Джулия, ее помощница, хотела было забронировать для нее номер в гостинице, но она сказала, что делать этого не надо, рассчитывая провести ночь в квартире Филиппа, находившейся неподалеку от площади Испании, либо снять номер самостоятельно.

Выйдя из терминала аэровокзала, она посмотрела на часы и огляделась по сторонам, высматривая шофера машины, которую обещал прислать к прилету ее самолета Филипп. К ее удивлению, он приехал за ней сам. Старые друзья обнялись и расцеловались. Он забрал у нее сумку и, взяв ее под руку, повел к черному лимузину. На этот раз это был огромный автомобиль с тремя дверцами с каждой стороны и тонированными стеклами. Водитель «мерседеса» вежливо кивнул им, взял у Филиппа багаж и положил его в багажник.

— Фирма «Сандрос», как я вижу, процветает, — шепнула на ухо своему спутнику Андреа, садясь в машину.

— Я нанял этот лимузин специально для тебя, дорогая, — сказал Филипп. — Мне хотелось сделать тебе приятное.

Она поцеловала его в щеку. Шофер сел за руль и плавно выехал с парковочной площадки.

— Мне звонил Мартин, — сказал Филипп. — Насколько я понял из нашего с ним разговора, ты теперь абсолютно свободна?

— Но я и прежде была свободна, — пожав плечами, сказала Андреа. — Наши отношения не имели для меня никакого значения. Теперь я завела себе нового любовника, помоложе. Но между нами нет ничего серьезного, ему всего девятнадцать лет.

— Я рад за тебя, мой ангел, — бархатистым баритоном произнес Филипп и сжал ее колено.

По спине Андреа поползли мурашки. Она накрыла его руку ладонью и грудным голосом добавила:

— Но все это вовсе не означает, мой милый Филипп, что мы с тобой должны отказать себе в маленьком удовольствии.

— Разумеется, — сказал Филипп и погладил ее по бедру.

Она оцепенела на добрых десять минут. Рука ее продолжала покоиться на его ноге. В салоне лимузина, отделенном от водителя стеклянной перегородкой, воцарилась тишина. Андреа внезапно пришло в голову, что они с Филиппом уподобились двум влюбленным, возвращающимся ночью из ресторана домой на такси. Но сейчас было только половина десятого утра. Она скользнула взглядом по его профилю и неожиданно для самой себя положила руку ему на промежность, уверенная, что вышколенный шофер не станет подсматривать за своими клиентами в зеркальце. В ширинке возникло заманчивое вздутие.

Филипп тепло улыбнулся и, повернувшись к ней лицом, сжал рукой ее ляжку. Андреа почувствовала, что готова отдаться ему немедленно, однако решила не торопить события и отложить миг соития для более подходящего момента. Уверенность, исходившая от его мужественного облика, и приятная твердость, которую она ощущала своей ладонью, наполнили Андреа чувством собственной безопасности и душевным покоем.

Однако после полудня настроение Андреа переменилось. Она вполне созрела для интимной близости с Филиппом. От ее непродолжительной безмятежности не осталось и следа. Она сгорала от вожделения и думала только об одном — бурном совокуплении.

Встреча с деловым партнером прошла конструктивно и продуктивно. Глава фирмы, которого подчиненные, как предполагала Андреа, наверняка называли за глаза папашей Лаццо, мог бы служить идеальным образчиком типичного магната. Но Андреа удалось найти взаимопонимание не только с ним, но и с двумя его помощниками, присутствовавшими на переговорах. Этому в значительной мере способствовал Филипп, уведомивший ее еще во время их поездки в лимузине об увлечении своего босса классической музыкой. Даже название лосьону, который он намеревался рекламировать в Англии, было выбрано им в духе хобби — «Симфония». Андреа учла это обстоятельство и удачно использовала его в беседе. Сейчас, когда план рекламных мероприятий уже родился в ее голове, она с нетерпением ждала встречи с Филиппом за обедом в ресторанчике на набережной Витторио Эмануэля, разумеется, за счет принимающей стороны.

Бывать в нем раньше ей не доводилось, однако Филиппа метрдотель принял как желанного гостя. Несколько официантов тотчас же начали суетиться вокруг их столика, причем с таким усердием, что Андреа даже заподозрила, что Филипп является владельцем этого заведения.

Он держался с уверенностью человека, которого здесь все знают и уважают, сдержанно кивал на приветствия окружающих, а кое с кем из гостей о чем-то тихо разговаривал, извинившись перед своей спутницей. Его поразительная харизма ощущалась даже на расстоянии Филипп не пытался произвести на Андреа какое-то особенное впечатление, он всегда оставался самим собой и именно этим ей и нравился.

Но чем больше она думала об этом удивительном мужчине, тем яснее понимала, что почти ничего о нем не знает. Их отношения ограничивались кругом деловых вопросов и взаимоприятным интимом. По душам они никогда не разговаривали.

После обеда, часика в четыре пополудни, Филипп многозначительно посмотрел на нее и промолвил:

— Ну, мой ангел, по-моему, настало время посетить несколько магазинов.

Она с улыбкой приняла это приглашение, они покинули ресторанчик и вышли на улицу. Шофер лимузина довез их до площади Испании. Филипп отпустил его на пару часов отдохнуть и повел Андреа в один из многочисленных бутиков на улице Кондотти. Она купила нижнее белье для Тима, кое-какие сувениры и увлекла Филиппа в соседний магазин. Так, переходя из одного магазина в другой, рассматривая витрины модных салонов на улице Бабуинов, обмениваясь мнениями о моде и болтая о пустяках, они добрели до виллы Боргезе, где их уже поджидал лимузин. Закатное солнце окрасило Рим в золото и багрец. Посмотрев на величественные строения Ватикана, Андреа поправила свои растрепавшиеся на ветру локоны и тяжело вздохнула, особенно остро ощутив свою греховность. Встревоженный озабоченным выражением ее лица, Филипп спросил:

— Тебе нездоровится, мой ангел?

Она сжала его руку и откровенно призналась:

— Мне не терпится заняться с тобой любовью.

Он понимающе улыбнулся и помахал шоферу свободной рукой.

Не прошло и четверти часа, как они очутились в его квартире. Андреа сняла куртку еще в прихожей и, накинув ее на спинку стула, прошла в спальню. Там было немного душно, и Андреа распахнула окно, впуская свежий воздух, и, взглянув на внутренний дворик, опустила жалюзи.

Она слышала у себя за спиной шаги Филиппа, однако не торопилась обернуться, давая ему возможность подкрасться к ней сзади и сжать руками ее груди. Ей нравилось ощущать сосками его цепкие пальцы, чувствовать ягодицами прикосновение эрегированного пениса.

На этот раз, однако, Филипп положил руки ей на плечи и, словно бы вдавив ее в паркетный пол, крепко обнял, дыша ей в затылок. Она судорожно сглотнула подкативший к горлу ком и слегка повела бедрами. Он жадно стиснул пальцами ее набухшие от вожделения груди и стал покрывать ей шею горячими поцелуями. По телу Андреа пробежала легкая дрожь. Он прикусил ей ухо, и она отметила, что у него острые зубы. Его тяжелая мужская рука проникла ей под блузку и погладила живот. Ей показалось, что его большая ладонь легла на ее половые губы, и она охнула, почувствовав, как увлажняется ее передок. Филипп стал деловито расстегивать застежку бюстгальтера, плотнее прижимаясь к заду Андреа своим твердым членом.

Справившись наконец с крючками, он стал теребить пальцами ее отвердевшие соски, вызывая в них покалывание. Андреа поежилась, почувствовав, как томительно заныло влагалище, требуя наполнения. Прохладный римский воздух освежал ее разгоряченное лицо, груди, освобожденные от оков бюстгальтера, учащенно вздымались, а волосики на затылке легонько шевелились от жаркого дыхания Филиппа. Пальцы его поглаживали ее бархатистую кожу и словно бы ненароком расстегивали пуговицы на блузке. Он ловко снял сначала ее, потом — бюстгальтер и повернул Андреа лицом к себе. Все завертелось у нее перед глазами, она пошатнулась и рухнула в его объятия.

Он уже снял пиджак и остался только в белоснежной сорочке и зеленых льняных брюках. Бережно придерживая Андреа одной рукой за талию, Филипп расстегнул пуговицы, обнажив загорелую грудь, поросшую золотистыми волосами, улыбнулся и расстегнул молнию у Андреа на юбке. Она машинально помогла ему снять с нее всю оставшуюся одежду и легла на громадную кровать.