— …Наркотики им заменяют психофизические практики, после которых они становятся как зомби и готовы выполнить любой приказ Учителя или его наместников, — словно опытный репетитор, вбивающий азы науки в голову нерадивому ученику, продолжала лекцию Лада. — Именно поэтому их стали использовать для хищения государственных секретов в Китае, а потом и по всему миру…

Ракитин, как когда-то на корабле, вновь поймал себя на мысли, что и поведение, и знания его спутницы порой слишком диссонируют с образом дрянной девчонки, который столь тщательно поддерживает Лада в обычное время. Но эта мысль улетела, так и не получив логического завершения.

— …Ну, эту тему с кражей государственных тайн я понял, а почему они вдруг стали главными борцами с незаконной трансплантацией органов?

— Им нужно было придумать что-то, чтобы настроить мировое общественное мнение в свою пользу, — Лада отчаянно зевнула, но продолжала, — вот они и стали кричать на весь мир, что китайские власти отправляют последователей «Фэнгун», содержащихся в тюрьмах, на донорские органы. А на самом деле они сами повинны в смертях своих последователей. Я сама видела в чжане, как многие фэнгуновцы морят себя голодом до смерти и отказываются от врачебной помощи.

— А врачебная помощь тут при чем?

— Они стараются лечиться речами Учителя и гимнастикой, а морят себя голодом, чтобы достичь высшей степени самосовершенствования. В общем, обычный сектантский бред. Некоторые сходят с ума. Это, кстати, тоже поощряется, поскольку Учитель говорит, что человека с хорошими данными для самосовершенствования надо заставить находиться в состоянии сумасшествия, запирать определенный участок его головного мозга на два-три года. Когда он как следует намучается, его «дэ» улучшится, «тун» поднимется. После этого человеку возвращают сознание.

— «Тун», говоришь, поднимется… — усмехнулся Ракитин и крепко выругался. — А этот Мадам Вонг… У него «тун» стоит?

— Он, если и занимается сексом, то ритуальным тантрическим, — немного наиграно засмущалась Лада.

— И в чем суть этого секса?

— Тебе лучше не знать, а то ты мной брезговать станешь… — Лада поджала губы. — Но я это делала с ним всего два раза. Он больше мечтал меня на органы порезать.

— А я слышал, что трансвеститам не нужно использовать чужие органы для смены пола. Им вроде из остатков мошонки муляж влагалища делают.

— Это вчерашний день трансплантологии, — улыбнулась Лада. — Китайцы уже научились пересаживать влагалище. В общем, они хотели меня расчленить ритуальным образом и превратить Мадам Вонг в почти полноценную женщину.

— А то, что от тебя останется, куда бы дели?

— Сожгли бы, наверное, и развеяли, а может, выдали мои останки за жертву китайских спецслужб.

«Цветочный салон “Дикая орхидея” проводит рекламную акцию. Покупая три розы у нас, четвертую вы получаете бесплатно!» — опять в тему сострило радио «Золотой дождь».

Тем временем «Ауди» домчала Ракитина и Ладу до резиденции фэнгуновцев, расположенной в ближнем пригороде Петербурга — поселке Усть-Ижора.

Отдельно стоящее здание из красного кирпича с прилегающей территорией было обнесено высокой металлической решеткой. На некоторых столбах виднелись видеокамеры. На входе, у которого толпилось много желающих попасть внутрь, дежурили частные охранники, пропускавшие всех визитеров через стационарный металлоискатель, наподобие тех, что устанавливаются в аэропортах.

— Да, безопасность у них поставлена нормально, — заметил Иван, подавая руку своей спутнице при выходе из машины.

Пройдя входной контроль, на котором пришлось демонстрировать все металлическое содержимое карманов, они подошли к главному входу в чжань. Над входом висела громадная эмблема — красный круг с желтым кругом посередине.

— Иероглиф «вань» в желтом круге — это буддийская свастика, — пояснила Лада. — Их Учитель считает, что эта эмблема символизирует модель вселенной, находящейся в постоянном вращении.

За дверью толпилось множество неофитов, которых сразу брали в обработку братья из общины, одетые в традиционные китайские костюмы. Часть из этих братьев были русскоговорящими китайцами, остальные — из ранее завербованных русских. К Ракитину и Ладе тоже подскочил «мизгирь» из числа «русских братьев» и сразу предложил им экскурсию по столь замечательному центру.

— Я уже во второй раз пришла, — вежливо отказалась от его услуг Лада, — а сейчас мужа привела. Если вы не против, я сама ему все покажу.

— Да, конечно, — расплылся в дежурной улыбке «экскурсовод» и сразу переключил свое внимание на другую парочку.

— Пойдем сразу в актовый зал, — Лада потянула оперативника за руку, — встанем там у дверей. Если Клопин действительно пришел на встречу с Мадам Вонг и сейчас здесь, то он обязательно пройдет по коридору мимо нас. Я расположение помещений здесь хорошо знаю, другой дороги просто нет.

— То, что Клопин здесь, нет никаких сомнений, его наша «наружка» пропасла до самого входа. Кстати, она сообщила, что Клопина пасет еще кто-то. Поэтому я наше наблюдение за ним временно снял.

— А может, это за ним фэнгуновцы следят? — предположила Лада. — Он же для них представляет большую ценность, пока не продаст им все секреты.

— Что-то не похожи наблюдатели были на фэнгуновцев, слишком профессионально работают.

Перешептываясь, они поднялись на второй этаж и подошли к актовому залу, который был наполнен практически «под завязку». Поэтому никого не удивило, когда новые гости в числе других неофитов встали у широких дверей и принялись наблюдать за происходящим, не забывая отслеживать идущих по коридору.

В актовом зале на сцене извивались китайцы в экзотических костюмах, исполнявшие не то гимнастические упражнения, не то традиционные тайские танцы. Из мощных динамиков лилась благостная проповедь Учителя: «Возьмите мою книгу — в ней есть моя фотография, или же просто мою фотографию и, держа статую Будды в руках, сложенных в мудру большого лотоса, попросите меня освятить статую. Достаточно лишь минуты, и вопрос будет решен». Ракитин заметил, что в руках у многих неофитов были статуэтки Будды, а также фотографии и книги Учителя, которыми их щедро снабдили «посвященные братья».

— Похоже, этот Учитель считает, что он святее самого Будды, — шепнул он на ухо Ладе.

— А у них так и есть. Будда у них считается предпоследней стадией совершенствования, а последняя стадия, на которой находится Учитель, выше.

Ракитин заметил, что танцующие на сцене, а потом и многие в зале стали впадать под влиянием музыки и речей Учителя в транс. Они воздевали руки к потолку, закатывали глаза и начинали бормотать нечто нечленораздельное.

— Я однажды после ранения в госпитале лежал, — продолжал шептать Ракитин на ухо Ладе, — так там подобных вещей насмотрелся. Когда после операции больные начинают отходить от общего наркоза, у них примерно такая же реакция. Некоторые руками размахивают, других везут на каталке, а они ногами машут, как будто сами бегут. А бывают случаи и позабавнее. Со мной в палате молодой парнишка из Гатчины лежал, Сергеем звали. Классный парень, музыкант, но слишком психоделической музыкой и литературой увлекался. Так вот, привезли его в палату после операции еще под наркозом. А он до операции роман Берроуза пытался читать. Я ему говорю: «Не читай эту “шнягу”, потом “глючить” начнет», а он все равно читает. В общем, как начал он приходить в себя после наркоза, так первым делом заявил своей маме, чтобы она его «мобилу» рядом с книжкой Берроуза случайно не положила. А то Берроуз может Сереге перезвонить, а он сейчас не в форме…

— Подожди здесь, — Лада чуть сжала теплой ладошкой руку Ракитину. — Я пойду, посмотрю, где может быть профессор.

Не дожидаясь, пока Иван ответит, она двинулась вглубь зала. Прождав свою спутницу некоторое время, оперативник направился в ту сторону, куда ушла девушка. Каково же было его изумление, когда он обнаружил Ладу, стоящую на коленях подле какого-то мужчины и обтирающую платком его ботинок.