«Люблю тебя сейчас…» Люблю тебя сейчас Не тайно — напоказ. Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю. Навзрыд или смеясь, Но я люблю сейчас, А в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю. В прошедшем «я любил» Печальнее могил. Все нежное во мне бескрылит и стреножит, Хотя поэт поэтов говорил: — Я Вас любил, любовь еще, быть может… Так говорят о брошенном, отцветшем И в этом жалость есть и снисходительность, Как к свергнутому с трона королю. Есть в этом сожаленье об ушедшем, Стремленье, где утеряна стремительность, И как бы недоверье к «я люблю». Люблю тебя теперь Без обещаний: «верь!» Мой век стоит сейчас — я вен не перережу! Во время — в продолжении «теперь» И прошлым не дышу и будущим не грежу. Приду и вброд и вплавь К тебе — хоть обезглавь! С цепями на ногах и с гирями по пуду. Ты только по ошибке не заставь, Чтоб после «я люблю» добавил я и «буду». Есть в этом «буду» горечь, как ни странно, Подделанная подпись, червоточина И лаз для отступления в запас, Бесцветный яд на самом дне стакана И, словно настоящему пощечина, Сомненье в том, что я люблю сейчас. Смотрю французский сон С обилием времен, Где в будущем — не так и в прошлом — по-другому. К позорному столбу я пригвозден, К барьеру вызван я языковому. Ах, — разность в языках! Не положенье — крах! Но выход мы вдвоем поищем и обрящем. Люблю тебя и в сложных временах, И в будущем, и в прошлом настоящем! Баллада о любви Когда вода всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На сушу тихо выбралась любовь И растворилась в воздухе до срока, А срока было сорок сороков. И чудаки — еще такие есть Вдыхают полной грудью эту смесь, И ни наград не ждут, ни наказанья, И, думая, что дышат просто так, Они внезапно попадают в такт Такого же неровного дыханья… Только чувству, словно кораблю, Долго оставаться на плаву, Прежде чем узнать, что «я люблю», То же, что дышу или живу! И вдоволь будут странствий и скитаний, Страна любви — великая страна! И с рыцарей своих для испытаний Все строже станет спрашивать она, Потребует разлук и расстояний, Лишит покоя, отдыха и сна… Но вспять безумцев не поворотить, Они уже согласны заплатить Любой ценой — и жизнью бы рискнули, Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули… Свежий ветер избранных пьянил, С ног сбивал, из мертвых воскрешал, Потому что, если не любил, Значит, и не жил, и не дышал! Но многих, захлебнувшихся любовью, Не докричишься, сколько не зови… Им счет ведут молва и пустословье, Но этот счет замешан на крови… Давай поставим свечи в изголовье Погибшим от невиданной любви… Их голосам дано сливаться в такт, И душам их дано бродить в цветах, И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться со вздохом на устах На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья… Я поля влюбленным постелю, Пусть поют во сне и наяву! Я дышу — и, значит, я люблю! Я люблю — и, значит, я живу! БЕГ ИНОХОДЦА
Что случилось в Африке [44] В желтой жаркой Африке, В центральной ее части, Как-то вдруг вне графика Случилося несчастье. Слон сказал, не разобрав: «Видно, быть потопу…» В общем, так: один жираф Влюбился в антилопу. Тут поднялся галдеж и лай, И только старый попугай Громко крикнул из ветвей: «Жираф большой, ему видней!» [45] «Что же что рога у ней, Кричал жираф любовно, Нынче в нашей фауне Равны все поголовно. Если вся моя родня Будет ей не рада, Не пеняйте на меня, Я уйду из стада». Папе антилопьему Зачем такого сына. Все равно, что в лоб ему, Что по лбу — все едино. И жирафов зять брюзжит: «Видали остолопа!» И ушли к бизонам жить С жирафом антилопа. В желтой жаркой Африке Не видать идиллий. Льют жираф с жирафихой Слезы крокодильи. Только горю не помочь — Нет теперь закона. У жирафа вышла дочь Замуж за бизона. Пусть жираф был не прав, Но виновен не жираф, А тот, кто крикнул из ветвей: «Жираф большой, ему видней!» вернуться Рефрен «Тут поднялся галдеж и лай…» повторяется после каждой строфы, за исключением последней. |
