Поезд стал тормозить. Соня отложила тетрадь, надела шинель, взяла сумку с флажками и вышла в тамбур.

Поезд остановился. У вагона стоял тот самый парень, но на сей раз он был в шинели, в фуражке с красным околышем.

— Опять вы? — недружелюбно спросила Соня.

— Опять я, — сказал он. — Здравствуйте, Маруся.

— Я Соня, — насмешливо ответила она.

— Да?.. А мне сказали… Здравствуйте, Соня. А меня Юрой зовут. Вот и познакомились… Ну, как вы живете?

— Живу, — усмехнулась Соня.

— А как ваш старик?

— Какой старик?

— Тот… вы говорили… Сердитый профессор.

— Да он не старик, — уже мягче ответила Соня. — Совсем молодой. И не сердитый.

— Тем лучше… Вы теперь когда назад поедете?

— Когда?.. Шестого.

— Шестого? Я вас буду встречать.

— Зачем?

— Да так… не люблю спать по ночам.

— Когда же вы спите? Днем? — теперь уже улыбнулась Соня.

— И днем не сплю. Я вообще против сна. Сон отнимает половину нашей жизни.

— Так что же делать? — снова улыбнулась Соня.

— Не спать, — сказал он. — Ну вот, уже трогается… Что за остановка — три минуты!.. Садитесь, садитесь!

Соня вспрыгнула на ступеньку.

— До свидания, — сказал он, идя рядом с вагоном.

— До свидания, — ответила Соня.

— Привет Кавказу!.. Да, цветы!.. — вспомнил он и бросил ей завернутые в целлофан цветы.

Соня поймала их.

А потом уже и все проводницы знали парня, постоянно встречавшего и провожавшего на маленькой станции их экспресс.

— Здравствуйте, Юрочка!.. Привет милиции!.. Как жизнь?.. — приветствовали они его, когда поезд подходил к этой станции.

— Привет!.. Здравствуйте!.. Нормально! — отвечал он и взмахивал завернутыми в целлофан цветами.

Время шло, наступила весна, стало теплым солнце, и маленькая станция преобразилась — запестрела покрашенным домиком вокзала, покрашенными ларьками на перроне, зазеленела деревьями и клумбами. По перрону прохаживались, взявшись об руки, девушки (в маленьких городках в теплые погожие дни девушки выходят гулять к поездам), обмахивались веточками распустившейся сирени, торговки выносили к вагонам всякую снедь в корзинах, ведрах и мисках. И ночи стали теплыми, наполненными запахами весеннего цветения.

Экспресс по-прежнему останавливался по ночам на этой небольшой станции, но никто не видел в последнее время спешащего к поезду Юру, и Соня не открывала дверь своего пятого вагона. В тамбуре пятого стояли либо тетя Маша, либо кто-нибудь из девушек-проводниц, которые в этом вагоне всегда менялись.

И вдруг в одну из ночей на перроне снова появился Юра. И снова девушки-проводницы весело приветствовали его, а Соня, увидев его из тамбура, спрыгнула на перрон и пошла ему навстречу.

— Здравствуйте, Сонечка, — сказал Юра, вручая ей цветы. — Целый месяц не виделись.

— Так ведь сессия, — улыбнулась она.

— И как химия?

— Сдала, четверка. Такие легкие вопросы попались: свойства серной кислоты, углеводы и задачка.

— Дрожали?

— Еще как, — смеясь, призналась Соня.

В этом поезде все проводницы, кроме тети Маши, были молоденькие, и все они, в том числе и тетя Маша, смотрели на Соню и Юру.

И когда поезд тронулся и Юра пошел за ним, махая рукой Соне, все девушки-проводницы тоже махали руками и улыбались ему.

Но однажды ночью, когда лил дождь, Юра не пришел к поезду, и все девушки-проводницы взволновались. Они выглядывали из вагонов и по цепочке передавали друг дружке:

— Нету!.. Юры нету!.. Юра не пришел!..

Соня стояла под дождем и ждала. Из вокзала вышел дежурный с жезлом в руке, побежал к электровозу. Стоявшая на ступеньках тетя Маша сказала Соне:

— Не мокни. Мало ль чего случилось…

Соня послушно поднялась в тамбур.

Поезд тронулся. И тут девушки-проводницы стали перекликаться:

— Бежит, бежит!.. Юра бежит!.. Успел-такп!..

Юра вспрыгнул на подножку.

— Здравствуйте, тетя Маша… — Он быстро поднялся в тамбур, запыхавшись, сказал: — Опоздал… на задании задержался… Вот… — Он достал из-под плаща цветы в целлофане, протянул Соне: — Ну, как вы живете?

— Хорошо, хорошо, Юра… Прыгайте, не успеете…

— Ничего… на следующей станции сойду.

Тетя Маша ушла в вагон, оставив их в тамбуре: пусть поговорят, не так уж и много до следующей станции — всего двадцать минут.

Когда Юра спрыгнул на платформу, встречный поезд уже отходил. Он вскочил на подножку, прижался плечом к тыльной стороне вагона, к его наглухо закрытой двери, по которой хлестал косой дождь, и крикнул Соне:

— До свидания!

— Пока, милиция!.. Привет!.. Не простудись!.. — весело отвечали ему из вагонов проводницы.

Спустя минуту, Соня вытирала полотенцем мокрые волосы в служебке, говорила тете Маше:

— Он меня, тетя Маша, в гости зовет. Все спрашивает, когда я отпуск возьму.

— И бери, — ответила тетя Маша. — Такой парень… Прямо редкий парень. Такого, Сонюшка, отвергнешь — всю жизнь жалеть будешь.

— Что ж, и возьму, — весело ответила Соня.

Юра жил в небольшом городке с немощеными улицами и таком зеленом, что казалось, будто в нем нет домов — так густо обступали их фруктовые деревья, закрывая и фасады и крыши. Улицы казались узенькими оттого, что большую часть их занимали огромные липы да густые заросли цветов, захватившие площадь, предназначенную для песчаных тротуаров.

По одной из таких улиц шли под вечер Юра и Соня, и Юра нес небольшой Сонин чемоданчик.

У калиток на скамейках сидели женщины, с откровенным любопытством глазели на них и о чем-то судачили. Соня видела женщин, но слов их не слышала.

Юра толкнул калитку, увитую диким виноградом, и они вошли в крохотный дворик. Слева и справа росли яблони, в глубине мостился почти игрушечного размера домишко, с игрушечной верандой в цветных стеклах. К нему вела прямая дорожка, обсаженная высокими пышными хризантемами.

— Вот мы и дома, — Юра остановился на дорожке и, кивнув на дом, шутливо продолжал: — Видишь, какие апартаменты арендует наша простая милиция для простого сотрудника у простого домовладельца. Нравится?

— Ага, — сказала Соня, оглядывая дворик.

Поздно вечером в доме играл приемник. Торшер освещал часть комнаты, а стол, за которым сидели Юра и Соня, оставался в полутени. Они пили чай и делали вид, что слушают музыку. У Сони слипались глаза.

— Ты хочешь спать? — спросил ее Юра.

— Ни капельки, — поспешно ответила она. — Давай еще чаю попьем.

— Давай, — усмехнулся он и вышел с чайником на кухню.

Когда он ушел, Соня поежилась и зевнула. Когда он вернулся, она спросила:

— А где я буду спать?

— На тахте, конечно. Я давно вижу, что ты засыпаешь… Сейчас постелю, — сказал он и открыл створку шкафа, где лежало постельное белье.

— А ты где? — огляделась Соня.

— Ну, для такого случая есть раскладушка.

— Лучше я на раскладушке.

— Не выдумывай.

— Я сама постелю. — Соня взяла у него белье.

Она развернула простыню, слегка встряхнула ее. Край, простыни задел стопку писем, лежавших на столике у тахты, письма разлетелись по полу.

Соня виновато вскрикнула, принялась собирать письма.

— Тут еще… за плинтус завалилось, — она достала из-за плинтуса фотографию. Взглянув на нее, спросила: — Кто это?

С фотографии глядела молодая женщина с высокой прической. На руках она держала голенькую девочку месяцев шести. Девочка улыбалась пухлым беззубым ротиком.

— Это? Сестра… с Маринкой.

— Красивая, — сказала Соня. — Младше тебя?

— Младше.

— А на тебя не похожа, — разглядывала Соня карточку.

— Что-то, конечно, есть…

— Нет, не похожа, — не согласилась Соня. — А где она живет?

— На Севере. В Архангельске.

— Ого, куда заехала! — Соня все еще держала в руках фотографию. — Где она у тебя стояла?

— Пусть полежит. — Он взял у нее карточку, сунул в ящик стола.

Постелив постель, она сказала Юре:

— Выйди на минутку, ладно?