— Мы считаем своим самым большим долгом укрепить позиции президента Тхиеу, помочь ему навести в стране порядок, сделать Республику Вьетнам одним из форпостов демократии в этом районе. Эту позицию мы отстаиваем сейчас на четырехсторонних переговорах в Париже.

— Как вы расцениваете, господин президент, образование Временного революционного правительства Республики Южный Вьетнам и его программу борьбы за создание коалиционного правительства?

— Мы считаемся с этим фактом.

— Но с ним не считается президент Тхиеу. Он сказал, что не допустит ни коалиционного правительства, ни переходного режима, ни кабинета примирения, ни кабинета мира, а против тех, кто выступает за коалицию, будут приняты репрессивные меры. Как вы относитесь к этому?

— Я лично не слышал таких выражений, но впереди у меня встреча с президентом Тхиеу, на которой мы обсудим все вопросы, связанные с новыми фактами.

— Скажите, сэр, о своем отношении к требованию ваших противников на переговорах о безоговорочном выводе американских войск из Южного Вьетнама?

— На переговорах, господа, в качестве проекта могут выдвигаться любые предложения, даже заранее неприемлемые для другой стороны. Так мы относимся и к предложению, о котором вы упомянули. Мы внесли свое, я считаю, очень конструктивное предложение, о взаимном отводе войск и рассмотрении в первую очередь чисто военных аспектов этого шага.

Пресс-секретарь, отлучившийся на несколько минут, вернулся, подошел к президенту и что-то прошептал ему на ухо.

— Хорошо, Рон, — ответил президент. И обратился к журналистам: — Господа, заправка самолета закончена, и нас приглашают продолжить полет. Прежде чем закончить нашу встречу, я хотел бы еще раз подчеркнуть, что мы выдвигаем совершенно новое направление нашей политики во Вьетнаме, а если хотите, то по отношению и других районов мира. Оно предусматривает широкую материальную, техническую, военную помощь нашим союзникам, если будет необходимость в ней, но держать в руках оружие должны будут их собственные, а не американские солдаты. Вьетнам, породив Эверест сложных внутренних и внешних трудностей, привел нас к выводу, что мы обязаны снять с себя бремя прямого военного участия войск в решении внутренних проблем союзников. Мы не можем поступать так, будто способны сделать в нынешнем беспокойном разноликом мире то, что не под силу самому господу богу. Исходить надо из существующих реальностей. Это я и постараюсь сказать всем государственным лидерам, с которыми встречусь во время этого визита.

— Господин президент, — поднялся политический комментатор одного из ведущих агентств США, — мы отказываемся лететь дальше.

— Это почему же, Боб? — удивился президент.

— Потому что все мы должны сообщить Америке и всему миру о вашем важном заявлении или хотя бы послать уведомление, что мы не работаем больше в наших учреждениях, все равно ведь завтра уволят за непростительную недисциплинированность.

— Понимаю, Боб, — улыбнулся Никсон. — Рон, передай, что вылет задерживается… Вам достаточно полтора часа, господа? — И, получив утвердительный ответ, попросил Зиглера именно на такой срок отложить вылет.

Через полтора часа, когда президентский «боинг» летел над водами Тихого океана, мировые агентства на всех языках передавали содержание «гуамской декларации», или «гуамской доктрины» Никсона. А еще через день, проанализировав сказанное им, пошли комментарии международных обозревателей, высказывания политических деятелей.

«Инициатива президента Никсона найдет самую искреннюю поддержку во всем американском обществе», — писала «Вашингтон пост».

Но у «Нью-Йорк таймс» было другое мнение: «Президент был, вне сомнения, красноречив, — писала она, — но в его декларации трудно найти указание на то, как он выберется из трясины. Ричард Никсон, вопреки собственной воле и разуму, оказался на пути, который может привести только к новым катастрофам».

Канадская газета «Торонто дейли» утверждала: «Подлинная причина и первооснова всех мук, которые переживают в Вашингтоне в связи с Вьетнамом, заключается не в том, что они не могут одержать победу, а в том, что там не знают, как вылезти из этой кошмарной войны».

«Гуамская декларация» Никсона, — давала оценку шведская печать, — продиктовала намерением спасти экспедиционный корпус от полного разложения. Девок из бара, марихуаны, пива, виски, мелких спекуляций уже недостаточно для того, чтобы поднимать дух солдат. Теперь, когда «усталость» солдат находит все более частое выражение в нежелании целых подразделений вести бой, время предоставляется явно неподходящим для тактики дипломатических проволочек, к которым США прибегают на переговорах в Париже в качестве средства добиться уступок другой стороны».

«Глава американского империализма Никсон, — делала вывод вьетнамская газета «Нян зан», — в своей «гуамской декларации» поставил во главу угла цель — добиться «вьетнамизации» войны. Наш народ говорит: «Хоть и новый ботинок, а его не оденешь вместо шляпы». «Новая» идея о марионетизации разбойничьей авантюры, с которой выступил Никсон, не скроет истинных планов США попробовать загребать жар чужими руками. Но их не спасут от поражения никакие ухищрения».

Не принесла эта идея успокоения и сайгонской администрации Тхиеу. Более того, она посеяла в ней уныние и породила настроение неизбежности приближающегося краха. Президент Тхиеу во время встречи с Никсоном прямо спросил:

— Скажите, господин президент, вы собираетесь оставить нас один на один со все более растущим коммунистическим проникновением?

— Мы никогда не оставляли своих друзей в беде, — ответил Никсон. — Мы не уйдем из Вьетнама до тех пор, пока не будем абсолютно убеждены, что ваши позиции, господин президент, надежно и навсегда защищены.

— Как тогда понимать ваше заявление о «вьетнамизации» войны?

— Как новую форму нашего участия в защите идеалов свободы в вашей стране, когда решающую роль будет играть ваша армия и наша еще более эффективная материальная и военная помощь.

Менее чем через месяц после визита Никсона в Сайгон политическая обстановка в Южном Вьетнаме еще более обострилась. В Центральном Вьетнаме крестьяне, поддерживаемые партизанами, разрушили 150 «стратегических деревень», разогнали сайгонскую администрацию, захватили большие площади земли и явочным порядком провели аграрную реформу на основе закона Временного революционного правительства.

Еще более мощно выступило сельское население дельты Меконга. Почти триста тысяч крестьян, уничтожив более двухсот «стратегических деревень», выдвинули не только экономические, но и политические лозунги, требуя свержения режима Тхиеу, образования демократического правительства национального единства и мира, вывода американских войск из Южного Вьетнама.

В большинстве провинций дельты уже были созданы народные революционные комитеты. Став во главе крестьян, они придали движению боевую организованность. Были сформированы местные вооруженные отряды самообороны, получившие оружие от Фронта освобождения. Воинские подразделения, брошенные Тхиеу на подавление восставших, отказались выполнить приказ о применении оружия для наведения порядка и усмирения бунтовщиков. Солдаты, общаясь с крестьянами, проникались духом сопротивления, угрожали особо рьяным офицерам, что начнут стрелять в них, если они будут притеснять крестьян. Командование сайгонской дивизии обратилось за помощью к американским советникам. И они прибыли целой ротой на бронетранспортерах. Американские офицеры из отрядов по усмирению начали уговаривать солдат выполнить распоряжение правительства, или они применят силу. Два полка сайгонской дивизии подняли мятеж. Солдаты окружили роту американцев и потребовали: или они немедленно уберутся отсюда, или никто из них не уйдет живым. Офицер, командовавший группой, поняв по выражению на лицах вьетнамских солдат, что они не остановятся ни перед чем, дал команду вернуться на базу в Кантхо: пусть усмиряет их кто угодно, хоть сам сайгонский президент.

Генерал Абрамс, получив донесение от своих подчиненных, направил в Вашингтон тревожную телеграмму: «Крайне непопулярная администрация президента Тхиеу, — писал он, — своими распоряжениями обостряет и без того неспокойную обстановку. Вьетнамские солдаты отказываются подчиняться приказам. Всюду царит ожидание событий, которые приведут к коренным переменам, не исключающим вывод американских войск. Эти настроения захватывают и наших солдат, все откровеннее выражающих нежелание погибать за вьетнамцев, которые не воюют сами за себя». Для успокоения Никсона он добавлял: «Мы разъясняем смысл «гуамской декларации» и стремимся убедить своих парней до конца выполнять свой долг. Однако положение остается крайне сложным».