Майор Фридли. Он жив! Он жив! (Начинает петь.)
Утреннее сияние вечности,
Свет несотворенного светила.
Швиттер. Перестаньте! Что это вам взбрело!
Майор Фридли. Живой! Живой! Живой! (Исчезает.)
Швиттер. Сумасшедший.
Ольга. Поедем домой. (Берет шубу Швиттера.) Ужасная больница, эта неприятная мастерская, мертвый пастор… прошу тебя, поедем домой.
Швиттер. Умереть я хочу здесь.
Ольга. Ты не должен умереть. Не знаю, что случилось, но ты будешь жить.
Швиттер. Жизнь мне опротивела. (Поднимается.) Я был беззащитным существом, когда начал писать. В голове — ничего, кроме замыслов, я пьянствовал и плевал на общество. Потом пришел успех, премии, чествования, деньги и роскошь. Мои манеры улучшались. Я полировал ногти и шлифовал свой стиль. Если моя первая жена отдалась портному, чтобы тот сшил мне синий костюм, то две следующие отдавались только литературе, организуя мне почет и придворных, пока я из кожи лез, чтобы окончательно стать классиком. Нобелевская премия добила меня. Но писатель, которого современное общество прижимает к сердцу, будет продажным всегда. Вот почему я подцепил тебя. Со злости. (Прижимает Ольгу к себе.) Со злости на себя, на весь мир. Старому человеку захотелось еще раз побунтовать. А ты чертовски хорошо знала свое дело. На несколько недель ты подновила меня — это было прекрасно! — но затем я угодил на носилки, и все рухнуло. (Он отталкивает Ольгу на кровать.) Собирай-ка свои вещи. Ты научилась самой честной профессии из всех, что есть на свете, ты была самой красивой и самой умелой в городе «девушкой по вызову». Вернись к своему ремеслу, сделай одолжение! (Он бросается на нее.) Благодаря нашему браку ты стала знаменитой, твоя фотография печаталась во всех газетах, а снимки, где ты обнаженная, ходят по стране, цена на тебя неизмеримо выросла. Ты — дар, который я завещаю обществу. Цезарь жертвовал свои сады, я — девку!
В мастерскую входит Йохен Швиттер, сорока лет, огромного роста, жирный, с длинными волосами.
Йохен. Папа! Ну и ну! (Заметив радиоприемник, включает его. Звучит джазовая музыка на мотив «Утреннее сияние вечности».)
Воскрес.
Ольга (одергивая). Йохен!
Йохен. Привет, мамочка неродная. Рад, что повстречались.
Швиттер. Что тебе надо?
Йохен (подумав). Мои полтора миллиона.
Швиттер. Твои?
Йохен. Я твой наследник.
Швиттер. Возможно.
Йохен. По закону, старик.
Швиттер. Тебе виднее.
Йохен. В конце концов, я два семестра учил право.
Швиттер. Недурно.
Йохен. Ну-с? Где деньги?
Швиттер. В банке.
Йохен. Врешь.
Тебе не стыдно? Будучи при смерти…
Я только что из банка. Ты велел принести деньги в больницу, но и там их нет.
Не ожидал, а?
Швиттер. Ловкач.
Йохен. Из-за тебя моя мать погибла, я благодаря тебе разбогатею.
Швиттер. Ты уверен?
Йохен. Не сомневаюсь. (Достает сигарету.)
Ольга. Йохен, здесь нельзя курить.
Йохен. Успокойся, мачемуля, это хоть поможет одолеть твоего муженька. (Закуривает.) Ну-с? Где деньги? (Пускает дым в лицо Швиттеру.)
Швиттер. В чемоданах. (Пьет.)
Йохен. Вот видишь, какой ты послушный. (Ставит чемодан на кровать.) Не заперт. Легкомысленно, мой Крёз. (Открывает чемодан. Изумленно.) Пусто. (Идет к другому чемодану, ставит его на стол и открывает.) Пусто. (Хватает бутылку.)
Швиттер. Тоже пустая.
Йохен отшвыривает бутылку.
Йохен. Хорошо. Будем драться на ножах. Значит, мои полтора миллиона стянула твоя бабенка. (Направляется к Ольге.)
Швиттер. Полагаешь?
Йохен. Полагаю. (Размахивается, чтобы ударить.)
Швиттер. Я бы заглянул в печку.
Йохен идет к правой, потом к левой печке, роется в золе.
Йохен. Горелая бумага.
Швиттер. Моя последняя рукопись и мои полтора миллиона.
Йохен. Пепел. (Бешено роется в печке.)
Швиттер. Пора наконец умирать. (Шатаясь, идет к середине мастерской.) Фантастика! Да я просто в блестящей форме.
Йохен. Чуть горячая еще.
В мастерскую входит Глаузер.
Глаузер. Господин лауреат Нобелевской премии, полиция эвакуировала пастора.
Швиттер. Я накачался под завязку!
Глаузер. Полицейские наконец увезли труп пастора!
Швиттер. Убрать в комнате!
Глаузер. Слушаюсь, господин лауреат Нобелевской премии! (Робко удаляется.)
Швиттер. Долой пеленки! Долой!
(Йохен идет к правой печке. Швиттер вскакивает на кровать и срывает пеленки.)
Долой! Они напоминают мне о жизни, о спаривании, о родовых муках! Долой мокрые тряпки! Не желаю больше нюхать «пи-пи» и «а-а» ваших младенцев! Хочу праха и тления, хочу могильного духа, хочу тумана вечности! (Спрыгивает с кровати, садится в кресло.)
Йохен. Сжег. (Встает, в горстях пепел.) Полтора миллиона.
Швиттер. Горели весело.
Йохен. Зачем ты их уничтожил?
Швиттер. Не знаю.
Йохен. Ведь какая-то причина у тебя была.
Швиттер. Просто так захотелось.
Йохен. У меня долги.
Швиттер. Роскошные шлюхи стоят немало.
Йохен. Усек.
Мастерский удар. А я рассчитывал на твои деньги.
Швиттер. Ошибочный расчет.
Йохен. Ты даже не питал ко мне ненависти. Я тебе просто безразличен. И тебе все равно, если я отправлюсь ко всем чертям.
Швиттер. Я собираюсь туда же.
Йохен. Ты жесток.
Швиттер. Умирать жестоко.
Йохен. Так умри же наконец! (Идет к двери.) Сделай одолжение. Будь добр хоть раз в жизни, старик, умри наконец. Вот без тебя я заживу, еще как заживу!
Швиттер. Уходи. Сейчас же!
Йохен. Ушел. В бар. Впрочем, мне остается доля гонорара с твоих переизданий. (Исчезает.)
Швиттер, пошатываясь, идет к двери, закрывает и прислоняется к ней спиной. Ольга выключает радио.
Швиттер. Ты еще здесь…
Ольга. Ухожу.
Швиттер. Кажется, я здорово… (Пытается вспомнить.) Много?..
Ольга. Две бутылки коньяку.
Швиттер (сияет). Вот это да! (Задумчиво смотрит на Ольгу.) Я скверно себя вел?
Ольга. Нет.
Швиттер. Значит, скверно.
Потому, что умираю.
Ольга. Потому, что ты живой.
Швиттер. Тебе надо устраиваться, малышка. (Смеется.) Мое состояние сгорело.
Ольга. Я кое-что отложила.
Швиттер. Не сомневаюсь. (Смеется.) Как хорошо нам было с тобой, малышка. Месяц, другой.
Ольга. О да!
Швиттер. Мы хохотали так, что дрожали стены.
Ольга. Еще как.
Швиттер. Напивались до чертиков.
Ольга. Еще бы.
Швиттер. Обнимались так, что земля тряслась.
Ольга. С тобой было чудесно. (Уходит.)
Швиттер оседает на пол, лежит как мертвый.
В дверь заглядывает Августа.
