Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И я окончательно сойду с ума.

Примусь обгрызать мясо с ладони и выть, выть, выть, а потом испущу дух!

А когда меня найдут, я буду лежать на дне ямы, стиснув зубами собственную кисть!

От этой картины мне становится жутко, и я лихорадочно размышляю, что бы пожевать.

Например, корешки?

Корешки имеются, они видны в той единственной выемке, которую я проковырял.

Я пытаюсь оторвать корешок, наконец мне это удаётся.

Он весь в земле, я счищаю её пальцами и сую корешок в рот.

Он не просто невкусный, он — никакой, да вдобавок и не разжёвывается.

И вообще — меня начинает тошнить!

Я выплёвываю корешок и прополаскиваю рот водой.

Одним глотком воды, интересно, сколько их осталось в бутылке?

Я завинчиваю пробку и соображаю, чем ещё поживиться, кроме корешков.

Конечно, здесь водятся черви, но червями я питаться не буду!

Лучше сойти с ума от голода, лучше сглодать не одну собственную руку, а обе!

Я оглядываюсь на папеньку, но он уже испарился.

Матушка испарилась тоже, они предательски бросили меня в этой яме.

Похоже, им не хочется смотреть, как погибает их сын, им намного приятнее бродить у моря в своей дурацкой Турции!

Если бы они туда не поехали, я не был бы сослан к Симбе и не потащился бы на гору.

И не упал бы в яму.

И не сидел бы сейчас на дне, думая о том, что мне съесть.

Каким подножным кормом подкрепить свои силы.

Корешки не подошли, черви отпадают.

Что остаётся?

Сумерки всё чернее, они вот-вот сменятся темнотой.

В темноте мне ничего не найти.

Даже червей…

Что можно использовать в пищу, сидя в яме, кроме червей?

Личинок?

Жуков?

Жуки…

Жуки мне нравятся больше, в Таиланде, например, все едят жуков.

Мы с папенькой смотрели про это фильм по телевизору.

В Таиланде существуют даже жучиные макдональдсы, жареных жуков насыпают в пакеты, как картошку фри. И местные их едят.

И не морщатся!

Я тоскливо заглядываю в уже еле различимую выемку и вдруг замечаю, что по её краю кто-то ползёт.

Может, мне мерещится, а может, нет, и кто-то ползёт на самом деле.

Не очень большой, но и не маленький.

Как бы мне его половчее оприходовать?

Одного жука явно будет мало, впрочем, сумею ли я съесть хотя бы одного?

И вообще — как их едят?

Жук ползёт по краешку ямки, сейчас скроется.

И больше мне его не увидеть.

Никогда.

Я хватаю его и чувствую, как он скребётся в моей ладони.

Можно выпить воду и засунуть его в бутылку, но вода — это всё, чем я располагаю.

У меня нет даже спичечного коробка.

Свободной рукой я шарю по карманам и нахожу лишь носовой платок.

Жука можно посадить и в него, завязать крепко-накрепко, чтобы не выбрался.

Но одной рукой мне с этим не управиться!

Сумерки почти перешли в ночь, а я надыбал лишь одного жука и выкопал только одну дырку.

С минуты на минуту станет совсем темно.

Я подношу руку с жуком ко рту и вдруг совершенно непроизвольно сжимаю его зубами так, чтобы не повредить хитиновый панцирь.

Я просто держу его в зубах, он сучит ножками, и моим губам щекотно.

Идиот на дне ямы с напуганным жуком во рту.

Я быстро-быстро складываю из платка мешочек и выплёвываю туда жука.

А потом опять полощу рот.

От жука на языке горьковатый привкус — интересно, как я его буду есть?

Я бережно держу в левой руке платок с шевелящимся жуком, а правой исследую выемку.

И нахожу ещё одного жука!

А потом, чуть повыше, на стенке ямы, — третьего!

Пока я засовываю третьего в платок, второй убегает, хотя, может, и первый — в любом случае, кому-то из них повезло.

Ни фига не видно, луны нет, лишь высокие холодные точки звёзд.

Они где-то далеко-далеко, мне хочется свернуться клубочком, лечь на дно ямы и заплакать.

От собственной беспомощности и оттого, что я круглый идиот.

Жуки шевелятся в платке, и я думаю, как с ними поступить.

Съесть живыми или…

Тайцы в фильме жарили жуков на противне.

У меня нет противня, нет и спичек.

Только два живых жука в носовом платке.

И розовый Симбин рюкзачок.

Я кладу платок на землю и наступаю на него ногой, чтобы жуки не выбрались.

А потом лезу в рюкзачок.

Там пусто — бутерброды давно съедены, а бутылка с остатками воды покоится на дне ямы.

Впрочем, рюкзачок снабжён кармашком, таким маленьким, что вряд ли в нём уместилось бы что-либо существенное.

Я расстёгиваю кармашек, засовываю туда два пальца и нащупываю какой-то продолговатый предмет.

Ощупываю и понимаю, что это зажигалка.

Не знаю, откуда она взялась, — Симба не курит.

Хотя если она не курит сейчас, это не значит, что она вообще никогда не курила, а по большому-то счёту мне пофиг!

Я достаю зажигалку и чиркаю колесиком.

Появляется язычок пламени — зажигалка работает!

Мне хочется закричать «Вау!», но кто-то вдруг гулко ухает там, наверху, неподалёку от моей долбаной норы.

По спине пробегают мурашки.

Я отгоняю их, как надоедливых мух, поднимаю с земли платок и осторожно вынимаю одного жука, пытаясь действовать быстро, чтобы второй не убежал.

Можно подержать жука над язычком пламени, но в фильме говорили, что жуков надо готовить именно на противне.

Единственное, что способно заменить мне противень, — это кусочек коры, который валяется рядом с моей правой ногой.

Кора, конечно, рано или поздно загорится, но жук всё равно приготовится.

По крайней мере, я на это надеюсь.

Сумасшедший Майкл, поджаривающий жука.

Хороший жук — мёртвый жук!

Точнее, качественно прожаренный.

Барбекю из жука.

Только предварительно его требуется обездвижить.

А то он спрыгнет с кусочка коры, и у меня останется всего одно съедобное насекомое.

Им я точно не наемся!

Положим, я не наемся и двумя, но два — лучше, чем одно!

Обездвижить жука я могу единственным способом.

Нравится он мне или не нравится — иного варианта нет.

Я опять беру жука в рот и сжимаю челюсти.

Панцирь хрустит, жук дёргается и замирает.

Я кладу его на кусочек коры и подношу снизу зажигалку.

Видел бы кто-нибудь, чем я занят, — здорово бы повеселился.

А мне не до веселья, я пытаюсь поджарить жука, кора становится горячей, жук начинает трещать.

Вернее — потрескивать.

«Интересно, как называется этот жук?» — думаю я.

Или жужелица, или медведка, но для медведки он маловат, и у него не такие мощные передние лапки.

Значит, я готовлю себе ужин из жужелицы.

Жужелица потрескивает, я переворачиваю её с брюшка на спинку.

Чтобы подрумянить и с другой стороны.

Пламя мигает, видимо, сейчас погаснет.

На второго жука зажигалки уже не хватит.

Я с содроганием снимаю жука с горячего кусочка коры и кладу в рот.

Осталось самое простое — разжевать и проглотить, но я боюсь.

Снова кто-то гулко ухает там, наверху, неподалёку от моей норы.

Я начинаю жевать, панцирь горячий, я прокусываю его и чувствую, что у меня сводит челюсти — кора явно не противень, и жук не пропёкся.

Он невкусный.

Он совсем невкусный, он омерзительно горький, и мне хочется его выплюнуть.

Но я глотаю и быстро запиваю водой.

И понимаю, что второго жука есть не буду.

Хотя мне его в любом случае не съесть — эта тварь умудрилась выбраться из платка и свинтить.

Но я и так поужинал.

Пожевал корешок — будем считать, что это салат.

Слопал недожаренного жука — это второе.

И запил глотком воды.

Теперь мне остаётся одно: лечь спать, потому что буравить дырки в стенке я сейчас не способен: мне ничего не видно, кроме нескольких звёзд высоко-высоко в небе.

Да и те скорее угадываются.

В яме становится холодно, я сижу на дне и дрожу.

Сумасшедший Майкл, слопавший жука.

Жук оказался ядовитым, у Майкла окончательно съехала крыша.

44
{"b":"545333","o":1}