И стоицизм, из крови и из плоти,

Живёт в собраньи, ибо суждено...

Мы переводы выполнили тонко,

Теперь и вы, приблизившись впритык,

Переводите, лопнула заслонка.

Арабский - изумительный язык!

Как некогда все статуи Эллады

Цветными были, так вот, всякий раз,

Вооружаться знаниями рады

Философы, чьё зарево - намаз.

Из-под земли и вечных недомолвок

Источники блистательные бьют.

И ни цепей не нужно, ни верёвок,

Чтоб их постичь, лишь общий Абсолют.

СПЯЩИЙ

Я помню, спал, и помню - долго.

Я долго спал без чувства долга.

Весь день я спал, всю ночь, и после

Я тоже спал, а ноги мёрзли.

Я спал на шёлковом диване,

На стуле спал, в чугунной ванне,

И у ворот кремлёвских тоже

Я спал, гулял мороз по коже.

Я спал, когда меня будили.

Я спал как бомж на Пикадилли.

И в полицейской будке храпко

Я спал, пока тучнела папка...

Я спал в строю, в стогу, на пляже,

В объятьях женщины, и даже

В окопе с мёртвым генералом

Я спал - почти под одеялом.

Я прочно спал, везде и всюду.

Мне снилось - люди бьют посуду,

И снилось - спят за книгой Пруста.

Я спал, как зимняя капуста.

Я спал в зародыше Вселенной,

И сплю теперь с улыбкой бренной,

Всё сплю и сплю, страшась хотя бы

На миг раскрыть глаза-ухабы.

Я сплю, не видя в том подвоха.

Живу иль помер - знаю плохо.

На чём я сплю - не в этом дело.

Я сплю, а тело отлетело...

СУЛИЦА

В стареющем городе вышел на улицу,

Огляделся, на шапки кустов буцнул

Оловянную банку, увидел сулицу

Там, где банка лежала, хранила гул,

Пробуждённый моею ногою искренне.

Подивился находке своей, зевнул.

Подобрал и направился к ближней пристани

Поглазеть на дельфинов, раз нет акул!

Но морская поверхность не будоражила,

Скукота прожевала меня; рыбак

(Его имя, насколько я помню, - Анджело)

На меня посмотрел и спросил: "Ну как?".

Я ответил: "Никак".

Размахнулся ветрено,

Кинул сулицу в море, не посмотрев,

Что ей восемь столетий: древней Есенина,

Маяковского, Пушкина, всех дерев...

***

Завещаю тело моё медицине.

Глубже копнёте - найдёте скалу в пустыне.

Под этой скалой могила, её утроба

Пуста - потому что

Ни тела внутри, ни гроба.

***

Впрочем, дело твоё, можешь уйти в монахи,

В келье надолго закрыться, в одной рубахе

Небо молить, на холодном полу питаться

Под неусыпным надзором немого старца.

Вдруг на тебя снизойдёт откровенье, словно

На преподобного столпника Симеона...

Голос подаст, точно ветер промчался хлёсткий,

Мира Владыка, что слаще, чем сок берёзки.

Вскрикнешь тогда в изумленьи - как будто в чудо

Вовсе не верил (не верил же ты в верблюда,

Что сквозь ушко проскочил), и поймёшь, ей-богу:

Ты - тот верблюд, сатане отдавивший ногу!

...Старцем уж стал, бородат; аки хворост, жёсток;

Философичен - поскольку меж ног отросток

Больше не всходит, лежит как побитый градом.

Мелочь, однако... Создатель вселенной рядом!

Бездны Его плоть земли усмирят навеки,

Он говорит, что монахи под стать аптеке -

Ибо содержат в себе пузырьки, в которых

Дух пламенеет и смерть превращает в порох.

***

Навечная любовь является с годами -

Когда на простынях беспомощно лежишь

Средь выцветших вещей в квартире, словно в яме,

И сеть плетёт паук, и крохи тырит мышь...

Плотней сомкнёшь глаза - увидишь очертанья

Лучистого лица, что близится, растёт

Последним на земле уроком рисованья...

То отблеск бытия, сорвавшийся с высот.

Тогда, глаза раскрыв, расплывчатую сферу

С избытком зачерпнёшь - чернеющий провал!

Мир немощный исчез, отброшен за портьеру...

Но ты любил его - и часто рисовал...

***

Я не забыл: училась на журфаке,

Отличница, любила жёлтый цвет.

Весёлая, отзывчивая, в браке

Не состояла, что в семнадцать лет

Вполне нормально. Часто так бывало:

Её увижу - следую тишком,

Иду за ней, любуюсь; у танцзала

Подстерегаю, стыну пирожком.

А что ты думал! Холодно, не лето,

Повсюду снег и синий гололёд.

Но тот, кто ждёт, без тёплого ответа

Останется едва ли, если ждёт...

Всё может быть... И всё-таки, не смейся,

Я ей признался, сердце приоткрыл,

Когда она - почти из поднебесья -

По лестнице сбежала вдоль перил.

А утром в институте сообщили,

Что нашей чаровницы больше нет,

Что некий зверь, летя в автомобиле,

Рассыпал по асфальту жёлтый цвет.

***

Протей изменяет свой облик, писатель - стили,

Направление духа, выпятив ухо вглубь

Враждебного мира...

Слово и ты голубь,

Уди постепенно, одною ногой в могиле,

Другою на облаке, в озере бытия

Отразившись расплывчато, ветрено потому что.

Из ряби встаёт волна и ползёт, блестя,

Свысока на тебя.

Чувство страха тебе не чуждо.

Культивируй материю, вовремя растворяй,

Отворяй и входи без стука в её хоромы,

Наполняй их жильцами -

Возможно, держась за край

Безрассудства, поскольку в стога соломы,

Полыхая, стремится агония мысли, чтоб

Озарить темноту и продвинуться дальше дыма

На поля, где репейник наморщил пространный лоб,

На который взойдёшь... Это сделать необходимо.

***

Нет малороссов. Сколько ни ищи,

Их не найдёшь ты, разве что прыщи

На собственном лице, на подбородке...

Империя в пыли лежит у ног.

Империи не вечны, только Бог,

Что смотрит на свои творенья с горки...

Кто раньше мал казался, вдруг подрос.

Для нищих царство вымолил Христос.

Быть может, это царство - Украина!..

Там нет великороссов потому,

Что малороссов нет. Конец всему!

Лишь Бог и люди в царстве том, и глина.

***

Если муж не спит со своей женой,

пусть ни с кем не спит!

А его жена

призывает втайне палящий зной,

поцелуев кольца - сейчас, сполна!

Ей пора уйти.

И она уйдёт