И вроде бы все.

Марк открыл дверь и вошел в свою квартиру. Он бросил ботинки в гостиной, захлопнул входную дверь и в костюме упал на кровать. Теперь никто его не увидит. Никто не будет свидетелем его слабости. Марк зарыдал. Громко и пронзительно, подобно раненому зверю. Он вскочил с кровати, открыл шкаф и увидел любимый халат Василисы. Он схватил его, прижал к своему лицу и вдохнул столь родной и знакомый аромат… Очень знакомый аромат. В гортань снова ударила нестерпимая боль и он заревел. Заревел как ребенок, мама которого уехала ненадолго в командировку. Он рыдал и вытирал слезы халатом. Мимо него проносились образы. Моменты счастья вместе с Василисой. Всему пришел абсолютный финиш. Марк сел в шкаф и на него свалилась ее шуба. Он завернулся в нее и уснул в шкафу…

Постепенно власть зимы была повержена и уже к середине марта в Озерске в свои права вступила весна. Рухнувшая башня потихоньку стиралась из сознания жителей города. Вика вспомнила о башне ненароком, когда проходила мимо мемориальных колонн, видневшихся от площадки у входа в метро. Под мрачным влажным весенним небом мемориал выглядел устрашающе. Бетон пропитался влагой и на серых колоннах проступали более темные узоры воздействия воды. Узоры были разнообразными, но большая их часть стекала вниз к основанию — чем ниже — тем темнее рисунок, и тем мрачнее выглядела колонна.

С утра у Вики появилось ощущение, что в этот день произойдет что–то ужасное. Может из–за того что сегодня 13‑е число. Да еще и не пятница — суббота! Чертовы суеверия! Когда пятница 13‑е, бегают туда сюда черные кошки, которых у вас 66, да еще и зеркало разбито куском каменной соли, а в репродукторе играет не кто–нибудь, а Алексей Гоман — плюнь на суеверия — и вперед!

В метро ей удалось сесть и Вика принялась перечитывать свои методические заметки по предстоящему открытому уроку. Возможно, ей и не следовало так беспокоиться перед открытым уроком — но с трудом верилось, что Елизавета Сергеевна отнеслась бы к ее работе с меньшим пристрастием, чем к какому–нибудь другому сотруднику школы. Да, эта старая клуша точно не даст ей спать спокойно до дня открытого урока, а потом еще организует полную проверку какого–нибудь класса, причем желательно — ее, Вики, класса. Зачем она только взялась за классное руководство? Ну не дура ли? А может стоит подумать о смене школы — хотя об этом не может быть и речи — дорогая Елизавета Сергеевна точно не допустит такого поворота событий.

С такими, далеко не весенними думами Вика выбралась на улицу и побрела к школе. Оставляя плащ в учительской раздевалке она заметила незнакомое пальто нежно–синего цвета. Вероятно гость, — подумала про себя Вика, — наверное, дорогую свекровь пришел посетить покровитель из окружного совета по образованию. Только это женщина. Покровитель. Женщина–покровитель для Елизаветы Сергеевны похоже на маразм. Только если она не лесбиянка. Ничего — просто шальные мысли. Чудные дурацкие мысли — какая из Елизаветы Сергеевны лесбиянка — да из нее директора школы толкового не вышло, а уж лесбиянка то, это куда более почетная миссия…

А потом ее догадки были опровергнуты. Она встретила главную школьную болтушку — секретаря Марфу Игнатьевну, и та сразу доложила — красивое пальто принадлежит новому завучу школы, которую назначили из Окружного совета по образованию. Коли так, подумала Вика, следует познакомиться. Долго просидеть в этом кресле Елизавета Сергеевна уж точно не позволит. Не таким она была человеком — предпочитала собирать команду своих, а никак не «левых» приблудных протеже крупных начальников из округа, которых директриса и начальством то не считала. После третьего урока судьба сама столкнула Вику с новым завучем, и они обе пожалели об этом знакомстве. Вот как это произошло:

Вика поднималась по лестнице из учительской в свой класс, а навстречу ей шла…

— Вика! — раздался до боли знакомый голос.

Вику пробил столбняк. Этот голос она не слышала очень давно, с тех пор как уехала из Архангельска. Это была Изольда Михайловна Конисевич — завуч школы, в которой Вика училась до 9‑го класса.

— Здравствуй, моя дорогая! — обрадовалась Изольда, — как ты? Сколько лет мы не виделись?

— Много, — отрезала Вика. Ей явно не хватало призрака из прошлого, — а вы что здесь делаете?

— Я теперь завуч! Я очень хотела работать с директором из родного города. Вот меня и направили сюда, — Изольда излучала детскую непосредственность, — мы правда еще не познакомились.

— Вот сюрприз то будет! — вырвалось у Вики и она тут же осеклась. Это будет страшный сюрприз! А последствия будут еще более кошмарными, ведь появление Изольды в школе может вызвать настоящий взрыв. А первый поражающий фактор может смести Вику, а за ней и Елизавету Сергеевну.

— Я тоже так думаю, — рассмеялась Изольда, — заглядывай ко мне в кабинет. Попьем чаю, вспомним архангельских друзей!

— Хорошо, — Вика попыталась изобразить улыбку. Изольда, похоже поняла, что это подобие — следствие некоторой неловкости. В чем дело?

Вика развернулась и побежала вниз, в кабинет директора, а Изольда, удивленная столь резким изменением направления следования отправилась к своему новому месту работы.

Кабинет был не то чтобы очень просторный, но и не особо тесный. Изольда достала из изящной сумочки дорогой мобильный телефон, набрала номер…

— Алло, Кека! Привет. Слушай, помнишь Вику, до девятого училась. Еще слухи были, куда она делась, не помнишь? Что?

Изольда получила какую–то на самом деле мощную информацию:

— Ничего себе. Похоже я тут скоро разбогатею, — восторгу Изольды не было предела. Она очень хотела получить дополнительный источник заработка и вот он в ее ручках. А она сможет воспользоваться этой информацией по назначению…

Вика пролетела через канцелярию и почти ворвалась в кабинет свекрови. Та была возмущена поведением своей подопечной и сказала в грозном тоне:

— Чего летишь как ненормальная? Ты забываешься!

Вика перевела дыхание, закрыла дверь и выпалила:

— У меня есть вполне существенная причина, чтобы прибежать и предупредить вас. Случилось нечто страшное. Я боюсь что обман раскроется.

Елизавета Сергеевна рассердилась:

— Дорогая моя, у тебя опять мания преследования или случилось что–то более существенное? Прошло уже столько лет, до Архангельска от Озерска почти полторы тысячи километров… Выпей валерьянки и иди на урок.

— Ваш новый завуч, — задыхалась Вика, — она…

— Назначенец из округа, но это не твоего недалекого ума дела, — возмутилась Елизавета Сергеевна.

— К сожалению моего. Вы знаете кто она?

— Нет, а почему это тебя должно волновать, — произнесла Елизавета Сергеевна, и чтобы успокоиться встала из–за стола, взяла хрустальный графин из которого она поливала цветы в кабинете, и начала полив.

— Это Конисевич, — крикнула Вика, — Конисевич Изольда Михайловна. Ваш бывший заместитель в архангельской школе.

В кабинете директора повисла тяжелая пауза. Хрустальный графин выскользнул из рук Елизаветы и разбился об пол. По ковру в разные стороны поползло темное пятно, превращавшее красный цвет в бордовый. Вода впитывалась в ковер и выпускала пары пыли из ворса…

— Что это за штучки ты проворачиваешь? — возмутилась Елизавета.

— Я встретила ее на лестнице. Это была она. Я не забыла ее за двенадцать лет. Ведь она у нас вела русский и литературу, — почти шептала Вика.

— Я помню все это. Уйди. Поговорим дома. Марфа! — завопила Елизавета на весь кабинет, — вызови уборщицу, я разбила графин с водой!

Вика вышла из кабинета и побрела наверх в тот самый кабинет, где ее уже давно ожидали ученики. Зазвонил звонок на урок…

Андрей встал на ноги и прошел курс реабилитации. Это стоило ему множества усилий и времени. Но оно того стоило. Первым делом, выйдя на работу, он приступил к проектировке станций метро на «Лисьем острове». Поскольку место для департамента еще не нашли, всю работу Андрей проделывал дома — это естественно, доставляло ему массу удовольствия. В один из таких спокойных дней работы зазвонил его мобильный телефон.