Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Слуга обнес всех блюдом с жареным поросенком, обложенным печеными яблоками, расставил оловянные тарелки с молодой фасолью, запеченным в тесте карпом, рубленой бараниной, тушенной в виноградных листьях.

Первым кубок поднял господин де Кайерак.

— Богу — слава, королю — держава!

Захрустели поросячьи косточки и куриные крылышки, застучали ножи по тарелкам. Племянница подавала дяде вино, сестра кормила брата, кладя в открытый рот куски мяса. Жильбер вытирал чистой тряпкой жир и соус с губ господина.

Франсуа во все глаза смотрел на рыцаря, не заметив, как мастер придвинул к себе его тарелку, и листья винограда вместе с бараниной мигом исчезли в его редкозубом рту. Франсуа не огорчился — болезнь лишила его аппетита, но мучила жажда, и он никак не мог напиться.

— Дядя, каким замечательным рассказом вы нас сегодня развлечете?

— О Франсуаза, здесь так много молодых людей! Господин де Моле недавно вернулся из Лиссабона, а мэтр Вийон, я думаю, расскажет о Париже.

Франсуа хотел сказать, что уже почти четыре года не был в Париже, но придержал язык, — может, и доблестный де Лонэ уже покоится на кладбище.

— О, мэтр Вийон, должно быть, прочитал новый роман Антуана де Ла Саля «Маленький Жан из Сентре»?

— Увы, госпожа де Кайерак, я не читал этого достойного сочинителя.

— И правильно, мой друг! Если бы я рассказал вам, что мне пришлось пережить, вы бы поняли, какие небылицы выдумывают те, кто пишет романы. Они рассказывают о драконах и великанах, но мне довелось сражаться с чудовищем во сто крат страшнее. Представьте зверя с этот зал, с кожей толстой, как стена в два кирпича; его огнедышащая пасть унизана громадными клыками, каждый из которых длиннее моего меча. Увидев этого дракона, многие испустили крик ужаса и даже мой конь присел от страха. Но я даю ему шпоры и мчусь с копьем наперевес, вручив свою жизнь деве Марии и святому Георгию. Я налетаю, как ураган, и что же вы думаете? Копье ломается, как сухая ветка, а я чувствую, как пламя чудовища охватило мои доспехи адским огнем, и льняная рубаха от жары начинает тлеть, нестерпимо обжигая тело. И если бы не кусочек животворящего креста, вделанный в рукоять меча, не знаю, говорил бы я сейчас с вами. Я рубил чудовище, как дровосек рубит дуб в четыре обхвата, едва уворачиваясь от громадных клыков, пока оно не рухнуло, едва не проломив землю. Мой оруженосец еле поднял ухо этого дракона.

— Бедное животное! — сказал Гастон Пари.

Но господин де Кайерак не слышал этих слов, он пришел в такое волнение от собственного рассказа, что попытался вытащить меч из ножен — словно чудовище уже было в воротах замка и пожрало ненадежную охрану смердящим огнем. А племянницу пришлось обрызгать водой — так она побледнела.

— Признайтесь, мэтр Вийон, что вам не доводилось слышать ничего подобного?

— Что касается меня, — честно ответил Франсуа, — то я просто ошеломлен и, признаюсь, умер бы от страха при одном виде этого чудовища.

— Ну, мне-то доводилось одерживать и более славные победы. Верно, Жильбер?

— Да, господин.

— Мой милый брат, а нельзя было приручить дракона, чтобы он стерег наш замок от стражников барона?

— Не бойтесь, сестра, пока я сжимаю рукоять меча, вашей чести никто не угрожает.

Судя по тоскливому лицу дамуазель Луизы, морщины которой не мог скрыть даже толстый слой румян, ее чести вообще никто не угрожал. Другое дело племянница; когда она встала из-за стола, Франсуа увидел пушистую ложбинку на гибкой спине.

Дамы ушли вышивать, а мужчины остались, но вскоре господин де Кайерак захрапел, и гости вышли из зала.

— Сударь, — обратился Франсуа к мастеру, — нет ли здесь поблизости трактира?

— Есть — «Под замком», но вино там дрянь, и трактирщик вор. Если хотите, угощу вас отменной виноградной водкой.

Мастер жил в одной из башен, оставшихся от стены. Вокруг башни были свалены стволы сосен, громадные пни с переплетенными корневищами, доски. Тут же стоял широкий верстак, над которым свисали веревки блоков. Одно бревно было крепко врыто в землю, и Франсуа показалось, что оно напоминает человека. Да это и был человек — громадный, высотой в два роста, вырубленный топором и теслом, — он выступал из светло-желтого ствола, уже отчетливо виднелись воздетые руки и голова.

— Кто это? — спросил Франсуа.

— Святой Лука.

«Хорошо бы поселиться в этой башне», — подумал Вийон.

Глава 19

Гарь и смрад подняли в небо тысячи парижских ласточек, гнездившихся на колокольнях, башнях, под карнизами. Они стремительно кружились над городом, над морем черепичных, шиферных, свинцовых, медных крыш, не в силах отыскать в пожарах и дыму потерянные гнезда с осиротевшими голодными птенцами. С высоты птицам казалось, что дым окутал не только весь громадный город, но грозовой тучей расползается над бескрайней равниной, золотящейся полями, до деревушек Исси, Жантильи, Вожирар, Виль л'Эвек — до темно-зеленых округлых холмов, видневшихся на севере, до меловых откосов Монмартра, белевших на юге.

Ветер кружил перепончатые крылья ветряных мельниц, воды Сены и Бьевра вращали тяжелые жернова, но не могли намолоть и пригоршню муки, зато чума не уставала перемалывать людские жизни. В полях, шурша, осыпалось спелое зерно, но не видно было жнецов с острыми серпами, зато чуме в то лето досталась обильная жатва. Горели дома, ревел скот, плакали женщины и дети, молча смотрели мужчины, шепотом творя молитву. И по двенадцати дорогам к воротам Парижа нескончаемо тянулись беженцы, скрипели повозки, брели коровы, лошади, ослы, вздымая красную и серую пыль, оседавшую на землю уже черной — от жирного копотного дыма. Но все двенадцать городских ворот уже третью неделю были наглухо закрыты; в кованые скобы стража вбила громадные железные брусья; подъемные мосты, перекинутые через рвы, подняли.

Коровы стояли в воде, мыча от боли, даже не отгоняя оводов, — их не доили третий день. Должно быть, проточная речная вода облегчала страдания животных, — они все дальше заходили в Сену, вздымая морды. Волна захлестывала их, и наконец черная корова с обломанным рогом поплыла к Сите, за ней еще три коровы и теленок. Выбравшись на вязкий илистый берег, животные побрели, звеня бубенцами. Стража, охранявшая ворота, расстреливала их из арбалетов. Рыжей телке стрела попала в бок, она упала, поднялась, разъезжаясь копытами, и, подталкивая рогами теленка, тяжело побежала к реке, чтобы вернуться на остров Коровий перевоз. Островом владел парижский епископ Гильом Шартье, но в те дни никто не решался ступить на клочок земли с одиноким шалашом паромщика, куда сбежались все бездомные псы, рвавшие на куски обезумевших коров.

Через ворота Сен-Мартен из Ситэ в город въехал всадник на игреневом злом жеребце. На горбатом мосту Богоматери он придержал коня, лениво разглядывая плывущую корову с раздутым бурым брюхом. Несмотря на жару, всадник был одет в пунцовый, расшитый серебром камзол и плащ с широкими парчовыми рукавами в голубых разводах. Голые гладкие колени, не прикрытые короткими шелковыми штанами, сжимали бока рыжего коня. Вздохнув, он обтер потное лицо кружевным платком, смоченным в чесночном соке, оглянулся — следом ехали латники.

Граф Жоффруа де Сен-Марен не знал, зачем король с такой поспешностью призвал его в Париж из замка, куда он удалился подальше от чумы, и был недоволен — он, де Сен-Марен, не ровня какому-нибудь красавчику Филиппу де Комину по прозвищу Дамуазель, которого в любое время дня и ночи можно призвать в королевский покой во дворце Турнель. Подземелье Турнель король называл «мой зверинец»: злодеи там томились в железных клетках и, подобно диким зверям, рычали, потеряв от холода, голода, пыток человеческий облик.

Правда, в последние месяцы государь чаще останавливался в Бастилии, но и здесь стенания и крики узников, доносившиеся через окованные железом двери, смущали слух венценосца.

13 июля 1466 года Людовик XI повелел прево Роберу д'Эстутвилю выпустить узников, заточенных в Гран Шатле, Пти Шатле, Консьержери, Бастилии и Турнель, — некому стало охранять тюрьмы. Но самых опасных преступников, уличенных в сношениях с бургундцами и пикардийцами, палач Анри Кузэн и его подмастерья без лишнего шума удавили той же ночью и бросили в громадные ямы кладбища Невинно убиенных, куда со всего города свозили умерших от чумы.

75
{"b":"545513","o":1}