— Все ли учли, все ли вы продумали? Я понимаю, удобного случая дождаться трудно, но упустить очень легко.

— Нельзя больше ждать, господин Као, мы и так слишком много оставили следов. Только боязнь местных властей быть обвиненными в потворстве Вьетконгу заставляет их сейчас не вести расследование. Поэтому мы сами должны уйти, чтоб не навлечь беды на всех жителей общины.

— У меня есть предложение и просьба, господин Као, — поднялась молодая девушка с очень длинной толстой косой. — Вчера стало известно, что против общины Каньлай готовится карательная акция. В городок, в десяти километрах от общины, прибывают полицейские и солдаты из отрядов умиротворения. Помимо обычного оружия в полицейское управление завезены огнеметы. Значит, акция будет направлена на полное уничтожение общины.

— Что за причина этой акции? — спросил Као.

— Общину считают помогающей Вьетконгу, — ответила девушка. — И это действительно так. Мы должны помешать карателям.

— Каким образом?

— Во-первых, срочно послать туда хотя бы десяток наших бойцов с оружием. Во-вторых, любыми путями задержать выезд карателей на операцию, чтобы подготовить общину к обороне или увести ее в лес.

— Десяток ребят с оружием хотя и трудно, но можно выделить, господин Као, — сказал Ле Ван Киет, — а вот с планом задержать выезд карателей, который предложила Фыонг Тхи Ки и поддержал начальник штаба, я не согласен, так как он опасен и очень рискован.

— Да нет в нем ничего опасного, — сказала девушка, — многих полицейских я знаю, я ведь и сама из общины Каньлай. Я соберу группу молодых ребят и девушек, и мы устроим концерт для полицейских — местных и приезжих. Не могут они отказаться, увидев нас, — уверенно сказала Фыонг Тхи Ки.

«Не могут, — подумал про себя секретарь парткома, — если она подберет таких же красивых, как сама, то операция не только может задержаться, но и вообще не состояться».

Секретарь партийной ячейки и начальник штаба отряда Нгуен Ван Тхань сказал:

— Сестренка Ки все продумала, я одобрил ее план, хотя как раньше, так и сейчас повторяю: нужно быть осторожными и бдительными. Если каратели заподозрят что-то, они вашу бригаду быстро скрутят.

На следующий день после обеда в городок прибыла самодеятельная труппа артистов. На открытой площадке перед небольшим ресторанчиком, прямо напротив полицейского участка, они настраивали свои инструменты, а потом начали выступление. Фыонг Тхи Ки пела популярные вьетнамские и американские песни, пела задорно, весело, кружась и танцуя на площадке. Полицейские стали сначала выглядывать из окон, потом вышли на улицу, обсуждая внешность и голос артистки.

— Эй, красавица, — крикнул сержант, — а не переберетесь ли вы к нам? У нас тоже есть где разместиться!

— А разве к вам можно? — с ехидцей спросила Фыонг Тхи Ки. — У вас военный порядок, военные секреты. Нет, к вам мы боимся идти.

— Почему же боитесь? Раз мы приглашаем, значит, можно верить.

— Как, ребята? — обратилась Ки к своей бригаде. — Все-таки военные — наши защитники, а? Может, дадим для них небольшой концерт?

— Не раздумывайте! — кричали уже хором полицейские. — Мы вас и угостим хорошо.

И вот начинается подготовка площадки. Полицейские сами подметали асфальт, вытаскивали из помещения скамейки и стулья.

А Ки подсчитывала: сколько ушло на это время, сколько удалось отыграть его? Со второго этажа спустился офицер в погонах капитана и, наблюдая за приготовлением, бросил:

— Вы надолго-то не настраивайтесь, не забывайте, что нас ждут дела.

Наконец концерт начался. Сначала музыканты сыграли несколько известных мелодий, и полицейские дружно хлопали. Потом вышла Ки. Она была очень эффектна в своем розовом костюме. Полицейские так и ахнули. Каждую ее песню сопровождали криками и аплодисментами, требовали повторить. Ки не отказывалась, готова была петь хоть до рассвета.

Время клонилось к вечеру, уже протянулись длинные тени от деревьев, расчертив асфальт темными полосами. Капитан, наблюдавший за концертом из окна второго этажа, подал команду заканчивать. Солдаты загалдели, а Ки запела новую песню. На самой ее середине сердце ее оборвалось: она увидела подъехавшего на мотоцикле полицейского, который постоянно жил в общине Каньлай. Значит, он поведет карателей. Ки мучительно думала, что делать. И вдруг ее будто озарило.

— Господа офицеры! — крикнула она. — Последняя песня, которая только что появилась в репертуаре лучших американских певцов, будет исполнена только для вас. Прошу, господа офицеры, я жду вашего появления.

— Пожалуй, стоит уважить девчонку, — сказал капитан, — она развеяла солдатские думы. Пойдемте, господа.

Семь офицеров спустились вниз.

Ки превзошла самое себя. Она исполнила песню с такой теплотой и нежностью, что даже строгий капитан зааплодировал. Солдаты просто бесновались от восторга.

— А теперь еще одну, — сказала Ки, — песню девушки, тоскующей по любимому.

— Хватит, — сказал капитан, — у нас уже нет времени. У нас срочное задание. Потом допоете.

Но Ки запела. Это была грустная песня. Девушка, проводив своего возлюбленного в армию, грустит и плачет, чувствуя, что он не вернется с войны. Солдаты стояли оцепеневшие, так подействовали на них и сама песня, и искренность ее исполнения, будто певица любит каждого из них и скорбит об их незавидной участи.

Капитан понял опасность и приказал немедленно очистить площадку.

Солдаты зароптали.

— Пусть еще споет, господин капитан, — стали они просить офицера, — когда еще услышим такое.

— А может, кто-нибудь вообще ничего и никогда не услышит, — мрачно проговорил угрюмый полицейский.

Капитан разрешил спеть последнюю песню, пообещав завтра в это время устроить новый концерт.

Ки допела песню, и полицейские стали строиться. Офицеры отдавали приказание поторопиться. Парни, забрав инструменты, направились через дорогу к ресторанчику, а Ки подошла к офицерам и стала благодарить их за внимание.

— Вот и хорошо, — недовольно проворчал капитан, — а теперь уходите. Солдаты будут получать боевое задание, вам здесь делать нечего.

— А вы не в Каньлай отправляетесь, господин капитан? — задала вопрос Ки.

— Это вам знать не положено. Уходите.

— В Каньлай! В Каньлай! — крикнул угрюмый полицейский. — Там мы повеселимся! Уж там повеселимся, — и он захохотал безумным смехом. — Ох, повеселимся! — кричал он. — Я же тебя знаю, Ки. Твоих родителей убьем или зажарим. Вот повеселимся!

— Убрать этого ублюдка! — крикнул капитан офицерам.

Но «убрать» они уже не успели. Ки выхватила из сумочки мину, какие американцы применяют для расчистки лесных завалов, и сорвала предохранитель…

Карательная акция не состоялась…

Пройдет несколько лет, и во Вьетнаме появятся школы, пионерские отряды, кооперативы имени Фыонг Тхи Ки. Ее имя будет присвоено и общине Каньлай, которую она спасла от гибели.

Три дня спустя вооруженный отряд Ле Ван Киета, разгромив две сайгонские роты, покинул общину. Вместе с вооруженным отрядом в джунгли ушел и секретарь подпольного партийного комитета.

Вернувшись на свою базу, секретарь парткома узнал, что части генерала Ле Ханя, развивая наступление, вышли к крупным военным базам США в провинциях Тэйнинь и Шонгбе, нанеся по ним удар с ходу. Было уничтожено семь самолетов, четыре вертолета, три бронетранспортера и восемь тяжелых орудий. Американцы потеряли только убитыми 37 солдат.

А в Париже американская делегация продолжала настаивать на обсуждении вопроса о взаимном отводе войск, делая вид, что она чуть ли не идет на уступки своим противникам.

В Америке назревал взрыв невиданного недовольства. С ощущением его приближения газета «Глоб энд мэйл» писала: «Вряд ли сейчас время для проявления цинизма. У США нет другого выбора, кроме серьезного рассмотрения предложений коммунистов. Отклонение их будет расценено и врагами и друзьями как продолжение глубоко порочной политики, проводимой сменявшими друг друга администрациями США. Правительство должно хоть раз быть честным. Оно должно вести переговоры с позиции доброй воли, отложив в сторону ложь и манипуляции».