Здесь лапы у елей дрожат на весу, Здесь птицы щебечут тревожно. Живешь в заколдованном диком лесу, Откуда уйти невозможно. Пусть черемуха сохнет бельем на ветру, Пусть дождем опадают сирени. Все равно я отсюда тебя заберу Во дворец, где играют свирели. Твой мир колдунами на тысячи лет Укрыт от меня и от света. И думаешь ты, что прекраснее нет, Чем лес заколдованный этот. Пусть на листьях не будет росы поутру, Пусть луна с небом пасмурным в ссоре. Все равно я отсюда тебя заберу В светлый терем с балконом на море. В какой день недели, в котором часу Ты выйдешь ко мне осторожно? Когда я тебя на руках унесу Туда, где найти невозможно? Украду, если кража тебе по душе. Зря ли я столько сил разбазарил? Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, Если терем с дворцом кто-то занял. «День-деньской я с тобой, за тобой…» День-деньской я с тобой, за тобой, Будто только одна забота, Будто выследил главное что-то, То, что снимет тоску как рукой. Это глупо — ведь кто я такой? Ждать меня — никакого резона, Тебе нежен другой и покой, А со мной — неспокойно, бессонно. Сколько лет ходу нет — в чем секрет?! Может, я невезучий? Не знаю! Как бродяга, гуляю по маю, И прохода мне нет от примет. Может быть, наложили запрет? Я на каждом шагу спотыкаюсь: Видно, сколько шагов — сколько бед. Вот узнаю, в чем дело, — покаюсь. «Запомню, запомню, запомню тот вечер…» Запомню, запомню, запомню тот вечер, И встречу с любимой, и праздничный стол. Сегодня я сам самый главный диспетчер, И стрелки сегодня я сам перевел. И пусть отправляю я поезд в пустыню, Где только барханы в горячих лучах, Мои поезда не вернутся пустыми, Пока мой оазис совсем не зачах. И вновь отправляю я поезд по миру, Я рук не ломаю, навзрыд не кричу. И мне не навяжут чужих пассажиров Сажаю в свой поезд кого захочу. «Она была чиста, как снег зимой…» Она была чиста, как снег зимой. В грязь соболя! Иди по ним по праву. Но вот мне руки жжет ее письмо, Я узнаю мучительную правду. Не ведал я: страданья — только маска, И маскарад закончился сейчас. На этот раз я потерпел фиаско, Но я надеюсь, что в последний раз. Подумал я: дни сочтены мои, Дурная кровь в мои проникла вены. Я сжал письмо, как голову змеи, Сквозь пальцы просочился яд измены. Не ведать мне страданий и агоний, Мне встречный ветер слезы оботрет, Моих коней обида не нагонит, Моих следов метель не заметет. Итак, я оставляю позади Под этим серым неприглядным небом Дурман фиалок, наготу гвоздик И слезы вперемешку с талым снегом. Она была в Париже Наверно, я погиб, глаза закрою — вижу. Наверно, я погиб, робею, и потом, Куда мне до нее, она была в Париже, И я вчера узнал: не только в нем одном. Какие песни пел я ей про север дальний! Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на «ты», Но я напрасно пел о полосе нейтральной, Ей глубоко плевать, какие там цветы. Я спел тогда еще, я думал, это ближе, Про счетчик, про того, кто раньше с нею был, Но что ей до меня, она была в Париже, Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил. Я бросил свой завод, хоть, в общем, был не вправе, Засел за словари на совесть и на страх, Но что ей до меня? Она уже в Варшаве, Мы снова говорим на разных языках. Приедет, я скажу по-польски: «Проше, пани, Прими таким, как есть, не буду больше петь…» Но что ей до меня, она уже в Иране, Я понял: мне за ней, конечно, не успеть. Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осле… Да, я попал впросак, да, я попал в беду. Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, Пусть пробуют они, я лучше пережду. В душе моей Мне каждый вечер зажигает свечи И образ твой окуривает дым… Но не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. Теперь я не избавлюсь от покоя, Ведь все, что было на душе на год вперед, Не ведая, взяла она с собою Сначала в порт, потом — на пароход… Душа моя — пустынная пустыня. Так что ж стоите над пустой моей душой? Обрывки песен там и паутина. Все остальное увезла с собой. Теперь в душе все цели без дороги, Поройтесь в ней — и вы найдете лишь Две полуфразы, полудиалоги, Все остальные — Франция, Париж. Мне каждый вечер зажигает свечи, И образ твой окуривает дым… Но не хочу я знать, что время лечит. Оно не исцеляет, а калечит, Ведь все проходит вместе с ним. |
