Валерик открыл маленький кожаный чемодан, который принес с собой, и достал инструменты: щипчики, скальпель, а также пачку ваты. Вид у него был озабоченно-серьезный, как у всякого хирурга перед операцией.

— Клееночку бы постелить, — заметил он скрипучим голосом. — Насвинячим на ковре.

— Ничего, — успокоил Рашид. — Ковер старый, давно пора менять.

Если они блефовали, то вполне убедительно. Но они, к огорчению Клима, не блефовали. Врач Валерик набросал ему под голову газет, а Ахмет, выполнявший, видимо, роль медбрата, как-то ловко подломил руки под спину и коленом уперся в горло так, что сделай лишнее движение — и задохнешься. Потом Ахмет ухватил его руками за уши, а врач Валерик точным и быстрым взмахом сделал надрез по верхнему хрящику. Боль была такая, как если бы в висок вонзилась стрела. Клим завизжал, задергался — и ему удалось изогнуться и ногами захватить сидящего на нем Ахмета за шею, перевалить на пол. Держась рукой за кровоточащее, зудящее ухо, он с ужасом смотрел на Рашида, но тот словно забыл про него: с озабоченным лицом перебирал какие-то бумаги на столе. Валерик промокнул Климу шею ватой и раздраженно заметил:

— Что же ты такой нервный, клиент? Работать мешаешь.

Ахмет, сидящий рядом на полу, тоже укорил:

— Вязать надо, да? Потерпеть не можешь? Всего один ухо.

Клим оценил их юмор, но ему было не до смеха.

— Рашид Львович! — натужно воззвал он. — Скажите хоть, чего вам надо? Я же не отказываюсь.

— Сам знаешь чего.

— Клянусь мамой, не знаю.

— Зачем пленку стер? Кто тебя послал?

— Как же иначе, Рашид Львович? Товар летучий — информация. Какая гарантия, что заплатите, если сразу отдать? Я же не хотел вас обидеть. Так все делают. Подстраховка.

— Рашиду не веришь, зачем к нему пришел?

Клим уже понял, что «хирурга» на него напустили скорее всего для острастки, на самом деле пока не собираются мочить, и немного расслабился.

— Вам лично верю как отцу родному, но ведь дельце щекотливое. Большие люди замешаны. Поневоле оробеешь.

— Давно этим занимаешься?

— От случая к случаю… Разрешите закурить, Рашид Львович.

Хозяин махнул рукой, и Ахмет с Валериком в четыре руки переместили его обратно на стул, при этом Ахмет не Удержался, ткнул локтем в печень, а Валерик шаловливо почесал ему скальпелем под подбородком.

— Ну, говори! — с латунного лица насмешливо щурились два черных перископа.

— О чем, досточтимый?

— Кто послал? С кем работаешь?

— А-а… У нас коллектив маленький, в сущности, редакционный. Иногда что-то появляется, что можно продать. А с этой дискетой… — Клим отвечал по инструкции, полученной от Таины, но, естественно, с вариациями. — У меня кореш работает на Тагира. В одном из его офисов. Вот он постарался. Он и цену назначил. Я лично, поверите или нет, хотел сразу к вам бежать, бесплатно отдать. Эго же беспредел! Куда мы катимся? Если на таких, как вы, замахиваются, на столпов общества… Тогда получается, как писал классик, все дозволено?

— Пол-лимона — не подавишься?

Клим смущенно потупился.

— Мне оу этих денег хорошо, если полтинник перепадет.

Рашид-борец уже принял решение. Оно было в пользу Клима. Этот лукавый русачок, понятно, многого не договаривал, вдобавок обосрался от страха, но, если подумать трезво, он действительно принес ценный товар и оказал ему, Рашиду, огромную услугу. Покушение, задуманное Тагиром, — это не шутка. Он мастер зачисток. У него самые лучшие профи в этой области, типа Кахи Эквадора. Не то чтобы Рашид-борец боялся смерти, но глупо погибать от подлой руки убийцы на взлете жизненного пути. А деньги что, деньги этот говорливый ублюдок отработает с лихвой. Далеко не унесет. И сам отработает, и вся его вонючая редакция. Или вернет их вместе с головой. Пол-лимона — это всего лишь куча бумаги, человек живет ради торжества справедливости.

Рашид отправил восвояси пыточных мастеров, несмотря на их робкие возражения. Врач Валерик с сожалением поглядывал на свой скальпель, его товарищ Ахмет взглядом пообещал Климу, что расстаются они ненадолго.

Когда остались одни, Рашид-борец благодушно сказал:

— Ты такой же «Огонек», да, Альтшулер, как я женщина? Только не ври больше.

— Пусть так, — ответил Клим. — Но ведь это к делу не относится, верно?

— Работать будешь на меня?

— Я давно на вас работаю, босс.

Рашид кинул ему через стол зажигалку.

— Вези дискету, получишь гонорар.

Клим прикурил, потрогал ухо, посылавшее в череп импульсы огня.

— Деньги при вас, Рашид Львович?

— Деньги, сынок, всегда при мне.

— Тогда чего ткнуть? Пошлите кого-нибудь на улицу. Там телефонная будка напротив офиса. Пусть пошарит под полочкой.

В глазах бека сверкнуло удивление.

— Уверен был, что заплачу?

— Я и сейчас не уверен, — вздохнул Клим. — Но у вас репутация. По Москве вы самый порядочный бизнесмен. Да и какой смысл меня убивать? В живом виде я вам еще пригожусь.

Клим понимал, что наступил момент истины, и если сейчас все обойдется, если главарь раскошелится и отпустит его с миром, пусть и с «хвостом», то после — ищи ветра в поле.

Рашид-борец еще мгновение разглядывал его, как муху на стекле, потом нажал кнопку на панели, распорядился в микрофон:

— Мусу ко мне! Срочно!

Санек готов был ей прислуживать, да что там, к этому времени он готов был ей ноги мыть, но то, что она предложила, было попросту выше его понимания. Он не справится. Клим — другое дело. На худой конец — Кныш.

Таина сказала:

— Забудь, что ты бандит и Маньяк. Ты теперь совсем другой.

— Кто же я? — поинтересовался заинтригованный Санек.

— Ты теперь молодой писатель, автор гениального, но пока неизданного романа. Отец у тебя знаменитый ученый, погиб при аварии на атомной станции — это вечная боль вашей семьи, а матушка — известная актриса, но она сейчас в Голливуде.

— Тин, ты не чокнулась, нет?

Она залетела к нему на квартиру с утра, отперла дверь своим ключом и сейчас сидела у него в ногах. Он еще толком не проснулся и маялся с похмелья. Вчера капитально кутнули с Климушкой, к счастью, Санек вернулся домой один, без телки. Как чувствовал. Таина, возбужденная сверх меры, с каким-то прыгающим взглядом, сперва показалась ему продолжением только что снившегося про нее же похмельного сна. Но это был не сон. Она выпустила ему в нос струю дыма, и Санек обиженно чихнул.

— Я вышла наконец на Иноземцева, — счастливым тоном сообщила.

— Кто такой Иноземцев?

— О-о, Санечка… Это, может быть, главная сволочь среди всех сволочей в Москве. Покровитель всех авторитетов и к тому же — фаворит президента. Санечка, он прет к власти как танк.

Когда Таина была в таком настроении и заговаривала о политике, у Санька всегда возникало опасение, что бедняжка не в себе. Но как судить женщину, которую любишь?

— Нам-то какое до него дело?

— Представь себе, Маньяша, есть дело. Он уже десять лет наверху — награбил, скоро пузо развяжется. Миллионер сучий.

— Олигарх, что ли? — Санек тоже иногда почитывает газетки и смотрит телек.

— Что-то вроде того, но это неважно… Ты об этом не думай. Мы сегодня с тобой пойдем на презентацию его книги, она называется «Из Нижнего Новгорода в Москву». Кстати, ты должен ее прочитать. Не бойся, она тоненькая. Вот, смотри…

— Интересная?

— Очень. Исповедь, где нет ни словечка правды. Ни единого. Поверь, Санечка, на такое способны немногие. Конечно, он не сам ее писал, но все равно — труд примечательный.

Оттого, что девушка сидела, прижавшись боком к его полусогнутым коленям, Санька охватила некая мечтательность — и похмельную хмарь выдуло из башки.

— А мне зачем на эту презентацию?

Таина объяснила. Иноземцев человек занятой, и если заглянет, то только на минуту. Гостей будет принимать его супруга Люсьен Ивановна, она всегда этим занимается — ведет приемы, дает интервью, выступает по телевидению, иными словами, создает привлекательный общественный имидж муженьку, и это, надо признать, ей отлично удается. Дамочка хваткая, пробивная, при этом умеет изображать из себя чуть ли не монашку. Вечно крутится с какими-то благотворительными акциями, открыла два приюта для беспризорных детей, посылает эшелоны с гуманитарной помощью куда только можно. Естественно, все за счет бюджета. Говорят, за три-четыре года, пока ее благоверный в фаворе у Государя, Люсьен наклала себе на заграничные счета около двухсот миллионов долларов. То есть у нас шепчутся, а на Западе пишут в открытую. У Люсьен Ивановны всего лишь одна простительная человеческая слабость: на передок. Сегодня Таина представит ей Санька, и он сам в этом убедится.