Вика больно ударилась копчиком. Ее приземление вызвало мощный взрыв снега. Когда она упала, то поняла, что снег проник везде — от сумочки и карманов дорогой дубленки, до, естественно, по закону подлости — шиворота. Она поднялась и, провожаемая взглядами проследовала под навес остановки. Там она встряхнулась.

— Вы хорошо рухнули, — раздался из глубины павильона скрипучий старческий голос, — где вы учились так изящно падать?

— А вам не все ли равно, — огрызнулась Вика, это была вполне логичная реакция. Задним зрением она попыталась изучить ТОГО кто завел с ней беседу, но в прозрачном павильоне, именно в том углу было темно и силуэт говорившего еле угадывался. Она видела только перчатки. Дорогие перчатки. И сигарету. Тоже из недешевых.

— Хотите сигарету? — спросил мужчина.

— Нет, спасибо. Достаточно того, что я доставила вам удовольствие своим шедевральным падением, — ответила Вика в надежде, что на этом разговор закончится.

— О каком падении вы говорите, — спросил мужчина, — я не мог видеть как вы падали.

Тут Вика обратила внимание, что стенка павильона, которая вроде бы была прозрачной — она была, а точнее стала непрозрачной. Такое случается с оргстеклом и оно заплывает, становится цвета сгущенного молока.

— Но ведь вы только что сказали, что я хорошо…

— Хорошо что, — проскрипел мужчина.

— Хорошо рухнула, — процитировала Вика, совершенно не понимая того, что именно происходит.

— Я только предложил вам сигарету, — спокойно процедил мужчина.

Жене стало интересно, что какой–то неизвестный тип просто играет с ней. Что ж, мы принимаем игру.

— Давайте свою сигарету! — решилась Вика.

Тут она увидела как в полумраке оскалились в улыбке белые зубы — теперь она видела силуэт и улыбку. Пауза тянулась секунд десять.

— Какую сигарету? — спросил мужчина, — я не курю.

— Вот идиот, — подумала про себя Вика и увидела подъезжающий троллейбус. Стоп! Она снова видела через прозрачное стекло павильона. Девушка не обернулась в сторону странного мужчины и побежала к подъезжающему троллейбусу…

…Вика открыла дверь и вошла в прихожую. Быстро сняла сапоги и забралась в домашние тапочки. Открыла дверь в комнату. Подошла к окну и распахнула шторы. Потом развернулась и включила свет. Выключатель не сработал. Вика снова щелкнула два раза — безрезультатно. Тихонько прошла в коридор и выглянула в глазок. Света не было и в подъезде — все счетчики встали. Вика вернулась к окну и посмотрела на улицу — освещения не было и там — не горели уличные фонари. Не было машин. Город был мертв.

Вика отвернулась и посмотрела снова — ей показалось что все это галлюцинация. Однако все оказалось сложнее — стекло перестало быть прозрачным, оно приняло мягкий коричневый оттенок и рисунок, подобный рисунку агата медленно сворачивался по центру.

— Что это такое? — удивилась про себя Вика.

Моргнула люстра. Дом задрожал. Люстра моргнула еще раз. Рисунок на стекле продолжал сворачиваться к центру и тут оно лопнуло и тысяча осколков впились в ее лицо. Она видела как ее глаза вытекают. Как лицо превращается в кровавый гуляш. Прекрасный дубовый паркет вмиг оказывается заляпанным кровью. Тюль тоже в крови. Люстра снова моргнула и качнулась. Вика упала на пол и отключилась…

В окно под порывом ветра стукнулась голая ветка рябины с остатками листвы. От удара распахнулась форточка. Зазвонил будильник. 7 утра. Вика протянула руку к будильнику и стала шарить по стулу — зря — будильник стоял на стеллаже. Из–под одеяла высунулась сонная голова, с не наведенным макияжем. Вика вскочила к зеркалу. С ее лицом было все в порядке. Она не помнила как она добралась до кровати и как она переоделась в ночную рубашку, но на ее лице не осталось следов вчерашнего взрыва стекла. Вика подошла к окну — никаких следов экстремальных снежных заносов. Обычное осеннее утро. Вот странности то — подумала Вика и пошла приводить себя в норму…

…Потом был монотонный путь на работу. Но по законам сна Вика ехала вместо метро на троллейбусе. Она висела на поручне и старалась не заснуть, как могла. Тут она услышала разговор — беседовали странная женщина — очень толстая и неповоротливая, с ребенком на руках, и старушка:

— Вы бы видели, как эта бедненькая девочка рухнула через этот бордюр, — я сотни раз ругалась, чтобы там сделали пандус, а они говорят для пандуса нужно обоснование. Вот сломала бы эта девочка шею себе вчера. Ведь при таком снеге бордюра не видно.

— Вот, блин, — подумала Вика, — надо подальше от этой бабули пройти, а то сейчас пандус попросит поставить.

Она прошла в начало салона и протиснулась к передней двери. Тут она заметила, что боковое стекло троллейбуса непрозрачно, а на переднем сидении сидит мужчина, держит в перчатке сигарету. Его лица она не видела. В этот момент она выскочила из троллейбуса в открывшуюся дверь. Странный транспорт уехал, а Вика стала ждать следующий. Вскоре подошел новый троллейбус. Вика с надеждой, что в нем не едет ни один свидетель ее вчерашнего падения…

На работе ее ожидало открытие.

— От вчерашнего снега я чуть с ума не сошла, — рухнула на остановке, копчик отбила.

— Какого снега, — изумилась Бэлла.

— Как это какого снега? Вчера же был сумасшедший снегопад.

— Кто–то вчера перепил, и, кажется, это была ты, — заявила Марфа Игнатьевна.

От такого Вика чуть не села. Но отвечать не решилась.

Вечером выпал снег. Но на этот раз она не опоздала на троллейбус и не рухнула на остановке. В троллейбусе, Вика как обычно отметилась перед кондуктором своим проездным и прошла вперед по салону. И тут ей снова в слух врезался разговор двух старушек:

— Она падала красиво, но я подумала, что если она свернет шею, то на этом месте сделают съезд или пандус. Знаешь, так падать надо уметь! Как она падала…

Вика открыла дверь и оказалась в прихожей. Лампочка под потолком зажглась и качнулась — с нее соскочила нахальная муха. Толстая жирная муха. Она пролетела в комнату и скрылась где–то там… Сапоги, измазанные свежим снегом повисли на изогнутой батарее в ванной комнате, а сама Вика прошла в гостиную. Бросила сумку на письменный стол. И пошла к окну.

Когда до подоконника оставался ровно метр погас свет. Вика метнулась к окну — ее глазам предстала темная бездна. Все в точности как в прошлый раз. Та же темная неосвещенная улица, ни одной машины и безмолвные дома вокруг. Жуткое зрелище. Проверять освещенность подъезда Вика не рискнула, но развернулась лицом в комнату. Дом задрожал. Девушка обернулась назад и увидела, что стекло снова приобрело коричневый оттенок и оно скручивалось к центру. Раздался гром, за окном сверкнуло — но это было видно только по тому что за окном, за коричневыми разводами неожиданно появился и пропал свет от вспышки…Вика сместилась вглубь комнаты.

Комнату озарил свет качавшейся люстры. Она моргнула два раза. Дрожание дома и гром нарастал. В дверях раздался звук ключей. Кто–то открывал дверь своим ключом. Дверь, к которой не существовало второго ключа. Через время в проеме выхода из прихожей в комнату появился силуэт. Люстра моргнула. Вика не разглядела лица, закрытого шляпой, но увидела перчатки и сигарету. Те самые перчатки и сигарету. И эта самая улыбка засветилась в темноте, как будто зубы вошедшего были натерты фосфором. К Вике вернулся дар речи:

— Что вы здесь делаете?

В темноте стали различимы контуры глаз — они тоже светились. Лицо улыбалось доброжелательно, но от этой доброжелательности бросало в дрожь. Контур подскочил к Вике и схватил ее. Она закричала. Он держал ее голову под мышкой и носился по комнате с бешеной скоростью. Он кружил и кружил. Вика тряслась от страха и рыдала:

— Спасите! Помогите!

А Незнакомец молчал и на его лице выражение доброжелательности не изменялось.

Тут Вика ощутила, что ЕГО руки коснулись ее ляжки:

— Нет, только не это.

В темноте раздался треск рвущегося белья.

— Нет, помогите.

Все произошло моментально. Через мгновение пол был залит кровью. Все было кончено. Силуэт остановился у шкафа. Вика лежала на полу. Рисунок на стекле начал застывать и стекло взорвалось. Незнакомец схватил Вику и свернул ей шею. Хрустнул позвонок. Тело шлепнулось на кровать. И тут она увидела, что у него лицо Изольды Конисевич…