вратарь Льву Яшину Да, сегодня я в ударе, не иначе, Надрываются в восторге москвичи, А я спокойно прерываю передачи И вытаскиваю мертвые мячи. Вот судья противнику пенальти назначает, Репортеры тучею кишат у тех ворот. Лишь один упрямо за моей спиной скучает — Он сегодня славно отдохнет! Извиняюсь, вот мне бьют головой… Я касаюсь, попадают угловой. Бьет «десятый», дело в том, Что своим «Сухим листом» Размочить он может счет нулевой. Мяч в моих руках — с ума трибуны сходят, Хоть «десятый» его ловко завернул. У меня давно такие не проходят, Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул. Обернулся, слышу голос из-за фотокамер: «Извини, но ты мне, парень, снимок запорол. Что тебе — ну лишний раз потрогать мяч руками, Ну а я бы снял красивый гол». Я хотел его послать — не пришлось: Еле-еле мяч достать удалось. Но едва успел привстать, Слышу снова: «Вот опять! Все ловить тебе, хватать, Не дал снять». «Я, товарищ дорогой, все понимаю, Но культурно вас прошу: Подите прочь! Да, вам лучше, если хуже я играю, Но поверьте — я не в силах вам помочь». Вот летит девятый номер с пушечным ударом, Репортер бормочет: «Слушай, дай ему забить. Я бы всю семью твою всю жизнь снимал задаром…» Чуть не плачет парень. Как мне быть? «Это все-таки футбол, — говорю, — Нож по сердцу — каждый гол — вратарю», — «Да я ж тебе, как вратарю, Лучший снимок подарю, Пропусти, а я отблагодарю». Гнусь, как ветка, от напора репортера, Неуверенно иду на перехват… Попрошу-ка я тихонечко партнеров, Чтоб они ему разбили аппарат. Вот опять он ноет: «Это ж, друг, бесчеловечно. Ты, конечно, можешь взять, но только, извини, — Это лишь момент, а фотография навечно. А ну не шевелись, потяни!» Пятый номер в двадцать два знаменит. Не бежит он, а едва семенит, В правый угол мяч, звеня, Значит, в левый от меня, Залетает и нахально лежит. В этом тайме мы играли против ветра. Так что я не мог поделать ничего. Снимок дома у меня два на три метра Как свидетельство позора моего. Проклинаю миг, когда фотографу потрафил, Ведь теперь я думаю, когда беру мячи: «Сколько ж мною испорчено прекрасных фотографий…» Стыд меня терзает, хочь кричи. Искуситель-змей, палач, как мне жить? Так и тянет каждый мяч пропустить Я весь матч борюсь с собой, Видно, жребий мой такой… «Так, спокойно, подают угловой…» Честь шахматной короны
I. Подготовка Я кричал: «Вы что там, обалдели? — Уронили шахматный престиж!» Мне сказали в нашем спортотделе: «Ага, прекрасно — ты и защитишь! Но учти, что Фишер очень ярок, — Даже спит с доскою — сила в ем, Он играет чисто, без помарок…» Ничего, я тоже не подарок, — У меня в запасе — ход конем. Ох вы мускулы стальные, Пальцы цепкие мои! Эх, резные, расписные Деревянные ладьи! Друг мой, футболист, учил: «Не бойся, — Он к таким партнерам не привык. За тылы и центр не беспокойся, А играй по краю — напрямик!..» Я налег на бег, на стометровки, В бане вес согнал, отлично сплю, Были по хоккею тренировки… В общем, после этой подготовки — Я его без мата задавлю! Ох, вы сильные ладони, Мышцы крепкие спины! Эх вы кони мои, кони, Ох вы милые слоны! «Не спеши и, главное, не горбись, — Так боксер беседовал со мной, — В ближний бой не лезь, работай в корпус, Помни, что коронный твой — прямой». Честь короны шахматной — на карте, — Он от пораженья не уйдет: Мы сыграли с Талем десять партий — В преферанс, в очко и на биллиарде, — Таль сказал: «Такой не подведет!» Ох, рельеф мускулатуры! Дельтовидные — сильны! Что мне его легкие фигуры, Эти кони да слоны! И в буфете, для других закрытом, Повар успокоил: «Не робей! Ты с таким прекрасным аппетитом — Враз проглотишь всех его коней! Ты присядь перед дорогой дальней — И бери с питанием рюкзак. На двоих готовь пирог пасхальный: Этот Шифер — хоть и гениальный, — А небось покушать не дурак!» Ох мы — крепкие орешки! Мы корону — привезем! Спать ложусь я — вроде пешки, Просыпаюся — ферзем! |
