Арнорские корабли дрейфовали у устья Андуина. Низкий болотистый берег, рассеченный множеством протоков, тянулся на севере и востоке. На юго-западе высилась темная гора Толфаласа. И солнце уже клонилось к закату, играя золотыми бликами на волнах.

— Итак, мы возвращаемся в Арнор, — подвел адмирал итог военного совета. — Прошу господ офицеров вернуться на корабли.

Арнорские капитаны, встав из-за установленного на юте стола, направились к шлюпкам. Принц подошел к фальшборту, чтобы полюбоваться закатом.

Молодой арнорский флот сделал все что мог. И теперь приходилось отступать, чтобы сберечь корабли и экипажи для следующей кампании.

Принц бросил взгляд на палубу и увидел, как его адъютант, лейтенант Хамдир, беседует с толстым матросом. Матросом?

Спустившись, Халбард сорвал шляпу с собеседницы Хамдира. Русые волосы рассыпались по плечам красавицы Элинды, дочери деревенского старосты из Толфаласа.

— Так-так, похоже кто-то перепутал военный корабль с прогулочной яхтой с озера Эвендим, — с деланой суровостью начал принц. — Ответь мне, Хамдир, почему я не должен отправить твою любовницу обратно на Толфалас… вплавь.

Халбард махнул рукой в сторону лежащего милях в пяти к западу острова.

— Элинда моя невеста, — ответил побледневший Хамдир. — Мы решили пожениться, как только вернемся в Лонд Ворн.

— Раз невеста, так другое дело, — улыбнулся принц. — Но я лично прослежу, чтобы ты сдержал обещанье.

Над морем разносились свистки боцманских дудок, матросы на мачтах поднимали паруса. Арнорский флот возвращался домой.

Равнина Итилиэна была покрыта трупами черных воинов. Король Вардамир, сидя верхом под черным с серебром знаменем Гондора, оглядывал поле битвы.

За спиной короля сверкал в свете заходящего солнца Андуин, неторопливо несущий свои воды к морю. На дальнем, западном берегу можно было различить белые стены Пеларгира.

Вчера гондорская армия форсировала Андуин и окопалась, готовясь встретит атаку харадрим. Правый фланг королевской армии прикрывала цепь поросших лесом холмов, левый — обрывистый берег Великой реки.

На рассвете харадримы атаковали. Черные воины, вооруженные ассагаями (ружья были лишь у немногих) атаковали семью колоннами; восьмую колонну составили всадники. Бой шел почти весь день; только к вечеру во фланг южанам ударила подошедшая с севера итилиэнская конница. Рейнджеры смяли харадскую кавалерию, а затем обрушились на пехоту. И тогда король Вардамир приказал своей армии контратаковать.

К вечеру харадское войско была разгромлена, и гондорцы начали преследование. Кавалерия гнала южан на юг вдоль дороги к мосту через Порос; многих харадримов загнали в поросшие лесом холмы.

Сейчас с юга доносились выстрелы: гондорская пехота прочесывала лес. Кавалерия, бросившаяся преследовать бегущих южан, уже скрылась из виду. Но король не торопился покидать холм. Он ждал известий от своих военачальников. Заслышав стук копыт, Вардамир повернулся и столкнулся взглядом с подъехавшим молодым лейтенантом.

— Ваше Величество! Пакет от губернатора Пеларгира! — крикнул гонец, торопливо отдав честь.

Кивнув, король разорвал пакет, и, развернув бумагу так, чтобы на нее падали лучи заходящего солнца, стал читать.

Конница вернулась, когда солнце уже село за Андуин. Впереди ехал рослый чернобородый воин в темно-зеленом мундире Итиллиенских рейнджеров, но без форменной треугольной шляпы. По алой генеральской перевязи Вардамир опознал граф Боромира, сына Ондоэра Итилиэнского.

«Впрочем, — с оттенком зависти подумал старый король, пригладив узкую, черную с проседью бороду, — такого молодца отовсюду видно».

— Ваше Величество, — Боромир четко отдал честь. — Мы настигли бежавших харадрим у моста через Порос, перебили их и потопили в реке. Спаслось не больше сотни беглецов. К несчастью, их вождь Равал сумел уйти. Но теперь мы можем пойти на Умбар и снять осаду.

— С Умбаром придется подождать, — нахмурился Вардамир. — Впрочем, об этом мы поговорим в шатре. Я, признаться, подустал изображать конное изваяние.

Ужин в королевском шатре (на котором, кроме Вардамира и Боромира присутствовали только несколько старших офицеров) мало напоминал пир победителей. Не звучала музыка, не раздавались победные кличи — Вардамир еще в свою бытность Лосарнархким герцогом был равнодушен к внешнему блеску. Мужчины ужинали и разговаривали.

— Кстати, граф, почему мы не видим вашей жены при дворе? — спросил король.

— Я похож на оленя? — вопросом на вопрос ответил Боромир.

— Нет, — удивленно сказал монарх.

— Вот потому и не похож, что эту… Фириэль из дома не выпускаю, — рявкнул граф Итилиэнский. — Я женился на ней из-за политики, но никакая политика не заставит меня покрывать ее разврат!

Король поморщился. Почему-то Боромир сын Ондоэра, человек умный и блестяще образованный, любил изображать из себя туповатого рубаку. Впрочем, развратную дуру Фириэль Вардамиру было не жалко. Так что пусть посидит под замком в Итилиэне. Может, поумнеет.

В шатер вошел старый генерал Хьюрин, командующий гондорской пехотой. Отдав честь королю, он доложил, что южные холмы отчищены от харадских беглецов. Немногие уцелевшие скрылись в плавнях Пороса.

— Что ж, Харадской армии больше нет, — сказал Боромир. — И ничего не мешает нам двинуться на юг и снять осаду Умбара.

— Умбар предал нас, — сказал король. — Сегодня, во время битвы, ко мне доставили послание патриция Низилура, правителя Умбара. Низилур пишет, что харадримы сняли осаду, после того как им был выплачен выкуп. И, поскольку Гондор вывел войска из Умбара, бросив город на произвол судьбы, Умбар больше не повинуется Гондору.

«И, в отсутствие более достойного вождя, свободный Умбар избрал меня Дожем», — процитировал Вардамир.

— Он об этом еще пожалеет, — сказал Боромир. — Сейчас слишком поздно начинать поход на юг. Но в следующем году мы осадим Умбар и вынудим этого Низилура признать власть Гондора.

— Низилур никуда не денется. — сухо сказал Вардамир. — Следующей весной мы начнем кампанию против Арнора. Я заключу мир с харадримами, временно уступив им Южный Гондор, и найму флот князя Симмы. Мы разобьем арнорцев на суше и на море и покончим с мятежом. А потом я поговорю с харадримами и умбарцами по-другому.

Боромир с силой сжал зубы на гусиной ножке. Он почувствовал чистую, яркую ненависть к герцогу Лосарнархкому, которого его же отец сделал королем.

«Интересно, сколько дунаданов уцелеет в Южном Гондоре, пока ты будешь громить Арнор, — подумал он. — Трое? Или пятеро? Для тебя ведь это неважно, главное — уничтожить твоего соперника Барахира. И эту тварь мы возвели на трон!»

Но вслух он сказал другое.

— А если харадримы нападут, пока Королевская армия будет на севере?

— Войска Итилиэна останутся на юге, — ответил Вардамир. — Они должны будут защищать Гондор и от восточных варваров, и от южан.

«Ну ты и сволочь, — подумал Боромир. — Ты, значит, будешь побеждать в Арноре, пока мой отец будет воевать на два фронта — против рунийцев (которых, мы, кстати, недавно побили на Итилиэнской засеке) и против харадцев».

Ну тут графу Итилиэнскому пришла в голову новая мысль. Ведь, когда Королевская армия уйдет на север, войско наместника останется единственной силой в Гондоре!

— Служу Вашему Величеству, — сказал Боромир, поклонившись.

Положительно, перед домом Фарамира сейчас открылись новые возможности.

Осенний день был сумрачным, но зал губернатрского дворца в Тарбаде освещало множество свечей. Наступил день свадьбы вдовствующей королевы Гилраэны и полковника арнорских рейтар Тарандара.

Мужчина и женщина стояли перед королевских троном; Мелисента, королева Арнора и принц Халбард соединили руки влюбленных, затем сам король Барахир подал им кусок хлеба и чашу вина.