— О психологе? Не знаю. Она ему доверяет. Но возможно, этого недостаточно.

— Она верит ему, да? — уточнила старая Лиз, призадумавшись.

— Что вам известно, Лиз?

— А сколько ты мне заплатишь? — расхохоталась Лиз.

Гость усмехнулся, но хозяйка не услышала в его смехе особой радости. Она чопорно встала и взяла у него чашку.

— Ох, до сих пор все кости ломит после той прогулки.

Она взяла из кладовки бутылку бузинного вина и налила им по стаканчику.

— Уж я-то знаю, — пробормотала она, — ту, которая завладела Мэгги и не отпускает. Я ее видала.

— Видала? Что значит — «видала»?

— Она все вокруг детей ошивалась. Однажды была и в моей кладовке. Видала я ее, можешь не сумлеваться.

— Вы говорите о той, что зовется Аннис?

— Мы не называем имен, верно? Уж это ты должен знать, если вообще что-то знаешь. Мы не называем имен, но — да, это она. Я присматривала за детьми, а потому я была... супротив ее... скажем так.

Эш погладил бороду.

— Она что, вроде духа, пытающегося завладеть Мэгги?

Старуха взмахнула рукой:

— Недалекий. Ох и недалекий же ты, Эш. Ничего-то ты не знаешь. Этот дух не пытается войти в Мэгги. Этот дух пытается из нее выбраться. Как ты вообще надеешься хоть что-нибудь понять, если ты такой недалекий?

— А как насчет той, что зовется Беллой?

— То же самое.

Эш покачал головой.

— Мэгги сказала мне, что все началось с птицы. С черного дрозда.

— Ну да, Мэгги и мне это рассказывала. И она была вроде тебя — такая же недалекая, не понимала этого, не знала того. Только языком чесала, да и все. Я сказала ей: нет, птица не пыталась в тебя войти, она пыталась выбраться наружу, но она этого не видела.

— Может, это фамильяр?[3]

— Как хочешь, так и зови. Сперва птица, потом та, что у нее за плечом, потом еще одна...

— Аннис и Белла.

— И другие. Чем ты сильнее, тем их будет больше. Все они в тебе. И они выйдут, если ты один из них. И всех их можно использовать. Но если ты неосторожен и выбираешь неверный путь, тогда что же, они захотят попользоваться тобой, верно?

— Но почему Аннис нападает на детей?

— А кто еще отнимает мамочкино время и все прочее? Дети истощают ее жизненную силу. Вот она и не хочет этого — та, о ком мы говорим. Она хочет убрать их с пути, чтобы больше жизненной силы досталось ей. Особенно парнишка. Он отнимает много сил. Вот она и охотится за ним. А в миленькой девчушке есть что-то, чего она боится.

— В Эми?

У Эша голова пошла кругом.

— Тот случай с черным дроздом. Когда все началось. Мэгги вдохнула в него жизнь. Сама я такого не делала и не видела. Но верю в это. Потому что, помяни мои слова, в тот день в воздухе было еще кое-что, кроме Мэгги с ее способностями.

— Лиз, я вас не понимаю.

Старуха отхлебнула бузинного вина и причмокнула.

— Это потому, что ты недалекий. Ты хочешь, чтобы тебе все разложили по полочкам. А тогда это уже не то, что есть на самом деле.

— Продолжайте.

— Нет уж, я сегодня наговорилась.

Старуха уставилась на коврик под ногами.

Через некоторое время, проведенное ими в полном молчании, хозяйка закрыла глаза. Судя по ее дыханию, она уснула. Часы тикали. Один или два раза она причмокнула во сне, а в какой-то момент захрапела, и звук этот напоминал пилу.

Эш посмотрел на пол, а потом на колли, лежавшую у ног старухи. Собака навострила уши и поглядела на него — дружелюбно, но беспомощно. Эш подумал, что надо бы встать и не тревожить сон Лиз; едва ли от нее стоило ждать совета. Но вдруг его тело пронзил острый спазм, а старуха открыла глаза.

Ее палка упала на пол. Она нагнулась и подняла ее.

— Да, пора уж тебе идти, — пробормотала она вставая, чтобы его проводить.

Эш был слегка удивлен. Обычно ему приходилось терпеть старухины насмешки каждый раз, когда он собирался идти.

— Она что-то потеряла, Эш. Когда меняла обличье. Когда летала. Она потеряла частицу себя, и теперь должна ее снова найти.

— А где искать?

— А что тебе твоя мамочка говорила, когда ты что-нибудь терял? Ищи там, где потерял.

Лиз проводила Эша до самой калитки.

— Пускай этот, — промолвила она, — спросит ее про «Поющую цепь».

— Про «Поющую цепь»?

— Да, верно. А еще про «Колыбельную смерти». Пусть спросит.

— А что это?

Похоже, Лиз на него рассердилась. Она подняла свою палку.

— Тебя это не касается. Тебе и знать этого не надо. А теперь проваливай и скажи ему.

— Вот еще что, Лиз. Все эти разговоры о темной сестре. Темная сестра — Аннис? Или Белла? Или эти духи, которых она видит, когда летает? Или это она говорит о Гекате? — («Или о вас?» — добавил он про себя.) — В общем, я не понимаю.

— Неужто ты такой недалекий, потому что мужчина? — спросила старуха, — Да все они — ее темная сестра. Она принимает разные обличья. Но есть только одна настоящая темная сестра, — Лиз постучала себя по виску, — и живет она вот здесь.

Эш покачал головой и побрел к машине. Он сел за руль, повернул ключ зажигания и посмотрел в зеркало заднего вида. Старая Лиз стояла у калитки, глядя на него, а колли сидела с ней рядом. Лиз показывала на него палкой.

Эш зашел к Де Сангу в клинику и все ему рассказал. Реакция доктора была откровенно скептической.

— Пока что все, с чем мы работаем, находится исключительно в пределах сознания Мэгги. Белла — персонаж из дневника, выученного Мэгги почти что наизусть. Похожая история с Аннис. Алекс утверждает, что большая часть дневниковых записей принадлежит ей самой и что она просто использует фрагменты информации, всплывающей в результате археологических раскопок в замке.

— А вы что об этом думаете?

— Да какая разница? Ее поведение, ее здоровье — вот что важно. А она хочет выздороветь. Потому-то она и написала имя Аннис шпионскими чернилами. Это показатель того, что ее подсознание стремится к самоисцелению.

Эш покачал головой:

— Это еще не все. Я знаю, вы считаете, что она просто сплетает вокруг своей жизни историю. Но вам не кажется, что у этого духа, у Аннис, может быть и собственная жизнь?

Де Санг пристально посмотрел на Эша.

— Я психолог, — сказал он, — а не гребаный мистик.

Но Де Санг уже почти исчерпал свои возможности. В раскопках он натыкался на один и тоже непробиваемый фундамент. Стараясь путем гипноза извлечь на свет личность Аннис, доктор хотел добиться объединения Мэгги, Беллы, Аннис и всех остальных. И ради этого был готов на все. Он решил устроить длинный сеанс, надеясь, что усталость хотя бы слегка изменит реакцию пациентки.

— Аннис, — обратился к ней Де Санг. — Мне нужно снова с тобой поговорить. Задать тебе несколько вопросов.

— Вечно эти вопросы.

Уже перевалило за полночь, и Де Санг старался, чтобы в его голосе не чувствовались утомление и нотка отчаяния. Он работал с Мэгги с полудня, и ему не удавалось ни заглянуть за спину Аннис, ни уйти от нее.

— Ты говорила мне, Аннис, что не хотела причинять зло. Но я тебе не верю. Ты пугаешь Беллу. Ты запугала Сэма. Теперь ты угрожаешь жизни Мэгги. Целители так не поступают. Почему, Аннис?

— Уздечка времени.

— Ты мне это уже говорила. Но что это значит?

Она глубоко вздохнула и посмотрела на Де Санга из-

под тяжелых век.

— Тогда скажи мне, почему ты хочешь навредить Сэму. Объясни.

— Из-за любви его матери. Она лишает нас силы. Делает слабыми. Ее любовь всех нас делает слабыми. Она смазала бальзамом его глаза. Он увидел меня, и я вошла.

— Вошла куда?

— В ваш мир.

— Она смазала бальзамом его глаза? Ты имеешь в виду мать Сэма?

Нет ответа. Ни малейшей реакции.

— А что Эми? Ты ведь не нападаешь на Эми.

— Девочка? Она... одна из нас. Она владеет знанием.

Де Санг бродил по комнате, присаживаясь то на подоконник, то на стол, то на каминную полку. Наконец он приземлился на корточки прямо перед пациенткой, прежде чем пойти ва-банк.