От такого объема информации у Мэгги голова пошла кругом, но вдруг, к вящему ее удивлению, старуха предложила пойти и собрать бузинных листьев у дороги.

— А вы можете передвигаться со своей палкой?

Лих хихикнула и встала с кресла.

— Поглядим. Отопри-ка ту заднюю дверь. Пойдем поищем старуху. Идем, чего ты ждешь?

Тем временем Алекс быстро терял терпение со своими волонтерами. Он упрекал их в том, что они отклоняются от того конкретного места, где он поручил им копать. Если он не руководил работами на главном участке, волонтеры нарушали ту сложную систему, которую он использовал, отмечая уровень глубины. Если же он забывал проследить за ними на «раскопе Мэгги», они принимались ковыряться в земле, как чернорабочие.

— Вы по-английски понимаете? — рявкнул Алекс.

— Да, — ответил юноша с хвостиком, — меня как раз приняли в Оксфорд, чтобы я мог вплотную заняться этим предметом.

Алекс бросил на него гневный взгляд. Другие студенты отвернулись, пряча усмешку. Вне себя от ярости Алекс сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Кто-то подошел к нему сзади и позвал его к телефону.

— Что?

— Говорят, это срочно. — Человек, продававший билеты в замок, махнул рукой туда, где был другой конец участка. — Телефон у меня в кассе.

Алексу пришлось пройти пятьдесят ярдов до будки кассира. Он резко схватил трубку. Звонила няня.

Когда Мэгги и Лиз вернулись с поля, молодая женщина взглянула на часы и простонала:

— О нет... Я же не успеваю забрать Эми и Сэма! — Она положила мешок бузины на стол. — Все, убегаю!

— А? Ты же только что пришла, — запротестовала Лиз. — Какой толк приходить, если уходишь, как только пришла?

— Ничего не поделаешь!

Мэгги выскочила за порог.

— Ну и проваливай! — крикнула старуха.

Она проводила Мэгги до ворот, а та сломя голову промчалась по гаревой дорожке, влезла в машину и унеслась прочь.

— Да, — сказала старуха себе под нос, — может, у тебя получится, а может, нет.

Когда Мэгги приехала домой, муж с детьми сидели за кухонным столом, поедая сэндвичи.

— Извините. — сказала Мэгги.

Алекс еще плотнее сжал губы.

Мэгги откинула волосы Эми, падавшие ей на глаза.

— У тебя все в порядке? — спросила она дочку.

Эми кивнула, поднося ко рту полукружье бутерброда.

У Сэма тоже все оказалось в порядке. Все были в полном порядке. Кроме Алекса.

Мэгги положила руку ему на плечо.

— Алекс, видишь ли, я встретила эту чудесную старушку, и она попросила меня с ней прогуляться... Я знаю, что снова тебя огорчила.

Алекс говорил так тихо и такими взвешенными фразами, что стало ясно: внутри у него все кипит.

— Меня сегодня выдернули, выдернули с работы, и не кто-нибудь, а няня моего сына. Мне пришлось все бросить, бросить этих некомпетентных и нахальных бездельников, рискуя, таким образом, моей профессиональной репутацией, чтобы умилостивить вышеупомянутую рассерженную няню...

— Алекс...

Он поднял палец, требуя тишины.

— ...чтобы выполнить одну из немногих простых задач, возложенных на мою жену по рабочим дням. При том, как в общем и целом распределяются обязанности и нагрузки в семейном союзе, должен сказать — нет, заявить протест, — что это чуточку несправедливо.

— Алекс, извини. Послушай. Вот тебе подарок, и давай помиримся.

И Мэгги протянула ему бутылку бузинного вина.

Алекс посмотрел на бутылку без этикетки, встал и вынес ее из дому. Послышался звон разбитого стекла. Затем Алекс стремительно прошагал мимо кухонного окна — явно направляясь в «Веселого скрипача». Мэгги обхватила голову руками.

— Папочка сердится, — сказала Эми.

Сэм улыбнулся: ему казалось, что все это — очередная игра.

На следующее утро Алекс вызвал всю свою бригаду. Он решил выступить перед ними с речью. Работа шла ни шатко ни валко, дисциплина хромала, а боевой дух сильно упал. Алекс чувствовал, что несет за это ответственность.

Когда Алекс руководил раскопками в обычном для себя стиле, он часто прибегал к приему, который сам называл «ложной паникой». Ощущая, что процесс выходит из-под контроля, он собирал всю команду, объявлял им, что некое начальство якобы угрожает прикрыть раскопки, призывал коллег поднапрячься и доказать злопыхателям, что те неправы, а потом раздавал всем сигареты. Обычно это спасало положение.

Но нынешний случай был особый. Алекса не устраивал ни ход работ, ни отношения с командой. Археологи-волонтеры и студенты опасались подходить к нему, словно к змеиному клубку. Более того, до него дошел слух, что подопечные шепотом величают его не иначе как Влад Цепеш. Алекс решил сделать то, чего никогда прежде не позволял себе с подчиненными. Он решил быть предельно откровенным и доверить им свои секреты.

Команда, унылая и полусонная, окружила его неровным полукругом, дожидаясь, чтобы он поскорее произнес свою речь и отпустил их с миром.

— Давайте присядем на минутку, ладно? — предложил Алекс.

Он присел на корточки. Переглянувшись, собравшиеся последовали его примеру.

— Я хотел сказать вам пару слов, прежде чем мы примемся за работу. Дела шли не очень хорошо, и я хотел попросить у вас прощения.

Те, кто прежде смотрел в сторону, уставились на Алекса. Вообще-то, команда ждала всеобщей головомойки, проповеди о том, что работать надо усерднее, а смеяться — меньше.

— Да, я не оговорился — попросить прощения. В последнее время я вел себя по-свински и не помогал вам так, как должен был. Сначала я винил во всем начальство — мол, они давят на нас, чтобы раскопки продвигались быстрее. Но это просто я не был достаточно честен, чтобы признаться самому себе: у меня проблемы дома, и поэтому я все вымещаю на вас. Так что я прошу прощения и обещаю, что больше такого не будет, ладно?

Некоторые из присутствующих нервно переглянулись. Большинство просто уставилось в землю.

Алекс улыбнулся.

— Чтобы вы мне окончательно поверили, я куплю пиво всем, кто захочет отобедать со мной и Владом Цепешем в пабе. Вот, собственно, и все. А теперь — по местам. Как насчет легкого перекура перед началом?

Что ж, до некоторой степени это сработало. Команда засучила рукава и бодро принялась за работу. Пара студентов подошли к Алексу с предложениями. Ричард, парень с хвостиком, работавший на «раскопе Мэгги», предложил копать внутри треугольника, размеченного в том месте, где были найдены кинжалы, а не вокруг его вершины. Алекс одобрил эту идею и поделился своими соображениями на этот счет.

Он выполнил свое обещание и купил всем пенистого пива в пабе «Лопата для солода». Он смеялся со своей бригадой именно тогда, когда было нужно, и немного посплетничал о сотрудниках местного музея. Притворяясь спокойным, Алекс и вправду почти успокоился. И это ему нравилось. Он сидел рядом с очень хорошенькой студенткой по имени Таня, и пиво лилось рекой. Когда все засуетились и стали поглядывать на часы, Алекс продлил обеденный перерыв, заказав еще пива.

— Смешай листья и ягоды, раздави их. Потом сделай из этого масло. Семь дней.

— А сколько?

— Сколько пожелаешь.

— А сонной одури?

— Четыре или пять ягод — сорви и подави в тот же день.

Мэгги приехала к старухе вместе с Сэмом. Мальчик ползал по полу, а Мэгги расспрашивала все настойчивей, внушая старой Лиз тревогу. Мэгги была нетерпелива. Она хотела всего и сразу.

Она нашла все необходимые сведения в дневнике, но ее беспокоило — и вынуждало искать одобрения у Лиз — отсутствие в Беллиных записях последовательности. Описания чудес чередовались с суровыми предупреждениями: используешь Гекату во зло — и она подвергнет опасности твою душу.