— И вот так — всегда? — спросила Мэгги, подразумевая шум с нижнего этажа.

— Без остановки. Мое терпение лопнет, и я взорву его конуру.

— Не надо. Я живу прямо над ним

— Тогда не взорву. Какие планы на вечер?

— А у меня никого нет, чтобы чем-то заняться, — улыбнулась Мэгги.

— У меня тоже, — сказала Кейт. — Сходим куда-нибудь?

Ричард обнаружил четвертый кинжал на «раскопе Мэгги»: ритуальный, бронзовый, точно такой же, как и три других, но со сломанной рукояткой. По расположению этого кинжала нетрудно было предположить, где может находиться пятый.

— Никакой это не треугольник, — заметила Таня. — Если мы найдем еще один кинжал, станет видно, что это круг. Они были разложены по кругу.

Алекс позвал на помощь еще пару волонтеров. Они работали даже в обеденный перерыв и через пару часов обнаружили пятый кинжал. Археологи отметили точное расположение кинжалов деревянными колышками.

— Может быть, есть и другие? — спросил кто-то.

— Сомневаюсь, — ответил Алекс.

Члены бригады стояли по периметру круга, подбоченясь и глядя на деревянные колышки.

— А почему нет? — поинтересовалась Таня.

Алекс потер подбородок.

— Не знаю. Просто сомневаюсь.

— Но что если... — заговорил Ричард, переступая через колышки и убирая треугольник, ранее отмеченный белой маркировочной лентой, — что если это вообще не круг?

Он взял новый кусок ленты, обмотал его конец вокруг одного из колышек, а другой конец протянул по диаметру круга ко второму колышку. Оттуда — снова по диаметру круга к другой отметке, смежной с тем колышком, с которого Ричард начал. Таким образом, получились две стороны большего треугольника, но вместо того, чтобы завершить треугольник, Ричард снова пересек круг и отметил на нем четвертую точку, потом пятую, а потом вернулся к первому колышку.

Сделанные им отметки образовали пятиконечную звезду.

Хорошая получилась игра.

— А что если вы оба правы? — спросил Алекс, взяв ленту из рук Ричарда.

Он воткнул по короткому колышку между каждой из точек, где были найдены кинжалы, а потом отмотал еще кусок ленты, чтобы заключить пятиконечную звезду в круг. Теперь перед ними была классическая пентаграмма.

— Думаю, нам лучше какое-то время об этом не распространяться, — сказал Алекс, — Мы же не хотим, чтобы люди воображали себе всякие глупости.

Все глубокомысленно закивали. Никто не хотел, чтобы люди воображали себе всякие глупости.

Но Алекс обнаружил, что ему и самому трудно выкинуть глупости из головы. Он думал о Мэгги, о том, откуда она знала, где ему копать. Он все еще был уверен, что можно обнаружить нечто в любом месте этого участка, но необычный характер их открытия усложнял ситуацию. Алекс не мог этого больше отрицать.

Он пытался связать их открытие с другими вещами, касавшимися поведения Мэгги в последнее время. Он прочитал значительную часть дневника, чтобы составить некоторое представление о его содержании. Теперь можно было не удивляться найденной вместе с дневником странной коллекции предметов и не строить догадок о новой сфере интересов Мэгги. Если у нее не было любовника (Алекс все-таки пришел к выводу, что прежде ошибался и что, наверное, любовника у нее не было), тогда чем же она занималась в те недобрые ночные часы?

Впервые Алекс почувствовал мучительный страх за своих детей. Впервые он задумался о психической уравновешенности их матери. Ведь глупости так и не шли у него из головы.

Мэгги неплохо проводила время. Ей приходилось повышать голос, чтобы перекричать музыку, и хлестать мутную смесь светлого пива с соком черной смородины — с этим напитком ее познакомила Кейт. В «Семи звездах» не было сидячих мест. Ядреный блюз на максимальной громкости и душный запах потных тел, клубы сигаретного дыма и нетрезвая болтовня в промежутках между сдуванием пены. Кейт и Мэгги были прижаты к барной стойке двумя юнцами в черной коже.

— Что он сказал? — крикнула Мэгги в ухо Кейт.

— Спрашивает, не хотим ли мы выпить.

— Не знаю. А ты как думаешь?

Оба юнца держали по пинте пива в одной руке и по мотоциклетному шлему в другой. Кейт поманила одного из них и крикнула ему в ухо:

— Два светлых и темное, но на трах не рассчитывайте.

От светлого пива у Мэгги защекотало в носу. Парень

глупо ухмыльнулся и послушно поплелся к бармену. Бесшабашность и молодость Кейт будто передались и Мэгги. Кейт одолжила Мэгги кожаную куртку, сказав, что у той слишком чопорный вид для того места, куда они идут. Мэгги многому училась у Кейт. К примеру, она узнала, что мужикам нравится, когда над ними издеваются.

— Спасибо. А теперь давай топай к своей «ламбретте», — небрежно бросила Кейт парню, протянувшему ей стакан красного пива.

— Так у меня ж не «ламбретта». У меня «нортон».

— О, это совсем другое дело. Значит, ты парень с «нортоном».

— «Нортон»? — переспросила Мэгги. — А разве у него не двухтактный двигатель?

— Слышь, Дерек! Она типа думает, что у «нортона» двухтактный двигатель.

— Да, ребята, классный базар. Я готова трендеть о мотиках всю ночь.

— Слышь, ты че, издеваешься?

— Давай топай к своей «ламбретте».

Еще несколько стаканов красного пива, и Мэгги и Кейт уже сидели на задних сиденьях мотоциклов, мчавшихся сквозь ледяную ноябрьскую ночь. По настоянию Мэгги неслись они к Уигстон-Хит. Мэгги сидела в седле мотоцикла, летевшего первым. Мчались они не по шоссе, а по грунтовке среди полей, и Мэгги обнимала мотоциклиста от страха и возбуждения, а вовсе не потому, что ей хотелось близости.

В дороге легко было продрогнуть, окоченеть. Но Мэгги ликовала, плотно закутавшись в позаимствованную у Кейт кожаную куртку. Езда была шумной, почти оглушающей; Мэгги наслаждалась громким, гортанным рыком «нортона», когда ездок переключал передачи, и порывами ветра, хлеставшими ее по лицу. Ее руки сцепились на талии незнакомца, контролировавшего машину, а бедра сжались вокруг вибрирующего седла. Она хотела мотоцикл!

Ездок повернул голову и крикнул:

— Куда теперь?

Она услышала его, хотя слова были заглушены шлемом.

— Дальше! Дальше!

Она оглянулась на второй мотоцикл и поймала волну, шедшую от Кейт. Мэгги испытывала сильное возбуждение, хотя и понимала, что лишь использует этих мальчишек ради их двигателей, их машин. Она прижималась к ним, и они готовы были отвезти ее куда заблагорассудится. Мотоцикл несся на верхней передаче, когда они оказались на плоском участке дороги. Мэгги и в себе ощутила переключение передач, ведь они приближались к Уигстон-Хит.

Чем ближе подъезжали они к пустоши, тем сильнее были чувства Мэгги. В мелькавших тенях проступали какие-то формы, начинавшие слабо поблескивать. Каменная глыба. Дорожный знак. Скрюченный куст. Мэгги была уверена, что видела зайца, засевшего в придорожном кустарнике. Она оглянулась через плечо, и ей почудилось, что все эти объекты сохраняют свет фар уже после того, как мотоциклы проехали. Ей стало не по себе. И тревога ее росла по мере того, как они приближались к пустоши. Первоначальное легкое возбуждение от поездки покидало ее.

Мэгги все меньше и меньше нравилась ее затея. Что они будут делать, когда доберутся до места? Это было ошибкой. Мэгги играла с этими мальчиками, хотя ей вовсе не следовало брать их туда. Она злоупотребляла своими привилегиями.

Мэгги испытала угрызения совести.

Но она не знала, как это остановить. Мотоциклы с ровным гулом неслись к пустоши и не могли сойти со своей траектории. На крутом повороте мотоциклист понизил передачу, уменьшил скорость и наклонил мотоцикл в вираже. Тут Мэгги увидела, как огромная черная тень возникла из кустарника перед ними, и в следующее мгновение она поняла, что парит в воздухе.

Потом Кейт вытаскивала ее из кустов.

— Мэгги! Мэгги!

Хотя она поцарапалась и тяжело дышала, с ней все было в порядке. В оцепенении она встала с земли. Покалеченный «нортон» лежал в кустах на боку, его мотор все еще визжал, а заднее колесо скрипело. Хозяин машины, пошатываясь, направился к ней. Его кожаное облачение было распорото, а на предплечье виднелась кровь. Его друг Дерек заглушил визжащий мотор.