Каин (в хоре). Одноугольное лицо двуугольной дырки грызет треугольного ребенка круглой земли.
Авель (в хоре). Двуугольное лицо треугольной дырки грызет круглого ребенка одноугольной земли.
Енох (в хоре). Круглое лицо одноугольной земли грызет двуугольную дырку треугольного ребенка.
Когда все, кроме Каина и Авеля, исчезают, Адам встает.
Адам. Круглый ребенок одноугольного лица грызет двуугольную дырку треугольной земли. (Смеясь, падает. Лежит возле Мелева ящика с боеприпасами, ногами к публике.)
Слева рядом с ящиком боеприпасов лежит головой к публике Авель. Справа, параллельно публике, — Каин. Все трое смеются, потом умолкают. Тишина. Адам поднимает голову.
Петух кричит (Встает, берет Авелев ящик боеприпасов, ставит его справа в глубине сцены, в метре от кучи хлама, образовавшейся в центре заднего плана: это жестяное ведерко, ящик с эмблемой Красного Креста, скамейка и еще три ящика боеприпасов. Затем становится на Авелев ящик и всматривается в задник.) Светает.
Каин. Скоро нас поставят к стенке.
Адам. Расстреляют. (Слезает с ящика, смотрит вперед, на двух остальных.)
Каин. Они меня пытали.
Авель. Меня тоже.
Адам. А меня нет.
Каин. Горящими сигаретами.
Авель. Бритвой.
Адам медленно идет к ним.
Каин. После пыток я во всем признался.
Авель. Знаю.
Адам. Я признался во всем, чтобы меня не пытали.
Авель. Знаю.
Адам (глядя вниз на Авеля). А ты?
Авель. Я ни в чем не признался.
Каин. Надо было отойти за холмы.
Авель. Но мы не отошли.
Адам опять отступает назад.
Адам. Через холмы не пройдешь.
Авель. Нас предали.
Каин. Да, наши друзья.
Адам. Они всех предают. (Садится на Авелев ящик боеприпасов.)
Каин. Остальные продолжают драться.
Авель. Конечно.
Адам. Моя борьба бессмысленна.
Авель. Возможно.
Каин. Если б мы победили, то установили бы свободу.
Адам. Справедливость.
Авель. И стали бы как наши друзья.
Каин. Ты нам не доверяешь?
Авель. Я никому не доверяю.
Адам. И себе тоже?
Авель. И себе тоже.
Адам. Один ученый говорил мне, что будь Земля меньше, у нее не было бы атмосферы, а находись она ближе к Солнцу, наверняка бы сгорела.
Авель. Вероятно.
Адам. Земля — это случайность.
Авель. Очевидно.
Каин. Человек способен мыслить.
Авель. Иногда.
Каин. Его идеи расстрелять невозможно.
Авель. Пожалуй.
Каин. Лучший мир впереди, в будущем.
Авель. Предположительно.
Адам. Ты пессимист.
Авель. Нас всех поставят к стенке.
Каин. Вот и настал этот день.
Справа из глубины сцены выходит Енох в каске и с пулеметом.
Енох. Встать.
Авель и Каин встают, спиной к публике. Адам тоже встает, медленно делает несколько шагов вперед, становится между ними, лицом к публике.
Руки за голову!
Адам, Каин и Авель повинуются.
Шагом марш!
Адам делает поворот кругом, шагает первым мимо Еноха вправо в глубину сцены, за ним — Каин и, наконец, Авель. Когда все трое уходят, Енох тоже поворачивается кругом — слышна пулеметная очередь.
Енох исчезает. Одновременно из-за кучи хлама в центре заднего плана появляются Ева, Ада и Ноэма. Остаются за кучей; на каждой кружевной воротничок, в руках ноты.
Ада. Франц Шуберт, «Песня странника к луне», сочинение восьмидесятое, номер первый.
Ева, Ада, Ноэма (поют).
Твой путь — небесный, мой — земной,
Мы движемся тропой одной,
Я мрачен, ты — ласкаешь глаз.
Откуда эта рознь меж нас?
Я от страны бреду к стране,
Так одиноко в мире мне,
Из леса в лес, с холма к холму —
Нигде я не в своем дому.
Твой путь то низок, то высок —
Где запад юн, где стар восток,
Из тьмы на свет, из света в тьму —
И всюду ты в родном дому.
Все небеса над головой
Являют дом родимый твой:
О счастье — близко ли, вдали —
Стоять среди родной земли!
[50] Допев песню, бросают ноты в ведерко. Слева с авансцены входит Адам, ставит наискось перед публикой три больших пластмассовых кубика. Одновременно справа с авансцены входит Авель и тоже ставит наискось перед публикой три больших пластмассовых кубика. На кубики справа садятся лицом к публике Ада, Ева и Авель. На кубики слева, тоже лицом к публике, — Ноэма, Адам и Енох. Авель ставит рядом с собою на пол красный телефон. Все в наушниках, пристально глядят вниз, как бы на мониторы.
Из динамика наверху слышно тяжелое дыхание.
Адам. Сделать ничего нельзя.
Авель. Кранты. Крышка им.
Енох. Хватит об этом.
Ноэма. Бедняги.
Слева и справа от кучи хлама появляются на заднем плане Каин и Цилла в лунных скафандрах. Лиц под шлемами не видно, на плечах у обоих кислородные баллоны. Голоса доносятся через динамик наверху. Двигаются оба замедленно, как бы в «лупе времени».
Каин. Нам уже не взлететь.
Цилла. Что же делать?
Каин. Ничего.
Цилла. Спасти нас невозможно.
Каин. Мы оба это знаем.
Цилла. Как долго мы еще проживем?
Каин. Понятия не имею.
Цилла. Мы потеряли много кислорода?
Каин. Не знаю.
Енох. Кислорода почти не осталось.
Каин. Связь с Землей есть?
Цилла. Нет, прервана. Они нас еще видят?
Каин. Вряд ли.
Цилла. А слышат?
Каин. Нет.
Ноэма. Вот бы они удивились.
Адам. Им осталось всего ничего.
Цилла. Мы первые влюбленные на Луне. Через три недели сыграли бы свадьбу.
Каин. На Земле.
Цилла. Техас отчетливо видно, как раз там и была назначена наша свадьба.
Ада. Замечательная девушка.
Ева. На счастье, я подхватила краснуху.
Ада. Поздравляю.
Ева. А то бы сидела там наверху.
Цилла. Мы так ни разу и не любили друг друга.
Каин. Когда мы познакомились, в школе космонавтов это было запрещено.
Цилла. Из-за эмбриональных клеток.
Каин. Тебе не разрешалось беременеть.
Цилла. Из-за космических лучей.
Каин. И противозачаточные пилюли тоже были под запретом.
Цилла. Из-за космических лучей.
Каин. Треклятые космические лучи.
Ноэма. Дай сюда джин!
Авель бросает бутылку джина Еноху, а Енох — Ноэме.
Цилла. Зато я первая женщина на Луне.
Каин. В Mare Serenitatis.
Цилла. Давай будем любить друг друга.
Каин. Мы в скафандрах.
Цилла. Температура на поверхности сто восемьдесят градусов по Цельсию.
