Литмир - Электронная Библиотека

А можно ли пожалеть врага? Не припомню, чтобы нечто похожее водилось у всемогущих богов, все равно каких – египетских, греческих, римских. Да, нужно воздать им должное – боги умели проявлять снисхождение. Но прощать… Нет, на подобные эмоции они не разменивались, а при каждом удобном случае мстили, причем мстили жестоко и безжалостно, мстили за каждый проступок и каждую мелочь, даже не предоставив провинившемуся малой толики времени, чтобы раскаяться и измениться. Они мстили людям за зависть, за гордость, за трусость, за самолюбие, за глупость и за похоть. А ведь если разобраться – все это привычные, распространенные, сплошь и рядом встречающиеся человеческие слабости. Хотя можно подумать, боги сами не грешили точно таким же образом… Грешили, еще как грешили. Просто зачастую то, что скрываешь в самом себе, ты начинаешь рьяно клеймить в том, кто слабее других или зависим от тебя. А называется это неприглядное качество весьма некрасивым словом – лицемерие. Искорени порок первым, пока тебя не заподозрили в том же, не выявили ту гнусность, коей привержен ты. Вот так, боясь утратить свой высокий статус, боги стали лицемерными и безжалостными. Опасаясь критики, боги стали необъективными. Для них существует всего лишь два мнения – их личное и неправильное. Считается, что бог всегда справедливо взвесит деяния человека и воздаст ему по заслугам. Но где гарантия того, что бог рассуждает беспристрастно? А вдруг богу не глянутся твои веснушки, рыжие волосы или плебейский нос картошкой? Поэтому нередко случается так – мы буквально из кожи лезем, совершаем кучу благих дел, а в ответ слышим очередную высокомерную сентенцию: «Ну не нравишься ты мне, мужик, не нравишься, и все тут!» – изреченную придирчивым небожителем. Ох, как часто торопились предусмотрительные герои древности заручиться поддержкой какого-нибудь ленивого обитателя Олимпа, чтобы с его помощью завоевать Трою, украсть красавицу Елену или отчебучить нечто покруче. А самим-то, без страховки, без божьего промысла и шулерской подтасовки судьбы – слабо, что ли, оное содеять? Выходит – слабо! М-да, в одиночку, пожалуй, только авгиевы конюшни и удается вычистить, да и то лишь в том случае, если ты ведешь свой род от какого-нибудь хоть завалящего, но бога! А простому смертному, значит, в жизни вообще ловить нечего? Вот поэтому-то и стремятся все смертные стать похожими на богов – научиться быть такими же холодными, капризными, ждущими поклонения. Но может ли подобный эгоистичный бог простить врага? Не наказать, не добить – просто помочь, понять и простить? Сомневаюсь... Ибо слишком уж сие бескорыстно: сделать врага другом! А зачем богам друзья? Боги – самодостаточны, одиноки и несчастны. Боги – не люди…

Чем дальше заводил нас жизненный путь, тем сильнее я понимала – меня форсированно готовили на роль божества, насильно навешивая на спину крылья и сантиметровыми гвоздями приколачивая на голову золоченый нимб. Но, признаюсь как на духу, мне все меньше и меньше хотелось становиться богом…

Наверно, поэтому я и не позлорадствовала, увидев морально сломленных песцовых охотников, со всех ног бегущих обратно, прямо на меня. Лица мальчишек – худые и грязные – красноречиво отображали крайнюю степень охватившего их ужаса. Первый из них отчаянно размахивал обожженной, покрытой волдырями рукой, а другой – с трудом приволакивал травмированную ногу, и мне стало искренне жаль тех, кого всего лишь минуту назад я мечтала наказать и проучить. Я поняла: негодные мальчишки столкнулись с кем-то опасным, с кем не смогли справиться сами, и посему – стремглав бросились за помощью к своему недавнему врагу, рассчитывая на помощь и милосердие. И я уже не смогла отказать им, несмотря на всю неблаговидность их прошлых поступков. Возможно, это было совсем не по-божески – помогать злодеям, но, кажется, очень по-человечески!

– Спаси нас, великая! – повалился мне в ноги один из охотников, запыхавшийся и измученный быстрым бегом.– Он сожрет, испепелит всех!

– Кто? – Я участливо протянула руку, помогая мальчишке подняться с холодной земли.

– Олгой-Хорхой! – лепетал несчастный беглец.

– Я вас предупреждал! – напомнил рассудительный Ратибор.– Нужно уходить, пока не стало слишком поздно, если наша жизнь нам еще дорога...

– Но мы же искали именно Небесные врата,– храбро усмехнулась я.– А по вашим легендам, чудовище охраняет это самое место. Я полагаю – глупо отказаться от того, что само плывет к нам в руки!

– Можно поискать другую дорогу,– предложил Феникс.– Более безопасную, хотя, надо ожидать, и более длинную…

– Поздно! – Алехандро встал рядом, прижимаясь ко мне своим крепким, надежным плечом.– Смотрите!

Мы взглянули...

Массивные базальтовые валуны, венчавшие горную гряду, вдруг легко взмыли в воздух и с грохотом рухнули возле нас, осыпав дождем мелких осколков. Ратибор покачнулся и шагнул назад, мальчишка-охотник с визгом присел на корточки, закрывая голову трясущимися руками. Но Алехандро и Феникс стояли непоколебимо, с двух сторон подпирая меня, подобно мраморным атлантам, удерживающим небесный свод. Я улыбнулась, довольная пройденной нами проверкой: ведь наша дружба оказалась сильнее страха за собственную жизнь. Алехандро повернул ко мне совершенно спокойное лицо, и мы обменялись понимающими взглядами.

– Что бы такое к нам ни приближалось – я не струшу, не побегу и не брошу тебя! – торжественно пообещал любимый.

«Ну и зачем нам боги?» – мысленно спросила я себя.

И откуда-то из глубины моего подсознания до меня долетел ехидный, удовлетворенный смешок Захарии Финдла.

Над камнями взметнулась чья-то огромная, обтекаемой формы голова, сильно напоминающая змеиную: плоская и широкая, покрытая крупной золотистой чешуей. Два кроваво-красных глаза злобно уставились на отступников, осмелившихся нарушить границу запретной территории. Раскрылась пасть, усеянная десятками мелких, загнутых внутрь зубов, но вместо языка из глотки чудовища вырвался столб пламени, докрасна раскаляющий обломки скал. Я вытянула вперед напряженные ладони, выставляя энергетический щит, по которому пламя стекало бессильными вспышками, превращаясь в клубы тумана и хлопья пепла. Чудовище разгневанно взревело, и из-за скал взвился его толстый хвост, играючи подбрасывающий следующие валуны. Я прикрыла друзей созданным мною силовым куполом, предоставив каменному граду бессильно барабанить по его радужным стенам. Но тварь не сдавалась... Медленно, метр за метром, она вытягивала из камней свое гигантское тело, укладываясь бесконечными кольцами на вершине горы. Он выглядел как змей или чудовищный червь-переросток, и теперь я опознала – мой противник один в один походил на неведомых существ, изображенных на фресках в усыпальнице Рыжих жриц. На тех, кого приручили и оседлали отважные Всадницы… Змей поднял голову и всем ее немалым весом ударил по моему силовому щиту...

Я даже глазом не моргнула.

– Кто ты, безрассудная женщина? – проскрипел в моей голове механический голос, безусловно принадлежавший червю.

– Всадница! – дерзко ответила я вслух.– Разве ты меня не узнаешь?

– Невозможно,– не поверил голос,– последние Всадницы ушли в небытие много лет назад. С тех пор разум наш угас, а жизнь – утратила высшую цель…

– Какую цель? – поинтересовалась я.

– Ты принадлежишь к породе смертных людей,– рокотал змей,– пусть и обладаешь непонятной мне силой. Мне нет до тебя никакого дела…

– Ошибаешься! – Я вынула серебристый свисток, ранее принадлежавший жрицам, и поднесла к своему рту. Я помнила наизусть то странное четверостишие, написанное на одной из надгробных плит, и сейчас я собиралась вдохнуть искру утраченного разума в тело червя. Я приложила свисток к губам и дунула…

Звонкая трель мелодично поплыла в чистом, морозном воздухе. С треском лопнул мой силовой щит, а услышав звук наследия жриц, еще два червя, немного уступающие размером вожаку, торопливо выползли из-за гребня скал...

– Всадница! – радостно приветствовал меня большой змей.– Ты вернулась! Приказывай, ОХ номер тридцать два, рад служить человеку из расы создателей.

84
{"b":"544842","o":1}