Он точно не помнил, почему пришел к ней один, сжимая бутылку «Голубой монашки» и цветок в горшке, который Сара заставила его взять… может, задержался на работе. Дверь распахнулась, и на пороге, облокотившись о дверной проем, появилась Моника в сногсшибательном костюме в стиле хиппи из бархата цвета индиго и страусиных перьев, которые покрывали ее с ног до головы.
Она оглядела Криса оценивающим взглядом, улыбнулась и полгала ему руку. Он до сих пор в точности помнил ее слова: «О, так ты и есть знаменитый Крис Коулбрук. Я о тебе наслышана».
Хотя Монике было далеко до Оскара Уайльда, Крису почему-то показалось, что в этих двух словах за эти две секунды его оценили и признали неполноценным. С того самого момента он стал думать, что Моника Карлайл знает о нем и его жизни с Сарой слишком много, и, хоть это было и неразумно, он винил Монику за то, что она знает, а Сару за то, что она все ей разболтала.
Он испытал невыносимое раздражение, когда Сара получила открытку с новым адресом Моники. Из всех домов во всех странах мира Моника переехала именно в тот, который находился менее чем в пятнадцати минутах езды от них: заносчивая самовлюбленная шлюха.
Крис обжег палец, вылавливая из чашки чайный пакетик, так как ему было лень достать чайную ложку из ящика. Молоко явно давно скисло, а Сары до сих пор не было дома.
Тем временем в центре города в теплой и влажной духоте кондитерской Мак перегнулся через столик и вытер с подбородка Сары каплю масла. В его глазах загорелись озорные искорки.
— Знаешь, на вечеринке у Моники ты упустила прекрасную возможность. У меня отличные рекомендации. Хвалебные. Ты в курсе, что на мое тело существует очередь по записи?
Сара засмеялась.
— Какой же ты наглец, Мак. Я уже тебе говорила, я замужем. В данный момент меня интересует лишь возможность поработать в центре святого Варфоломея. Им нужны сотрудники на неполный рабочий день на многофункциональную должность: обучать, помогать координировать выставки и благотворительные акции. Мне бы это понравилось. Я чувствую, что готова к переменам. Готова принять вызов. — Сара задумалась, перебирая в голове возможности и понимая, что думает вслух, вовсе не ожидая, что Мак скажет что-то в ответ или поможет советом. — Они планируют открыть ресторан и…
Мак поднял руку, чтобы она замолчала.
— Честно говоря, я мог бы пережить, если бы был для тебя менее важен, чем другой мужчина, какой-нибудь богач на «Порше». Нефтяной магнат с огромным членом. Но старая церковь, четыре стены, вегетарианский пирог и рисование — это уж слишком. — Сара хотела было запротестовать, но Мак вошел во вкус. — Ты такая красавица, с ума сойти можно.
Сара засмеялась. Забавно, именно это она сказала Чарли про Мака. Она сильно покраснела и совершенно потеряла голову, хотя понимала, что именно на это он и рассчитывал.
— Мне говорили, — ответила она с притворной беззаботностью, и произнеся эти слова, поняла, что Крис никогда не говорил ей ничего подобного. Она испытала неприятный укол сожаления.
Она даже была не уверена, что Крис смотрит на нее как на женщину. Он явно не считает ее сексуальной. Вечеринка у Моники, черное платье и высокие каблуки — яркое тому свидетельство. После долгих лет совместной жизни ее роль опустилась до родственной души, удобной и надежной домашней прислуги, выполняющей работу по дому. Называть ее красавицей было уже ни к чему. Сара почувствовала, как в уголках глаз защипало от слез, и торопливо переключила внимание и мысли на церковь святого Варфоломея и новые перспективы ее карьеры.
Мак внимательно посмотрел на нее, пожевывая веточку петрушки, но ничего не ответил: неожиданное проявление участия, за которое она была очень благодарна.
Мак перегнулся через стол и коснулся ее руки.
— Хочешь еще кофе?
Сара кивнула, но не решилась заговорить: голос выдал бы боль, которую он в ней всколыхнул.
Мак улыбнулся.
— Ты случаем не одолжишь мне десятку?
Тем временем на Бетел-стрит, укрывшись в тени деревьев, две молодые мамы с колясками, которые вместе ждали такси, обменялись многозначительными взглядами. Им было не очень хорошо видно, кто сидит рядом с Сарой Коулбрук в кондитерской: стекло запотело, и его лицо трудно было разглядеть. Муж Сары? Это точно был не он, решили они, почуяв повод для сплетен.
Мамаши не могли поверить, что им так повезло: идеальная возможность подтвердить слухи, которые распространялись у ворот школы сегодня утром, когда они провожали старших детей. Когда Сара Коулбрук припарковала свой «Гольф» на стоянке для учителей и персонала школы, за ее движениями следили по меньшей мере два десятка глаз, и прежде, чем она заглушила мотор, ее жизнь уже разобрали по косточкам, обсудили и перекроили на все лады.
Сара Коулбрук и ее сладкий любовничек. Только представьте. Она вовсе не похожа на распутницу. Надо же, как повезло, увидеть их вместе, хотя об этом и так уже все знают, или, по крайней мере, узнают в скором времени. Сара прошла через детскую площадку с высоко поднятой головой, расправив плечи, наслаждаясь теплыми лучами солнышка и не подозревая, что наблюдающие за ней подумали, будто она нарочно ведет себя вызывающе.
В укрытии деревьев на Бетел-стрит одна из женщин прикурила сигарету от своей и протянула ее подруге.
— Викарии и учительницы, — произнесла первая молодая женщина, покосившись в сторону кафе. К счастью, их малыши уснули, убаюканные непрерывным шумом колес о тротуар и голосами, бубнившими об одном и том же. — Все они одинаковые, думают, что лучше всех остальных, будь они прокляты, но знаешь, если подумать, они такие же, как мы. И даже хуже: воскресные газеты твердят об этом. Я люблю своего Кевина, но он бы не потерпел, если бы я так себя вела. Я тебе говорю, теперь, когда у нас появилась малышка Джейд, я и представить не могу, чтобы я или он завели интрижку.
Брызги летнего дождя капали ей на лицо. Она шмыгнула носом, и обе женщины опять посмотрели на окна кондитерской. Им показалось, будто мужчина взял Сару за руку, и даже если бы этого не было, они с легкостью бы додумали это сами. К тому времени, как они добрались домой, разобрали покупки и опустили в чашки чайные пакетики, в их воображении это мимолетное прикосновение уже трансформировалось в поцелуй, долгий страстный поцелуй с языками и объятиями, с закрытыми глазами, украденное мгновение животной страсти, которое, как думала Сара Коулбрук, никто не видел.
Вторая женщина, чьи светлые волосы от дождя стали похожи на мокрую солому, глубоко затянулась сигаретой.
— Думаешь, твой Кевин кому-то нужен?
Первая девушка фыркнула, но прежде чем успела ответить какой-нибудь резкостью, подъехало такси, и мысль затерялась в голове, ведь нужно было складывать коляски, приглядывать за пакетами и Сонными малышами.
До Бартона дождь не дошел, хотя горизонт за аллеей медных буков хмурился. Лео и Гарри вышли из приходского дома и зашагали к джипу по хрустящему гравию.
— Горячая штучка, — произнес Лео, любовно поглаживая крыло автомобиля.
Гарри улыбнулся, кинув сумку на пассажирское сиденье.
— Ты имеешь в виду джип?
Лео засмеялся:
— Можешь остаться еще на пару дней, если хочешь. В городе же нет ничего срочного. Здесь полно места, и ты знаешь, что я всегда тебе рад. Моя домработница тебя обожает, еще несколько дней, и она бы устроила нам двойное свидание с лучшими невестами Бартона. Сегодня утром она сказала мне, что, по ее мнению, тебе нужна хорошая женщина, чтобы ты остепенился. Она не понимает, почему такой симпатичный молодой человек до сих пор не женат.
Гарри огляделся и немного погрустнел.
— Мне понадобилось много лет, Чтобы выбраться из такого места, Лео. Более того, мой старый приходской дом был в точности как этот. Каждый раз, когда я сюда приезжаю, будто попадаю во фрейдистский кошмар о возвращении на родину. Нет, для покоя души мне необходим блеск зеркального стекла, ароматный букет угарного газа и приличный индийский ресторан в пределах досягаемости. — Он обнял Лео и забрался на водительское сиденье. — Приезжай ко мне в гости. Я получил отчет о центре святого Варфоломея и клянусь обзвонить немереное число влиятельных людей и дернуть за ниточки от твоего имени — это получается у меня лучше всего. — Гарри похлопал по карману пиджака марки «Барбор». — Мне пора. Позвоню, когда прибуду на место в целости и сохранности.
