его-то солдаты не побегут к проституткам, а будут оборонять захваченные позиции с упорством, какого не хватает вам. Вызовите ко мне сюда командующего округом генерала Фаня.

— Генерал Фань будет с минуту на минуту.

Полный, страдающий одышкой генерал появился перед Нгуен Као Ки с растерянным выражением на лице.

— Что вы здесь делаете, генерал? — резко спросил Ки. — Ваша разведка смотрит куда-нибудь дальше рынка или публичных домов? Как вы не могли заметить накапливание таких крупных сил противника?

— Разведка, господин вице-президент, сообщила об активности противника, но только в горном районе. Никто не мог предположить, что он нападет на Далат, — развел руками генерал.

— Вам не гарнизоном командовать, а собирать яйца из-под кур, генерал. Если вы не справитесь с положением в городе, я вам обеспечу такую должность.

Запищала рация, полковник Зунг включил ее и сразу услышал голос майора, обороняющего университет.

— Господин полковник, — сообщил он, — батальон выбит с территории университета, мы понесли большие потери из-за внезапности нападения, сообщите командующему округом, что нам срочно нужны подкрепления.

— Дайте-ка мне микрофон, — сказал Ки, — я поговорю с этим… — он не нашел подходящего слова.

— С вами говорит вице-маршал Ки, — дрожа от гнева, начал он, — вы, майор, пойдете под суд военного трибунала, если не восстановите положение. Вам нужны не подкрепления от командующего округом, а собственные солдаты, которых вы отпустили к проституткам. Через два часа доложите мне, что находитесь на прежних позициях, или пускайте пулю в лоб. Все! Это мое последнее слово. А что стоите вы, генерал, как статуя? Езжайте в гарнизоны, связывайтесь с американскими подразделениями. Или вы ждете, когда Вьетконг возьмет и нас с вами голыми руками? Соедините меня с президентом Тхиеу, — бросил он офицеру-радисту. — Код известен?