Потемкин мог бы продолжить список недостатков, но вызвал бы у адмирала Войновича простое непонимание и не более того. Войнович казался более умным, чем Мордвинов, и отличался большей гибкостью. Организатором потемкинского типа он не был. Он жаждал военной славы — быстрой и без бюрократических препятствий. Он не хотел заниматься никакой постоянной организационной работой.
Здесь шла речь о большом непонимании, которое происходило также от незнания Потемкина. Генерал-фельдмаршал противопоставлял окостеневшей бюрократии и открытой коррупции собственную динамичную и, на первый взгляд, ориентированную на военные интересы, подчас смелую и, в любом случае, неортодоксальную систему управления и реформ. Он требовал от генералов и адмиралов, при деспотической поддержке императрицы, того же образа мыслей. Офицеры хотели сражаться в битвах — не менее чем во славу императрицы. Конечно, флотские и армейские интендантские службы должны были заниматься приобретением снаряжения и управлением — но не высокопоставленные же генералы и адмиралы!
Чем интенсивнее Потемкин хотел воспитывать офицеров в духе своих реформ, тем больше становилась их антипатия и взаимное с генерал-губернатором отчуждение. Это привело, наконец, к заносчивому отрицанию офицерским корпусом Потемкина. Как писал он в 1787 году фельдмаршалу Суворову, лучшее средство закончить вечное брюзжание офицеров, это «оставить их в покое и не обращать на них внимания, позволив им всегда, как и раньше, пребывать с подобными низкими мыслями; ну и я тоже буду выполнять свое дело; я и без них могу заниматься защитой Отечества». На практике тем не менее Потемкин хотел и должен был вести военные действия сообща с офицерами.
Генерал-губернатор не должен был допускать в делах несправедливости. Он чрезмерно осуждал всех сразу и оттого впадал в несправедливость, так как русские солдаты и офицеры именно под предводительством Суворова и Кутузова отлично сражались за свое Отечество. Потемкин хотел подчинить все органы своего государства собственной динамичной и деспотической реформаторской воле. В рамках политики колонизации он создал по точному образцу военной организации казаков новые пограничные соединения, в которых он категорически отказался от использования «обычных» офицеров;
«По моему мнению, офицеры из регулярных полков не приносят ничто хорошего… так как ни один не знает самого необходимого и в то же время признает наиболее необходимой палку…» Созданные им самим иррегулярные воинские формирования соответствовали его реформаторским представлениям и оставались истинным предметом реформы — аналогично колонизации всей Новороссии.
Потемкин очень поверхностно понимал те тенденции, которые царили в регулярной армии и флоте. Они могли быть частично «окостеневшими», но главная причина взаимного раздражения лежала в отсутствии готовности офицеров подчиняться Потемкину — так же как в непонимании Потемкиным традиций армии и флота.
Кроме того, назревал еще один конфликт. Созданные Потемкиным иррегулярные вооруженные силы, например войско Донское, Терское казачье войско, Волжское войско [82] или Азовский и Таганрогский полки, представляли собой потемкинское нововведение в интересах централизации государства, которое одновременно заключало в себе проблему угрожающе единовластного и стихийного самоуправства. При создании этих войск казачьи атаманы и полковники снова усиленно добивались признания своих званий в качестве армейских чинов. Они делали первый шаг к независимости в «регулярных» соединениях и соответственно сами становились, по меньшей мере, серьезным «регулярным» фактором наряду с армией. Обе вооруженные части объективно очутились во взаимно дополняющей структуре.
В войне против Турции регулярные части несли основное бремя военных действий. Новые казачьи соединения должны были постоянно беспокоить и преследовать противника, а поражение ему наносили регулярные вооруженные части. Эта задача неизбежно приводила к принятию армейской иерархии в казачьих соединениях. Создание гражданского управления и разделение военных и гражданских учреждений управления облегчало сближение воинских соединений.
Процесс создания новых соединений растянулся на весь срок деятельности Потемкина в Новороссии и содержал вполне определенную главную особенность: обоснованное политически-административными причинами создание милиционных соединений, которые охраняли бы колонизируемые области. Их принципиальное уравнивание с регулярными вооруженными силами закончилось еще более сильным расширением всех имеющихся вооруженных сил. Казачьи соединения на практике подчинили непосредственно армейскому командованию. Казачьи полки входили в регулярные армейские соединения. Лейб-гвардия Екатерины II также получила казачью сотню, а Донскому казачьему полку императрица присвоила почетное наименование «полк князя Потемкина».
Тенденция к созданию регулярных вооруженных сил одновременно не исключала сохранение иррегулярных милиционных формирований для охраны границ и тыла. Пограничные поселения подчинялись строгому военному порядку и дисциплине. Это означало, что Потемкин, наряду с территориальными войсками, располагал также «регулярно организованными» казачьими частями. Применяя такого рода дифференцированное отношение к вольнолюбивым казакам, Потемкин смог использовать казачью массу в интересах русской южной политики. Екатеринославские и Черноморские казаки выбрали его своим великим гетманом. Казаки отблагодарили его на свой манер зато, что он, наряду с милитаризацией и русификацией областей между Кубанью и Бугом, частично сохранил традиционный уклад жизни казаков. Однако это сохранение традиций касалось не только казаков. Потемкин точно так же объединял представителей других наций или народностей в национальные соединения и в таком виде включал их в вооруженные силы. О «сербах» и евреях уже говорилось выше.
Уже после 1775 года возникли ново-сербские, молдавские, валахские и болгарские полки. Никого из иностранных переселенцев не принуждали к воинской службе. Если иностранец шел в армию, он должен был служить только пять лет. Если он уходил из армии, то должен был вместо себя представить другого иностранца той же национальности, что и он сам. Потемкин хотел оставить за «национальными» полками определенное место в территориальных вооруженных силах и в регулярной армии. Но он не мог однозначно определить этого места, и его сил не хватало на то, чтобы подчинить запутанное сплетение отношений между армией, казаками, местными жителями, поселенцами и турками единому организующему порядку, который бы удерживался длительное время.
Потемкин ставил его в зависимость от военного успеха. Не только смелая фантазия, но и практическое чувство реальности двигали им. Он заботился по поручению Екатерины обо всех проблемах. В 1786 году он издал устав, который регулировал финансовую деятельность каждого военного подразделения. Он заботился о жалованье, питании и обмундировании солдат и о точном соблюдении всех воинских уставов. Он назначил от имени императрицы, впервые со времен Петра Великого, армейских инспекторов. Но даже той командной власти, которой императрица наделила Потемкина, не хватало для того, чтобы успешно довести до конца преобразование целого региона, вооруженных сил и народов, Война, правда, выступала в роли вдохновителя, и предпосылок довести войну до успешного конца хватало. Но регион и его население со своими собственными целями подходили для этого так же мало, как сам князь Потемкин подходил к мирному и цветущему ландшафту в большом Русском государстве.
Григорий Потемкин всегда оставался человеком, имеющим слабости и делающим ошибки. Он был полон идей, планов и проектов, которые он также был способен осуществить. Он обладал достаточным количеством полномочий и не отступал ни перед какими трудностями. Но реальные проблемы во много раз превосходили даже его собственные силы. Он не мог за несколько лет успешно решить такой задачи, которая требовала жизни и деятельности целого поколения. Длительное сопротивление способно со временем поколебать даже самый сильный дух, если он не получает подпитки.
