- Ох, и рожа у тебя! - и захихикала преглупо.

Я мог бы ответить, что она не только неумна, но и не больно хороша собой (что истинная правда). Но вместо этого сказал:

- Зато ты у нас вся светишься, дай бог тебе здоровья.

- Ну уж...

- А, явился, - в дверном проеме возник батя, хмыкнул: - Хоро-ош!

Он покосился на мачеху:

- А ты поменьше красуйся, дура. Сглазишь еще.

- Типун тебе! - мигом взвилась та. - Чего мелешь-то?! И так я вся извела...

Но батя уже прикрыл дверь.

В кабинете царил приятный полумрак, и мигрень немного отпустила. Взгляд невольно следовал вдоль извивов причудливого узора на гардинах: рийская парча столь модного у них благородного цвета запекшейся крови.

Пунктик это батин: все на рийский манер. Даже одевается, как они. Сейчас, например, на нем были шаровары и долгополая рубаха зеленого шелка. И, конечно, никакой простецкой бородищи лопатой, буйной гривы, все культурно: борода ровно подстрижена, волосы убраны в толстую косу, схвачены массивным золотым кольцом. На груди - золотая гривна с изображением кабана, жабы и удава (упорство, богатство и целеустремленность), а под рубахой у него еще целая связка оберегов - как и большинство купцов, батя суеверен до чертиков.

- Значица, так, - начал родитель. - Мы тут покумекали и решили, что и впрямь пора тебе с учебой завязывать, да и ехать с Лаао и с дядькой твоим.

Они решили. Молодцы.

- Ну и когда сие прекрасное событие намечается? - вяло поинтересовался я.

- А вот отыграем на Восшествие свадьбы, Течку переждете, да и двинете.

Свадьбы - это у двух старших кузин. За Асаарунов идут, за братьев тоже. Ничего так семья, солидная, лесом торгуют.

- Авось и наша лярва разохотится... - батя досадливо поморщился: больная тема.

А ведь как бы славно: и стерву-дочку сбагрить, и Лаао прибрать покрепче, и дело стало бы уже чисто семейным... Компаньон был всяко хорош и особо ценен своей кристальной честностью, однако и норов выказывал: спорил, мог и насвоевольничать. Зятем-то покладистей бы стал.

- В общем, через месяцок, - подытожил батя, - чтоб дождей не дожидаться. Сворачивай делишки свои и готовься.

- Ясно.

С глаз долой. Я рассеянно теребил связку ключей на столе. От многочисленных пристроек, амбаров, лавок, складов. Сколько ж добра! И кому это все достанется? Той подлянке, что готовит мне мачеха? Подлянчику.

- Вот чего, - батя озабоченно кашлянул. - СтаршОй мой и твой дядька, Унуа-Ота письмо прислал. Про тебя справлялся: не дуркуешь ли чего... Хм. Не погано бы тебе перед первым плаваньем съездить в монастырь-то к нему. Поклониться там, обряд какой пройти. Положено так. Да он в том месяце и сам наведаться обещал. Гляди! Чтоб смирнехонько при нем, а то вечно шута из себя строишь!

- Хорошо, буду скромником. Это все?

- Ты, эта... Кх-м. Чай, баб-то уж распробовался, какие тебе больше по вкусу-то? Смуглявые аль беленькие? Небось пышечки, э?

- Разные, - уклонился я. - Тебе ведь тоже разные нравятся.

- Да меня-то смолоду больше на тириек тянуло. Больших любил баб, в теле.

Батя мешкал, скреб в бороде, и возникло ощущение, что он чего-то не договаривает. Уточнил:

- Так нравятся тебе тирийки, э?

- Не знаю, не приводилось. Они, я слышал, лишены полового чувства.

- Чувства, значить. Гм. Дык разные есть, если с примесью герской крови, то очень даже с чувством бывают.

- Ну, если с чувством, то можно.

- Ага... Ну ступай с богом.

***

После обеда я занялся торуанским. В доме имелась отторуанка Ритит (змеючка такая черненькая, одна из наложниц батиных), но от Ритит проку мало: она предпочитает совсем другие упражнялки. Оставался трактат "О рыбах и гадах, том 2" - единственная наша книга на торуанском, изобильная жуткими картинками, но о-очень нудная.

Так что я больше торчал у окна, обратив ухо в сад.

Там скрежетали ити-витаи, младшие кузины ловили в траве лягушек, няньки ловили кузин. А где-то меж дерев дефилировала сестрица Эру - с грациозностью тяжелого латника. За нею следовал Лаао Тойерун. Незримый и неслышимый, он все же явно присутствовал, судя по решительности поступи Эру и фразам типа: "Простите, Лааора-Инао... Я польщена, но все это, право, ни к чему..." Мастер Лаао отвечал тихо и вкрадчиво, как всегда сдержанный, но несгибаемый. Измором ее берет. Ему от ворот поворот, а он в плаванье сходит, вернется и сызнова - с цветочками-подарочками. Не надумала? Ну, я еще подожду... Точно Воин по Пути: таким, чем трудней, тем слаще.

Поединок сих двух упрямцев длится уж который год, вводя наше семейство в недоумение. Ведь всяк имевший удовольствие лицезреть мою сестру согласится, что она - сущий черт. И не то чтобы лицом или фигурой не удалась, а вся как таковая ужасна. Здоровенная кобылища, спесивая и вредная, с эдакими армейскими ухватками, да вдобавок злобно набожная. Старая девка. Чего наша орясина в течку делает - не знаю, даже любопытно. Может, и бесится. А может, она бесчувственная, как тирийки. (А тирийская кровь у нас точно где-то подмешалась: дядя Ваи покойный оглоблей был, и Эру вот - на голову меня выше.) С парнями сроду не гуляла, хоть никто и не запрещал. Женихов всех распугала. А время-то идет.

Вообще, это все Учитель виноват. Официально он приставлен ко мне, но маленько занимался и с сестрицами - у веруанцев так принято: одинаково воспитывать, разве что девочек особо не лупят. Ну, кузины-то девки-свистушки, а вот Эру Веруанца обожает: часами могут беседовать, даже в храм наш его водила. Она ему - про Бога Единого, а он ей - про силу духа и воли.

Байки те Эру и свихнули. Стали мы, геры, сразу плохи, мы - безалаберные, жизнелюбцы грешные, только бы пожрать-перепихнуться. Вдобавок Учитель ее убедил, что она Лорд по Пути - вожак прирожденный, то бишь. Такой, что за своих в клочки порвет, но и своим, если что, так вправит, мало не покажется. Второй, батя, короче. Но бате оно и положено, а эта чего?.. То молится сутки напролет, то всех гоняет-совестит. Расхаживает царицей. Хо! Ей бы в замке жить, чтоб все по струнке, а супруг благородный на "вы" обращался и в знак любви ее ручку на чело себе возлагал: "Помыслы мои все о вас лишь". А не оглаживал по заднице, как наши...

А мастер Лаао - какой из него лорд? Большой такой увалень, хмуроватый, сутулый. Руку культяпую прячет привычно за спину или меж колен. Стесняется: пальцы ж обычно ворам рубят... Но мужик он что надо, хоть и жизнью трепаный.

В молодости-то вояка был, ездили с дядей Ваи покойным на север, в набеги. Потом дядька его к рийцам наняться подбил. Пока воевали, у Лаао жена в родах умерла, и дите следом... Вернулся. Побратима в мешке просмоленном привез, семья - на погосте, сам - калека. Запил, конечно, да и хворал он после ранений... Но перемогся. Лавку открыл, даже ладиться стало. А там и батя из плаванья воротился (дядьку-то без него хоронили), узнал, как дело было, и предложил Лаао в товарищи взять. И не прогадал: Лаао мужик дельный, надежный, да и везучий. Уж столько плавали черт-те куда, к Наэ на рога - и всякий раз удачно.

И все бы хорошо, но - Эру.

Батю это прям бесит. Скольких уже ей пересватал, и улещивал, и грозился - ни в какую. Уж ору было! Посуда летала, все летало... Так и не пережилил. А Лаао предлагал одну из старших племяшек сосватать (они и покраше, и посговорчивей), так и этот уперся: "Нет, я свой выбор сделал". Кремень, угу.

Только с бабами Лаао не везет. Но уж не везет, так не везет!

Размышляя о превратностях любви, я отринул рыбий трактат и устремился было на прогулку, но в дверях был пойман все тем же мастером Лаао. Вид он имел невозмутимый, аки скала.

- Пойдем-ка, парень. Отец просил потолковать с тобой.

- Э-э... Обязательно сейчас?

- Обязательно.

Лаао чуть не за шиворот увлек меня обратно в библиотеку (чтоб ты Эру так волокал!), достал бумаги на айсарейском, стал пытать: "Здесь что? А здесь? Переведи. Теперь объясни по-простому". Имперцы ж народ хитрый, чтобы с ними дела вести, глубоко вникать надо, а грамота у них заковыристая, да и в обхождении много тонкостей.