Швиттер. Моя уважаемая госпожа Номзен…
Госпожа Номзен. Господин Швиттер, здоровье у меня не такое крепкое, как у вас. Чудо, что еще жива. Держусь только ради Вальдемара. Надо сберечь для него квартиру, чтобы была в чистоте и порядке, когда он вернется, Инга теперь работает в Америке. Мальчику не стоит больше строить себе иллюзии. Он должен отбросить мечту стать богатым, я вдолблю это ему в башку. Пусть живет на проценты. Я его знаю. Пойдет работать, появятся идеи, и он тут же угодит в тюрьму. У наших детей есть право быть нерадивее нас, господин Швиттер. Смерть Ольги для меня страшный урок! Я желала ей больших успехов в профессии, но силенок для деловой жизни ей не хватило, и она укрылась в ваших объятиях. В объятиях лауреата Нобелевской премии!
Швиттер. Благодарю вас, дорогая госпожа Номзен, что вы поднялись ко мне. Наконец я могу с кем-то поговорить. Вы мне необычайно симпатичны. Вы продаете плоть за деньги, это честная сделка. Завидую вам. Вы занимались блудом, а я литературой. Конечно, я старался быть порядочным. Писал только для заработка. Никаких нравоучений и житейских мудростей для потомков. Сочинял рассказы, и ничего больше. Давал пищу фантазии тех, кто покупал мои книги; за это имел право получать деньги и получал их. С известной гордостью, госпожа Номзен, смею даже утверждать задним числом: и с деловой и с моральной стороны мы не так уж далеки друг от друга. (Встает.) Однако к делу. Малышка умерла. Ни оправдываться, ни обвинять себя не хочу, подобной пошлости вы от меня не дождетесь. Вина, покаяние, справедливость, свобода, милость, любовь — я отказываюсь от возвышенных мотивов и отговорок, которыми человек пользуется в своих общественных устройствах и разбойничьих походах. Жизнь жестока, слепа и бренна. Все зависит от случая. Почувствуй я недомогание в тот час, и я никогда бы не встретил Ольгу. Нам не повезло друг с другом, вот и все…
Вы молчите, госпожа Номзен. Для вас жизнь еще имеет смысл. А я даже сам себя не выносил. За едой я размышлял о выходе актеров на сцену, а во время совокупления — об уходе. Убегая от чудовищного хаоса вещей, я заточил себя среди химер, именуемых рассудком и логикой. Я окружил себя выдуманными созданиями, потому что не сумел заниматься реальными, ибо действительность нельзя постичь за письменным столом, госпожа Номзен, она является только в вашей преисподней, выложенной синим кафелем. Моя жизнь не стоила того, чтобы я ее прожил.
Затем начались боли, госпожа Номзен, начались уколы, появился скальпель. Пришли опыт и знание. Скрыться в мире фантазии я уже не мог. Литература мне изменила. Ничего не осталось, кроме моего старого, жирного, гангренозного тела. Ничего не осталось, кроме ужаса.
И я опустился. Я падал, падал и падал. Ничто больше не имело для меня значения, ничто не имело ценности, ничто не имело смысла. В этом мире смерть — единственная реальность, госпожа Номзен, единственно непреходящее. Я больше ее не боюсь. (Настораживается.) Госпожа Номзен!
Госпожа Номзен! (Пристально смотрит на нее.) Ну говорите же, госпожа Номзен! (Подходит к ней, дотрагивается до ее лба.) Госпожа Ном… (Его охватывает отчаяние.) Августа!
Убежала! Привратник! (Поднимает штору на одном окне.) Проклятое солнце! Оно тоже не закатывается! (Бросается к двери, распахивает ее.) Привратник!
Йохен. С гонорарами ничего не выходит.
Швиттер присаживается на кровать. Йохен включает радио.
Я из бара. Коппе меня просветил. Ты вышел из моды, старик. Твои книги плесневеют в библиотеках, твои пьесы забыты. Мир требует жестоких фактов, а не выдуманных историй. Документов, а не легенд, советов, а не развлечений.
Швиттер встает, накрывает госпожу Номзен своей шубой. Снова садится на кровать.
Писатель либо выполняет определенный заказ, либо становится ненужным.
Швиттер. Подойди сюда!
Йохен. Я появился, чтобы при виде твоего трупа изрыгнуть богохульные проклятия. (Разглядывает накрытую шубой фигуру.) Кто это?
Швиттер. Не спрашивай! Смерть есть смерть! Сядь!
Ближе! Мне страшно.
Йохен. Чего?
Швиттер. Что я снова должен жить.
Йохен. Ерунда.
Швиттер. Жить вечно.
Йохен. Никто не вечен.
Швиттер. Я все время воскресаю.
Йохен. Уж с этим ты справишься.
Швиттер. Больше не верю. Все погибли в этой проклятой мастерской: пастор, художник, Великий Мухайм, Ольга, врач, страшная госпожа Номзен, и лишь я один должен жить.
Йохен. Ты не прав, старик. Меня забыл. Мне ведь тоже жить дальше. Дельного человека из меня не получилось. Придется искать потасканных баб, которые будут меня содержать. Жаль. Я ведь много не хотел. Только твое состояние. Деньги не пахнут. Полтора миллиона — единственное, что у тебя было здорово. Я думал начать с ними более порядочную жизнь, чем вел ты со своим литературным балаганом и духом писателя, я хотел быть свободным и чихать на твою славу, но ты разделался со мной при помощи нескольких спичек. (Выключает радио.) Со швиттерством кончено. (Он обессиленно падает на лежащие у стены венки.)
Одновременно слышится пение сопрано. Шторы на окнах медленно поднимаются. За окнами мастерской, словно на небе, неясно виднеются фигуры солдат Армии спасения.
В мастерскую медленно входит майор Фридли.
Сопрано.
Пламя утренней зари,
Свет небесного светила,
Сумрак с наших лиц сотри,
Майор Фридли. Я — майор Фридли из Армии спасения.
Солдаты Армии спасения (под музыку «Мессии» Генделя): Аллилуйя!
Швиттер. Вон!
Майор Фридли (невозмутимо). Приветствуем тебя, кого благословил Иисус Христос.
Солдаты Армии спасения. Аллилуйя!
Швиттер. Ошиблись адресом. Здесь не проповедуют, здесь умирают!
Майор Фридли. Добро пожаловать, воскресший из мертвых!
Солдаты Армии спасения. Аллилуйя!
Майор Фридли. В воздаянье за твою веру тебе предназначена вечная жизнь!
Швиттер. Мне предназначено умереть, только смерть вечна. Жизнь — это бесподобная живодерня, созданная природой, коллектор падали, похабно заблудший углерод, злокачественное разрастание земной поверхности, неизлечимая парша. Возникшие из праха, мы превращаемся в прах. (После краткого вступления трубачей встает.) Разорвите меня, вы, небесные барабанщики!
Солдаты Армии спасения. Аллилуйя! Аллилуйя!
Швиттер. Растопчите меня, шарманщики!
Солдаты Армии спасения. Аллилуйя! Аллилуйя!
Швиттер. Псалмопевцы, сбросьте меня с лестницы!
Солдаты Армии спасения. Аллилуйя! Аллилуйя!
Швиттер. Смилуйтесь, христиане!
Солдаты Армии спасения. Аллилуйя! Аллилуйя!
Швиттер (идет к Фридли и душит его). Забейте меня насмерть гитарами и трубами!
Солдаты Армии спасения (в последний раз, протяжно). Аллилуйя!
Фридли падает без чувств.
Швиттер. Когда же я наконец сдохну! (Поворачивается назад.) Когда я наконец сдохну! (Бежит вниз по лестнице.) Когда я наконец сдохну! Когда я наконец сдохну!
