— Не можете или не хотите?

Маккинери вмешался в разговор:

— Не хотим. Это очень тонкое расследование, миссис Миллер. Все детали держатся в секрете. Если у вас есть что нам сообщить, мы с удовольствием вас выслушаем, но не собираемся удовлетворять ваше любопытство насчет наших действий, гипотез и выводов. Вы говорили о Боните Фрэнкс. Продолжайте, пожалуйста.

Может, Лауре удалось бы в итоге что-нибудь вытянуть из Османа, но Маккинери был непробиваем. Она медлила, его присутствие пугало ее. Ей казалось, что ей придется разговаривать с бесстрастными стражами закона, бесцветными, похожими один на другого, даже не подозревающими о ее существовании.

Но она ошиблась. Они отлично знали, кто она такая, и осознание этого факта еще больше ее настораживало. Они могли думать, что Лаура как-то причастна к этому делу. Могли видеть ее на похоронах рядом с Бонитой. Лаура работала у Фредди Фелпса и вполне могла входить в список подозреваемых.

— Послушайте, все, что я знаю, я узнала случайно, — наконец, сказала она. — Кто-то что-то сказал, обмолвился, проболтался и так далее, но не более того.

Осман снова посмотрел на Маккинери.

— Нельзя было пускать тебя сюда, Кэвин. Ты заговорил с дамой. Почему бы тебе не прогуляться по коридору?

Маккинери поудобнее устроился на своем стуле.

— Тебя запросто можно перевести отсюда в места, не столь отдаленные, Клинт. Туда, где очень холодно и очень скучно.

Если он шутил, то манера шутить у него была просто убийственная. Но Осман засмеялся:

— Не обращайте внимания, он не так страшен, как кажется. Не спешите и постарайтесь ничего не упустить. А мы не будем вас перебивать.

Держи свои вопросы и догадки при себе, перевела его слова Лаура, и все будет как нельзя лучше.

— Пожалуй, я начну с похорон, — сказала она и объяснила, как она на них оказалась. Потом описала свои отношения с Фредди и встречу с Майком Клементе. Потом объяснила, как оказалась рядом с Бонитой и согласилась заехать на квартиру, забрав ее вещи.

Ее подробный отчет о последующих неделях соответствовал действительности приблизительно наполовину. Она ходила по лезвию ножа, ведь ее поступки лежали на зыбкой границе между неэтичным поведением и нарушением закона. Одно дело рассказать легавым, что Фредди в пьяном виде растрепал ей о своем мошенничестве. И совсем другое — признать, что ей были известны все подробности дела Бониты и что она даже звонила ей, чтобы дать совет, как отвечать на вопросы во время предполагаемого допроса. Одно дело обыскать квартиру на N-стрит, залезть в портфель, прослушать запись на автоответчике и разглядывать сексуальные аксессуары или даже прослушать кассету, которая могла оказаться вещественным доказательством. И совсем другое — признаться в подмене оригинала кассеты на копию собственного производства. Бонита умерла, и теперь полиция обнаружит эту копию. Пусть с ней она и работает. Лаура ни слова не сказала о своих планах мести Фредди. И поскольку порядочные люди не подставляют под подозрение своих друзей, она умышленно не стала говорить, что в пресловутой квартире и на озере была не одна, а в компании Вики.

Маккинери слушал молча и смотрел на Лауру, как на стенку. Осман поддерживал ее рассказ репликами типа «понимаю-понимаю» и «вот оно что», беспокоясь в основном о точности своих записей. Закончив, Лаура подумала, что пережила самую напряженную процедуру в жизни, более неприятную, чем рождение ребенка и развод.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Осман. — Все нормально?

Лаура кивнула:

— Да. Но я немного напугана.

— Это объяснимо. Клементе угрожал вам, а вы понятия не имеете почему. Бонита Фрэнкс мертва, а вы считаете, что между ее убийством и смертью Холлистера есть связь. И думаете, что на очереди стоите вы. На вашем месте я бы тоже испугался. Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Посмотрим, что нам удастся вычислить.

Лаура посмотрела на Маккинери. Тот что-то строчил в своем блокноте, что-то, очевидно не имеющее отношения к словам Османа.

— Хорошо. Но сначала мне нужно позвонить няне и предупредить ее, что я задерживаюсь.

Осман подвинул к ней телефон. Было ровно пять, и Лаура, прикинув, что выдержит в этом обществе еще около часа, пообещала приехать в шесть тридцать. И пожалела, что не сказала «в шесть», потому что последующий час оказался экзекуцией не для слабонервных.

— Начнем с Фелпса, — сказал Осман, как только она положила трубку. — От утверждает, что Холлистер шантажировал его, но не сообщал подробностей. Вы считаете, что Холлистер был страстным игроком. Фелпс признался, что занимался мошенничеством либо для того, чтобы заплатить Холлистеру, либо из любви к шикарной жизни. И опять не сообщил никаких подробностей. Вы упомянули, что курировали дела наиболее важных клиентов. Что вели его личную переписку. Вы ничего не обнаружили в его документах? Чего-то такого, что могло вызвать подозрения?

Он начал с самого щекотливого вопроса, — этой темы Лаура хотела избежать, как никакой другой.

— Нет. Вообще-то, нет, — ответила она.

— А полис Бониты Фрэнкс? Может, в нем были заметны какие-то несоответствия? Странности?

Черт подери, он отлично знал ответ на свой вопрос. Мягко стелет, да жестко спать.

— Разве что однажды. В январе я напомнила Фредди, что выплата страхового взноса просрочена. Он выписал персональный чек на нужную сумму. И сказал, что во время Рождества, на озере, Бонита передала ему наличные. Мне показалось это странным.

— Почему же?

— Потому что ничего подобного раньше не происходило.

— Зачем же ему было лгать, что Бонита передала ему деньги?

— Я не знаю.

— Но у вас есть на этот счет подозрения. Расскажите нам о них.

Лаура помолчала, но потом подумала, что, вероятно, подтвердит только то, что ему уже и без нее известно.

— Он мог выплачивать часть страхового взноса с условием разделить потом с Бонитой всю страховку. Бонита чувствовала, что судье грозит опасность. И могла проговориться об этом Фредди. Так они и сговорились. Но у меня нет доказательств. Я не могу никого обвинять, не имея доказательств.

— Вы предполагаете, а не обвиняете, — с улыбкой сказал Осман. — Я понимаю, в чем заключается разница. Продолжим. Вы заподозрили, что квартира на N-стрит принадлежит Томлинсону, и Каролина это подтвердила. Представьте себе спальню. Видеозаписывающее устройство может быть совсем небольшим, например размером со стандартную видеокассету. Не было ли в спальне места, где могла бы быть установлена видеокамера? Зеркало, вентиляционный люк, решетка, книжная полка?

Итак, они интересуются Томлинсоном. А ведь Лаура только вскользь бросила, что он мог использовать квартиру в качестве дома свиданий для высокопоставленных государственных деятелей, и ничего больше. Значит, они думают, что он занимался еще и соглядатайством, а потом вымогал деньги?

— Вентиляционный люк был на полу, — ответила Лаура. — Единственное зеркало висит над комодом, в комнате есть еще два туалетных столика, но без зеркал, почти пустые.

— А нет ли освещения на потолке?

— Да. Бронзовая люстра. За ней вполне можно спрятать камеру. — Камеру, которая снимала ее, когда она шарила по шкафам. А вместе с ней и Вики. А ведь никто не расспрашивал и не угрожал ей. Так ли это? Всего два дня назад Каролина интересовалась ее подругой.

— Вы рассказали о квартире все, что могли, — подытожил Осман. — Больше вам нечего к этому добавить?

— Нет.

Это была правда.

— И вы понятия не имеете, что особенного могли там увидеть, что заставило бы Каролину и Клементе расспрашивать о вашем визите на N-стрит?

— Нет.

— Давайте подумаем. Вы полагаете, что Каролина пыталась что-то у вас выведать, а Клементе хотел вас как следует припугнуть. И думаете, что он причастен к убийству Холлистера или защищает интересы состоятельного клиента. Томлинсона, например.

Лаура кивнула.

— Да. И потом он упомянул имя Казани… Может, он просто хотел придать своим словам вес. Но я думаю, что они друг с другом связаны. Я считаю, что Казани тоже имеет отношение к этому делу.