– Как привязанная.

– Зря судью убрали, – сказала Ан, сама хватаясь за рукав Иначе.

– Почему? я скоро вернусь.

– Ты уже можешь не застать меня в живых. И знаешь почему?

– Нет.

– Труба зовет, меня вызывают на ринг, или этот, как его?

– Татами.

– Да, а ведь я имею только природные способности к бойбе и боксу, а так-то никогда не тренировалась, хотя меня и зовут некоторые:

– Кувырок.

– Кувырок? – переспросил Иначе, – где-то я это имя уже слышал.

– Может на встрече Пришельцев с Альфы Центавра?

– А точно, мы вместе их встречали, я имею в виду мэсных. Или… нет, нет, этого не может быть, – Ученый замахал рукой.

Впрочем, не беспокойся, я никому не скажу, что ты не она. Я ведь теперь начальник Контрразведки, как скажу – так и будет.

– Спасибо, любимый, – ответила Ан – она же Щепкина-Куперник по прозвищу Кувырок.

– Единственно чего я боюсь, – добавила она, – что проиграю тому монстру, – она указала миниатюрным пальчиком на Нику Ович в офицерском английском френче, который она так и не сняла пока.

– Наверное, боится, что все увидят:

– У нее титьки маленькие! – крикнул какой-то пацан. И тогда она сняла, осталась в одной белой рубахе с кружевами на рукавах и этих самых титьках.

– Ужас, – высказался и Ученый, – этот гигант какой-то по сравнению с тобой такой милой куколкой-балетницей.

– Добавь уж того:

– Воображалой-сплетницей.

– Изволь, – ответил он, – думаю так даже лучше, это тебя разозлит перед боем.

– Вряд ли, наоборот, я рада.

– Чему?

– Рада, что вижу тебя. Впрочем, наверно, в последний раз.

– Иди, считай, что я с тобой.

– Ты не будешь смотреть?

– Я должен идти пытать шпиона.

– Пытать?

– Да, ему будет больно. Больно призваться во всем, что он только делал до сих пор.

– Думаешь, не делал ничего хорошего?

– Скорее всего.

– Завербуй его.

– Если только ты вернешься живой и мне поможешь. Я не очень разбираюсь в том деле.

Ан – Кувырок сразу подвернулась и провела бросок Через Бедро с Захватом. Это не самый распространенный бросок, как некоторые думают, а просто, как элемент входит во многие другие броски. Всех новичков учат именно ему сначала. Почему об этом и говорил Владимир Высоцкий, мол:

– После обеда научусь, и сделаю. – Наверное, тогда он имел в виду не Корчного и тем более не – тем более – Фишера, а скорее всего, хотел сделать его своей любимой, так сказать:

– Марине Влади. – Но, скорее всего, побоялся, ибо она же ж:

– Владеет Махгией.

И захват взяла Ника Ович – имя, образовавшееся – последний раз напомню – сокращением имени, которым эта великолепная во многих отношениях дама представилась Махно – Нарциссу:

– Никифорович.

Кувырок дернулась,

попыталась разорвать эти цепкие объятья. Нэт.

– Вот щука, – печально подумала Куколка-Балетница-Воображала-Сплетница, – скорее всего, проглотит. – Она несколько раз ударила по ногам противника, изображая Переднюю Подсечку. Толку никакого – столб телеграфный.

Но тут ей, видимо, передалась часть той энергии Альфы Центавра, энергии Ан, роль которой она играла, и она поняла:

– Надо бросать через себя. – Точнее, не надо, а можно это сделать. И села на свой не такой уж тощий, а даже наоборот, зад.

Ника удивилась, но вынуждена была согнуться, можно сказать:

– В три погибели. – Так это, как поблевать вышла, перепив в ресторане. Но нохги, нохги! не слушались, ибо они уже чуть-чуть повисли на Землей. Ноги, висящие над Землей, это уже не наши ноги. Это ноги будущего поражения.

Кувырок выпрямила ногу, и Ника полетела. У улетела бы, возможно, очень далеко, но руки ее были прикованы цепями к скале, как руки Прометея. Какими бы могучими они ни были, они не могли оторваться от скалы, к которой приковал его Вулкан-Гефест.

Ника Ович попыталась потрясти ими, чтобы сбросить этот Кувырок-Мячик, но:

– Он же ж был связан с Землей. Как Илья Муромец. Тут – бесполезно. Ибо. Ибо никто еще тогда не имел рычага Архимеда, с помощью которого это можно бы сделать.

– Купить бы, – даже мелькнуло в голове Ники, – да откуда деньги, такой рычаг, наверно, стоит целое… впрочем, точно не меньше. И грохнулась на спину с другой стороны. Щепкина-Куперник по инерции на нее верхом. Но почувствовала что-то очень твердое в своем животе, и не то, что испугалась, а просто подумала:

– Убила! – Кто-то оставил здесь лом, а организаторы не проверили хорошенько площадку перед соревнованиями, так, не глядя постелили татами, а железный лом его проткнул во время соревнований, точнее, вот именно сейчас.

И она не стала переходить на болевой или на удержание Ники. Та воспользовалась замешательством и опять быстро встала в стойку. Только что спустила Кимоно пониже, чтобы не очень видно было воткнувшийся в нее лом.

Но Ще-Ка не собиралась драться дальше, она указала судье прямо, пальцем:

– Она ранена!

– Не смертельно, – сказал кто-то. – Кто? Да не важно, а важно, что судьи-то не было, не к кому было обратиться с протестом, или как сейчас, с простым указанием.

Бой был продолжен. Точнее:

– Начат и тут же закончен.

Ника Ович положила одну руку на плечо маленькой даме, а вторую просунула между ног. Посмотрела в глаза, мол:

– Прощайся с Победой! – и перевернула.

Но это был еще не бросок. Кувырок повисла между двумя планетами, как-то:

– Землей и Альфой Центавра. – И только, повисев немного, полетела, как пропеллер:

– Голова – ноги:

– Ноги – голова, – и так до тех пор, пока не приземлилась на татами. – Жесткий, но ведь аэродром. На нем гораздо лучше, чем вертеться в небе, как подбитая куропатка.

Некоторые так и кричали ей:

– Куропатка, зря мы на тебя ставили! – А кто, собственно, на нее ставил, если здесь еще не было тотализатора? Так только если:

– Между собой договорились. – Хотя… хотя охотники всегда находятся взять на себя инициативу в неподходящий момент.

И таким был Лева Задов по кличке Примус, который он всегда возил с собой, ибо ел только горячие блюда.

Он предложил Махно поставить на Нику Ович два поросенка. Нарцисс махнул рукой:

– Согласен? – спросил для точности Примус.

– Если проиграю, ты будешь этим поросенком, – логично ответил Махно.

– Окей, – согласился, немного подумал Лева Задов. Хотя мог бы сказать:

– Одним я, а другим тогда ты, – но не сказал.

Ибо. Ибо решил не ссорится с этим Нарциссом, а лучше подружиться. Зачем? Интуиция, точнее:

– Чутьё было у Лёвы Задова.

– Чистая победа! – крикнул Лева, и выбежал за голубую ленточку, отделяющую простой народ от другой, в данном случае, инопланетной публики, и занял место судьи. Никто не понял:

– Надо возражать или нет? – и он подвел Нику к Махно, так и держа поднятой вверх ее руку.

– Ей руку поднял рефери, которую я еще не целовал, – сказал Нарциисс. И добавил: – Ибо. Ибо – это ведь еще не вся победа, на так ли?

– Какой базар, – ответил Лева, – всё в наших руках.

А Кувырка бросили, как докуренный до фильтра окурок в стог сена, не сообразив, что не только от спички, но и от такого, казалось бы, бесполезного окурка, может разгореться большой огонь, а может даже:

– Пламя.

Утешением ей было только то, что подруга, Коллонтай, валялась здесь же.

– Мне оторвали руку, – сказала она.

– Это хорошо, – сказала Кувырок, потому что мне ничего не оторвали.

– Да?

– Да, остались внутри только одни консервы. Она провела мне какой-то Пропеллер.

– Бросок Переворотом с Захватом между ног, – сказала Коллонтай. – И добавила:

– Мы должны его отработать.

– На ком? – спросила ЩеКа, с трудом поворачиваясь к подруге.