— И все-таки, чем вы по жизни занимаетесь?
Анна замерла на полуслове:
— Я же только что об этом говорила!
Моя улыбка должна была свидетельствовать о застенчивости характера.
— Хочется знать подробности…
Любой бы на ее месте поинтересовался, не страдаю ли я аутизмом и что говорят специалисты о моем синдроме Альцгеймера, но Аня была ко мне добра и лишь пожала плечами. А может быть, как врач, знала, что понятие нормы в приложении к человеку вещь относительная, и не захотела лишний раз в этом убеждаться.
— Последнее время моталась по городу на «скорой», потом ушла, тут-то возможность подзаработать и подвернулась…
— Именно это я и хотел спросить! — оживился я, прибегая к риторическому приему цепляться за слова. — Вас уволили?
— Да нет, самой стало невмоготу! Устала, люди вызывают врача не для того, чтобы напоить его чаем и поделиться радостью, — безнадежно махнула рукой. — Хотя это не главное! — Склонилась к разделявшему нас столику и тихо произнесла: — Причина в другом, не могла больше звонить больным и узнавать об их самочувствии, с души воротило.
Признаюсь честно, я не очень ее понимал. Может быть, потому, что увлекся рассматриванием открывшегося пытливому взору пейзажа в обрамлении бретелек сарафана. Облизал пересохшие губы.
— Но, так сказать, по-человечески, и вообще…
Она горько рассмеялась и передразнила:
— По-человечески!.. Что вы строите из себя ангелочка, будто не знаете, какова на самом деле жизнь? Кто первым сообщит похоронной конторе, тот и получит свой процент…
То ли от ее слов, то ли оттого, что Аня выпрямилась на стуле, но эффект получился отрезвляющим.
— Я… я об этом не знал…
— Оно и видно! И что гаишники штрафуют за превышение скорости «скорую» и пожарных — тоже не в курсе? Каждый на своем месте пользуется, как ломом, данным ему в руки законом! Смешно, правда? — Но Аня не засмеялась, усмехнулась. — У вас ведь тоже есть своя территория, на которой вы обираете ближнего? — делала несколько глоточков успевшего остыть кофе. — Можете не отвечать, обидеть не хотела. Так устроена жизнь, подлецы, как на охоте, стоят на номерах, а власти гонят на них людей…
Сказано это было с такой горячностью, что я опешил. Потянувшись через стол, вытащила из пачки сигарету.
— Думаете, мне хотелось лезть в кабалу? — Прикурила от поднесенной мною зажигалки. — Обстоятельства заставили! Кто же мог тогда предположить, что все так обернется? Да и господинчик этот, хозяин рекламной фирмы, так был мил, так обходителен, что отказаться от предложения я не смогла. Сулил хорошие деньги и какое-то время их платил…
Я вздрогнул. Понял, что в рассказе Анны меня зацепило. Название агентства! И ласкового, с ее слов, человечка я тоже знал. Она назвала его обходительным, со мной он был льстивым, обволакивающим любезностью, готовым стелиться под ноги. Я был ему очень нужен. Фамилия? Какая-то очень соответствующая его внешности и манерам, гладкая, без углов… Круглов?.. Добров?.. Такой влезет без мыла в задницу и будет обещать тебе оттуда златые горы. Не закрывал рта, сладко улыбался, но в глазенках вишенками нет-нет да проскальзывало выражение оценщика, прикидывавшего человечку цену. Встречаться с ним я не хотел, вернее, не было сил, но Феликс настоял, сказал, мол, нужняк и может помочь в бизнесе.
Вот, значит, как все обернулось! — думал я, наблюдая за умолкшей Анной. Видно, девушке пришлось несладко, если от одних воспоминаний так колбасит. А меня?.. Ведь тоже обдало холодом, и отнюдь не из кондиционера! В совпадения я не верю и игрой теории вероятностей происходившее был объяснить не готов. Сердце сжалось от дурного предчувствия. В глубине души я все уже знал, но кто-то внутри меня, маленький и пугливый, продолжал притворяться, что ничего не произошло. Именно этому Круглову-Доброву… — Котову, конечно же Котову! — я и кинул безумную идею, и бабки за нее, приличную сумму, сука безмозглая, получил! А ласковый и обходительный все заглядывал мне в глаза и рассыпался в благодарностях. Феликс стоял рядом и протокольно улыбался, хотя не мог не видеть, что я стебаюсь и только безумец способен отнестись к моим словам серьезно. И безумец этот нашелся!
Анна сосредоточенно курила. Я точно знал, что мне предстоит услышать, но попросил:
— Расскажите, как все было!
— Что все?.. — сделала она попытку улыбнуться, но из нее вышла лишь жалкая пародия на кокетство. Аня и сама это поняла. Опустив голову, поводила кончиком сигареты по блюдцу, а когда подняла на меня глаза, в них стояли слезы.
— Рассказывать-то и нечего!
Стремясь ее подбодрить, я накрыл Анину руку своей, а может, мне просто этого хотелось. Она легко освободилась, достала из сумочки платочек.
— Как они вышли на меня, не знаю. Хотя вряд ли это было сложно, я активно искала работу. Секретарша этого типа позвонила и поинтересовалась, не хочу ли я прийти на собеседование. Объяснила, что начинается новый проект и на первых порах хозяин агентства сам подбирает для него сотрудников. Я пошла. Солидное здание в центре, охрана, кругом зеркала. Еще подумала, что серьезные люди, не обманут. По ходу интервью поняла, что меня предварительно изучали. Кругленький говорил очень уверенно и доброжелательно, я их полностью устраивала…
Аня вдруг замолчала и всхлипнула. И опять ее нервозное состояние передалось мне, но я сумел его подавить.
— Что на этот раз?
— Бумага… — прошептала она и, оглянувшись на стойку бара, пояснила: — Я подписала бумагу! Почти не читая. А там, оказывается, за все предусмотрены штрафы и пункт о неразглашении. Меня и устно предупредили, чтобы никому, потому что государственные интересы…
Еще раз всхлипнув, она уткнулась лицом в платочек. Назвать Котова сукой — маловато будет! Государством прикрывается, гад, видно, спрятался под чью-нибудь крышу. Хотя теперь это не обязательно, все срослось и переплелось настолько, что концов не найти. Большие чиновники делают большой бизнес, помельче — средний, а внизу шестерит и суетится, тянет на себя одеяло управленческая шобла. Каждому — по способности украсть! Справедливость, о которой говорил дедушка Ленин, наконец-то восторжествовала!
Закурил. Спросил намеренно спокойно и где-то даже равнодушно, как если бы не спрашивал, а констатировал факт:
— Вы пропустили время сеанса или забыли включить мобильник?
Анна отшатнулась от стола, будто ее ударили хлыстом. Лицо мертвенно побледнело. Вскинув руку, она сделала попытку защититься. Тело разом обмякло, глаза начали закатываться. Не подоспей я, женщина рухнула бы на пол.
Крикнув, чтобы принесли воды, я опустился рядом с ней на колено. Появившаяся из-за стойки барменша будто только этого и ждала.
— Видела я, как вы дамочку-то обхаживали! — хмыкнула она, протягивая мне стакан. — И ручку ей жали, и в глаза заглядывали, а как прямо предложили, она и в обморок! Я вас, козлов, хорошо изучила, знаю вашу кобелиную натуру, многих на своем веку повидала… — Подперев щеку кулаком, принялась наблюдать, как я привожу Аню в чувство. В ее тоне появилась рассудительность, как если бы говорила она сама с собой: — А с другой стороны, девушка не первой свежести, чего кобениться? Мужик в соку, и не то чтобы совсем урод…
Постояв еще немного, барменша направилась в свой закуток, но вдруг обернулась и наградила меня долгим, пристальным взглядом, таким тяжелым, что мне стало как-то не по себе. Но доискиваться причины столь повышенного внимания было не время, та, чья свежесть оказалась поставленной под сомнение, отказывалась приходить в сознание. Когда же мои усилия увенчались успехом, вместо благодарности я получил взгляд сталинского прокурора в переносицу. Правда, ни на что другое и не рассчитывал.
— Какая же ты редкостная сволочь! — прошептала она бескровными губами, отталкивая от себя мои руки. — Шпионишь, да? Зарабатываешь тридцать сребренников?
Сравнение не было лестным, тем более что я его не заслужил. Даже Нюська, на что профессиональный укротитель, такого себе не позволяла. Я могу быть заносчивым, могу высокомерным. Могу вытянуть губы в ниточку на манер лезвия бритвы, могу отодвинуть человека и смерить его с расстояния взглядом. Я все могу, но тут лишь улыбнулся.
