«Боевой» путь Пещеры немногим отличался от биографий наиболее шустрых окраинных пацанов. В последние месяцы жизни умирающего совка, эти ребята сообразили, что никто в мире, полном разоблачений и обломов никому просто так не даст. Надо брать самим. Из шестерых ребят, вместе пришедших в одну дзюдоистскую студию и, позднее, назвавших себя гордым словом «таллинская команда» (большинство проживало на одноименном шоссе), до нынешних дней дожил только Пещера. Кого-то сгубила наивность, кого-то — жадность, кого-то — неожиданно открывшиеся садистские наклонности, иногда сильно вредящие делу. Правда, с двумя пацанами Косте еще, может, удастся встретиться: если они на зоне не отмочат какой-нибудь криминальный прикол, не отодвинув тем самым встречу с дождливым северо-западом. Но и при самом лучшем раскладе, будут они лет через пять, самое раннее. А вот остальные Костю уже не навестят. Они ждут, пока он сам отправится к ним, наверх ли, или вниз — золотой крест на шее Пещеры был тяжел как дамский пистолет, но о спасении души его обладатель никогда не задумывался.
Зато у самого Кости все было в порядке. Прошли времена, когда он каждодневно рисковал шкурой, путаясь под ногами конкурентов. Теперь не надо было хлопотать, носиться на стрелки, каждый раз задумываясь, не окажется ли у второй стороны переговорного процесса лишней машины с автоматчиками? Иногда приходилось рвать когти с места встречи, оставив там несколько гильз и пару неостывших туш таких же пацанов-неудачников. Да и владельцев шопчиков не приходилось посещать каждую неделю, всякий раз ожидая вместо трясущегося хозяина бойцов СОБРа. Ныне те, кто считал необходимым платить Пещере, привозили ему деньги сами или башляли ребятам. С ментовскими чинами Пещера если и встречался, то только в бане. Если же на горизонте появлялась проблема, то Пещера узнавал о ней вовремя. Тот, кого за пять лет ни разу не загребли менты, должен кое с кем дружить. Так сказать, на взаимовыгодной основе. Оставались, правда, те, кто мог достать и без постановления об аресте, но и о таких неприятностях его предупредили бы заранее. Было кому.
Костя вышел на улицу, удовлетворенно вдохнув кусочек жесткого мартовского воздуха. Уже два часа назад как стемнело. Сегодня Банный день был не только у него: на тротуаре стояли несколько приличных машин. Его шофер, подъехавший точно в назначенный час, ждал возле «Мерседеса», болтая с двумя коллегами. Из всех ментов Костя в наименьшей степени боялся ГИБДДэшников, но после бани и двухсот грамм «Абсолюта» чувствовал себя слегка расслабленным, предпочитая, чтобы его возили. Пещера подошел к машине. К его удивлению, шофер не юркнул тотчас в салон, не сел за руль, а отошел в сторону. Зато двое его собеседников направились к Косте, причем он не сразу сообразил, как им удалось подойти с двух сторон. Казалось, они выполнили сложную и прекрасно разученную балетную фигуру. Взглянув на их дорогие пальто, Костя понял, что за шоферов их принял по ошибке.
— Вы Константин Юрьевич Пещерский? — Один из них раскрыл перед костиным носом красную книжечку.
Пещере не раз тыкали в физиономию ментовскими «ксивами». Одни менты просто показывали алую рубашку удостоверения, не утруждая себя распахнуть ее. Другие, наоборот, позволяли ему познакомиться с содержимым: «Читайте. Можете не завидовать, но трепетать — обязательно». Однако, сейчас был третий случай. Человек, стоящий перед ним, знал, что тот, кто прочтет всего лишь одно слово в этом удостоверении, сочтет для себя необходимым немедленно покориться им. Ибо это слово было «КГБ».
— Я. — Ответил Костя. Разогретое тело, казалось, плесуло на рубашку струйки пота, как будто он в полной одежде зашел в парилку.
— Нам надо с вами поговорить. — Сказал незнакомец. — Садитесь в машину.
Костя оглянулся по сторонам. Его старый кореш, шофер Пашка, стоял шагах в десяти, безразлично вглядываясь в темное небо, будто ожидая некое знамение. Зато появился третий, в таком же пальто. Он открыл заднюю дверцу стоящего рядом джипа «Чероки», приглашая Пещеру сесть в его темное нутро.
«Может, стоило поерепениться»? — Подумал Пещера усаживаясь между двумя «товарищами». Но его подсознание (оно у него было, хотя он вряд ли знал столь мудреное слово) тотчас успокоило: ты поступил правильно, эти люди умнее тебя. Тебе не терпится заставить их показать, насколько они еще и сильнее? Костю удивило, что его не обыскали. Как бы он не был расслаблен и благодушен, он мог сунуть руку в карман и, не вынимая ствол, сделать неприятность хотя бы одному из похитителей. Значит, они знали, что он уже два года не носит никакого оружия?
Между тем, джип несся по направлению к Таллиннскому шоссе. На его пересечении с проспектом Ветеранов, стояла патрульная машина ДПС, а возле нее — Сашка, парень из соседнего класса, постоянно дежурящий-охотящийся здесь. Знал бы он, что старого другана везут рядом! По правую руку мелькнул магазин «Гризельда» — проверенный, постоянный плательщик. Его хозяин одним из первых в этих краях признал первенство Пещеры. А вот трехэтажный каменный особняк, построенный Степаном-цыганом, перетравившим половину окрестных ханыг настойкой «печень-капут» собственного производства. Когда он возводил дом, то за каждый кирпич заплатил дважды: раз строителям, раз Пещере.
И вот, по этой земле, где все знакомые или подданные, его транспортирует неизвестно кто, неизвестно куда. Пещера чувствовал себя царем зверей, которого увозят из родного леса, где будут заставлять прыгать через кольцо, туша сигареты о зад и совершать прочие унизительные выкрутасы на забаву низменным людишкам.
— Мужики, вы от кого? — Наконец, несмело поинтересовался Пещера. Ответа не последовало. Машина мчалась по Таллинскому шоссе.
«А может это эстонская спецслужба? Я ведь два раза за Жирика сам голосовал, и ребятам советовал. Однажды, пацаны проштрафились, и я им велел в наказание на выборы сходить. Точно, твари, приняли меня за агитатора и взяли на учет. Вот увезут в Нарву, а там что будет»? — Пещера представил себе, каким мерзким пыткам может подвергнуть его этот короткоусый и ушастый народ, что окончательно привело его в ужас. Однако, взяв себя в руки он сообразил: похитители говорили без всякого акцента.
Машина свернула в районе Русско-Высоцкого и вышла на проселочную дорогу. Пещера не узнавал место, в которое его занесло. Местные жители не являлись большими любителями вечерних прогулок: в окнах — темно, на улицах — пусто. Лишь одно здание ярко светилось. Джип медленно проехал мимо. Возле дверей стояли двое людей, один из которых показался Косте знакомыми. Он так и не вспомнил этого человека. Машина набрала скорость и снова выехала на шоссе. Минуту спустя она остановилась на обочине.
— Константин Юрьевич, я думаю, нам имеет смысл поговорить, не выходя из машины.
— Чего вам надо? — Хрипло спросил Костя. От собственного страха было противно.
— Для начала вы вкратце расскажите нам свою биографию.
— Со школы?
— Ну, вы не Лев Толстой. Ни ваше детство, ни отрочество нам не интересны. Начинайте с юности. Чтобы было легче, пусть отправным эпизодом станет история с фирмачом Москальским. Кажется, тогда вы впервые поняли, что рэкет более продуктивное занятие, чем грабежи в подворотнях.
— Я по этому делу чист. Вообще, была большая подстава…
— Константин Юрьевич, — согласился незнакомец, — я никогда и не сомневался, что вся ваша жизнь — подстава, растянутая во времени. Но я не хочу тратить время на споры. — И замолчал. Пещера беспокойно ерзал задом по сидению, раздумывая о последствиях. Наконец, его собеседник заговорил опять. — Когда мы проезжали десять минут назад возле кафе «Гореловский трактир», вы не обратили внимания на человека, курившего у дверей?
— Не…То-есть, обратил. Вроде знакомый. А вспомнить не могу.
— Конечно, не можете. Вы ведь видели его всего раз в жизни. Кроме того, одна из пуль, выпущенных лично вами, попала ему в скулу, и нет ничего удивительного, что вы запомнили его в несколько иначе. Можно сказать больше: вы запомнили его в качестве трупа. Однако, Шаграт остался жив. В отличие от своего брата Сурета. Сегодня, кстати, аккурат, как третий год с той истории в ресторане «Прибалтийской».