— О да. — Лицо Федерера осветилось тем, что я могу описать только как нездоровый энтузиазм. — Огромный. Просто грандиозный. Порядка нескольких гигатонн.
Его взгляд сделался почти мечтательным.
— Но мы не закладывали ничего столь мощного, — произнесла Кастин, поглядев на него немного ошеломленно. — Мы бы разнесли самих себя на куски вместе с гаргантом.
Федерер кивнул и пояснил голосом, который был чем-то схож с тем, каким Логаш рассуждал об амбуллах.[128]
— Да, но с тех пор комиссар залил шахты прометием, — сказал инженер. — Жидкость к настоящему моменту должна установиться на нижних уровнях. Это значит, что верхние галереи насыщены парами топлива. Как результат мы получили БОВ[129] протяженностью несколько километров.
— Если предположить, что заряды, которые вы поставили, не унесло потоком, — произнес я.
Федерер покачал головой:
— Мы закрепили их чрезвычайно плотно. Мы же полагали, что по ним будет топтаться гаргант, не забывайте. Мы сделали допуски на нагрузку около…
— Не важно, — сказал я, прерывая его, прежде чем он сумел бы разогнаться в своих объяснениях. Однажды удалившись в дебри технических восторгов, как мне было известно по опыту, Федерер с трудом возвращался к настоящей теме разговора. — Если вы говорите, что они сработают, уверен, так и будет.
— О да, ручаюсь, — подтвердил он, с охотой кивая.
Должен признаться, что, несмотря на лишенное приключений путешествие обратно на орбиту, где ждал звездный корабль, я почувствовал себя в безопасности, только услышав, щелчок стыковочных зажимов, наконец-то обхвативших шаттл, и ощутив уверенную неподвижность палубы «Чистоты сердца» под ногами.
— Значит, вернулись, — приветствовал меня Дюран, когда мы прибыли на мостик корабля.
Там ничего не изменилось с моего последнего визита за исключением того, что гололит в данный момент показывал панорамный вид снежного ландшафта вокруг перерабатывающей установки. По высоте и углу, под которым находилась картинка, я рассудил, что пикт-передатчик закреплен где-то над корпусом последнего шаттла, который должен был покинуть это ввергнутое во тьму место, как только последние отряды прикрытия отступят в безопасность его трюма, что и происходило как раз на наших глазах. Перерабатывающий комплекс до сих пор казался совершенно пустым и всеми покинутым, но я все равно с тревогой всматривался в отдаленную линию его сооружений.
— Вы, кажется, приятно удивлены нас видеть, — заметил я капитану.
Дюран снова изобразил то едва заметное пожатие плечами, на которое я обратил внимание раньше.
— Ну да. Мониториум мог бы попытаться сбить плату за рейс, если бы мы вас не дождались, — сказал он тоном слишком нарочито грубым, чтобы можно было поверить, будто он и правда так думает.
— Шаттл один готовится к подъему, капитан, — доложил молодой офицер из-за кафедры где-то слева от нас, и ощутимый вздох облегчения пронесся по всему помещению.
— Славно, — произнес капитан. — А то мы сидим возле этой проклятой планеты уже так долго, что я едва корни не пустил.
Он жестом привлек внимание Мазарини, горячо обсуждавшей что-то с Федерером возле своего поста.
— Выводите нас с орбиты, как только они войдут в док.
— Есть, капитан, — ответила она и с гулом пролевитировала к другой консоли, где занялась ритуалами прогрева двигателей.
— Лучше бы вам поспешить, — произнес я.
Как мне и мнилось все это время, меж зданиями перерабатывающей установки возник проблеск движущегося металла. Он явно направлялся к шаттлу, где был закреплен пикт-передатчик. Когда нападавшие приблизились на расстояние атаки, я смог различить эскадрон парящих над землей аппаратов, каждый из которых, казалось, нес на себе приваренную верхнюю половину некрона. Все они были снабжены тяжелыми орудиями, по-видимому вмонтированными в их правую руку, и на моих глазах ослепительные зеленые лучи зловещей энергии копьями устремились вперед, чтобы впиться в корпус медленно поднимающегося шаттла.
— Они всю краску испоганят! — зарычал Дюран в ярости.
Честно говоря, повреждения были гораздо глубже слоя огнеупорной краски: в металле открывались глубокие длинные зарубки. До того чтобы пробить броню на всю ее толщину, нападавшим было далеко — корпуса грузовых машин делались весьма крепкими, — но о мощи некронского оружия говорил сам тот факт, что оно могло нанести хоть сколько-нибудь значительные повреждения.
— Преследуют шаттл, — произнесла Кастин, не отрывая взгляда от скиммеров врага, которые действительно стали подниматься вслед, кружась вокруг нашего медленно набирающего высоту куска металла, как мухи вокруг грокса. И их все прибывало, как я заметил с неуютным содроганием; все новые и новые аппараты поднимались от комплекса, чтобы присоединиться к рою.
— Не дотянут же, — произнес я в тревоге.
Пилот совершал, какие мог, маневры уклонения, но его судно было построено в расчете на прочность и долговечность, а не на скорость, так что еще нескольким смертоносным лучам удалось найти цель. Возможно, оставались считанные мгновения, прежде чем будет повреждено что-то жизненно важное…
— Не будьте так уверены, — сказал Дюран.
Спустя секунду после этих слов со вспышкой огня заработали главные двигатели, испарив выбросом плазмы те скиммеры, которым не повезло оказаться позади транспорта, и уведя шаттл по чистой траектории отрыва от остальных.
— Враги отстают, — подтвердила Мазарини, и проекция в гололите повернулась соответственно, чтобы показать, как оставшиеся скиммеры некронов бесцельно колышутся в кильватере шаттла.
Через некоторое время передаваемое с него изображение сменилось на умиротворяющую картину дока нашего корабля, и все отчетливо выдохнули с облегчением (кроме, я полагаю, Мазарини, легкие которой наверняка были заменены аугметикой).
Теперь, когда шаттл оказался в безопасности, Дюран вернул изображение на гололите к тому виду на перерабатывающий комплекс, который он демонстрировал нам, когда мы только-только вышли на орбиту вокруг планеты.
Когда он увеличил изображения строений и цистерн, у меня по-настоящему перехватило горло. Мерцающий прилив движущегося металла выплескивался из входа в шахты, и воинов в нем было больше, чем я смог бы когда-либо сосчитать, так что они сливались в единое аморфное существо, которое перетекало между строениями, как воды потопа.
— Пробудились! — судорожно вдохнул я, в то время как очередной спазм страха скрутил мои внутренности.
Император знает как, но некронам, видимо, удалось предотвратить затопление гробницы прометием, а это означало, что портал, вероятно, все еще действует.
— Броклау! — выкрикнул я, благословляя забытый в ухе за спешкой микрокоммуникатор. — Боевая тревога! Приготовиться встретить абордаж!
Все вокруг воззрились на меня так, будто я сошел с ума.
— Помните еще, что они могут телепортироваться? — гаркнул я, на что Кастин мрачно кивнула.
— И плавать тоже, как я погляжу.[130]
— Федерер! — окликнул я. — Теперь самое время!
Сапер кивнул со счастливой улыбкой, обменялся еще парой слов с техножрицей, парящей рядом, после чего ткнул пальцем одну из управляющих рун. Взгляды каждой пары глаз на мостике оставались прикованными к группе зданий, показываемой гололитом. Но, казалось, ничего не произошло.
— Все-таки не рвануло… — начал говорить я, но тут лед брызнул вверх с поверхности, лежащей в устье долины.
Мазарини, вероятно, сделала что-то, чтобы усилить разрешение картинки, и прямо на наших глазах обширный, все расползающийся кратер подобрался к ближайшим металлическим воинам, чтобы поглотить их. Они падали в него, подобные сломанным игрушкам, все больше и больше, поскольку земля расползалась под ними быстрее, чем они могли бежать, в то время как Федерер вскинул кулак, словно только что забил победный мяч в скрамболле.
