Полибий. Можете мне поверить, высокочтимый маэстро. Эти элидийцы самый прожженный народ, с которым я когда-либо имел дело. Кого хочешь обведут вокруг пальца. Не одного меня. (Ковыляет к левому шатру и в нем исчезает.)
XI. Вторая лунная ночь
Прежняя сцена. Геркулес один. Он прибирает.
Геркулес. Тридцать тысяч… Все-таки деньги. А кроме того — поклоны в государственном цирке Тантала и поднятие тяжестей. Тоже что-то дадут.
Сверху слева спускается луна.
(Направляется в шатер Деяниры, потом неожиданно останавливается, идет к своему шатру. Вытаскивает из-за него Иолу и тащит ее через сцену налево.)
Чего тебе надо в моем шатре?
Иола. Я хотела…
Геркулес. Ну?
Иола. К тебе…
Геркулес. Зачем?
Иола. Уже много девушек побывало в твоем шатре. И много женщин.
Геркулес. Это еще не повод и тебе туда лезть.
Выходи-ка из тени. На лунный свет.
Иола (медлит). Я — элидийка.
Геркулес. Надо думать.
Иола. Я тебе, наверно, покажусь некрасивой.
Геркулес. Поживее!
Иола выходит на свет. Геркулес молчит.
Иола. Я очень некрасива?
Геркулес. Сколько тебе лет?
Иола (медлит). Четыр… шестнадцать.
Геркулес. Как тебя зовут?
Если не ответишь, я тебя отведу к Авгию. Тот тебя заставит говорить.
Иола (тихо). Пожалуйста, не надо.
Геркулес. Ну?
Иола. Я — Иола, его дочь.
Ты не расскажешь отцу?
Геркулес. Нет.
Иола. Спасибо.
Геркулес. Но ты мне должна сказать, чего тебе надо было в моем шатре?
Иола (страстно). Я тебя люблю. Я мечтала хоть раз в жизни обнять тебя в темном шатре, и ты навсегда остался бы моим и принадлежал только мне одной в моих снах.
Геркулес. Теперь иди.
Почему ты не слушаешься?
Иола. Теперь я буду несчастна. Всю жизнь.
Геркулес. Ерунда.
Иола. Я единственная, кого ты отверг.
Геркулес. Иола, подойди ко мне.
Поближе. Сядь со мной рядом.
Иола садится рядом с ним.
Ты очень красивая девушка, Иола.
Иола (радостно). Я тебе правда нравлюсь?
Геркулес. Правда.
Иола. Очень?
Геркулес. Ужасно.
Иола. Значит, ты меня не прогонишь?
Геркулес. Прогоню. Именно потому, что ты мне так нравишься. Знаешь, кого бы ты обняла в моем шатре и кого обнимают другие девушки и женщины Элиды, когда проникают в мой шатер? Пойди погляди.
Иола. В шатре?..
Геркулес. Ступай.
Иола (встает, делает шаг, потом останавливается). Я боюсь.
Геркулес. Не надо бояться правды. Ступай погляди.
Иола идет к правому шатру, осторожно притрагивается к завесе.
Распахни его пошире, чтобы туда проник лунный свет.
Иола поднимает завесу шатра. Потом снова опускает ее, смертельно испугавшись. Молчание. Иола тяжело дышит.
Ну?
Иола. Батрак Камбиз.
Геркулес. Вот его бы ты и обняла. Подойди ко мне.
Иола медленно возвращается к Геркулесу.
Садись.
Иола (механически садится). Ты обманывал элидиек.
Геркулес. Я просто их избегал.
Иола. Значит, это неправда, что рассказывают о тебе и о твоих похождениях?
Геркулес. Преувеличивают. Например, рассказывают, будто я за одну ночь соблазнил пятьдесят дочерей царя Фестия.
Иола (не понимает). Пятьдесят?
Геркулес. Трижды три помножить на три, помножить на два, вычесть три, вычесть один.
Иола. Но ты этого не сделал?
Геркулес. Подумай сама. У кого может быть столько дочерей?
Иола. Ну да, конечно.
Геркулес. Вот видишь.
Иола. Спасибо тебе, что ты меня спас.
Геркулес. Я рад, что так получилось.
Иола. Но элидийки очень разозлятся, если это узнают.
Геркулес. Поэтому молчи.
Иола. Я никому не скажу.
Геркулес. Теперь ты знаешь мою тайну, а я твою. Ступай.
Иола. Ты меня убьешь, если прогонишь.
Геркулес. Это тебе сейчас так кажется.
Иола. Ты меня принимаешь всерьез. Меня еще никто не принимал всерьез.
Геркулес. Молоденьких девушек надо всегда принимать всерьез.
Иола. Я никогда не смогу полюбить другого. Никогда в жизни.
Геркулес. Потому что ты меня считаешь героем?
Иола. Ты величайший из всех героев.
Геркулес. Герой — это только слово. Оно пробуждает высокие представления и этим воодушевляет людей. Но на самом деле, Иола, я не слово, а человек, случайно обладающий тем, чем не обладают другие, во всяком случае, в таком объеме, как я: я сильнее остальных людей, и поскольку мне не приходится никого бояться, я словно и не человек. Я — чудовище, наподобие тех пресмыкающихся, которых я побивал в болотах. Их время прошло, и мое тоже. Я принадлежу кровавому миру, Иола, и у меня кровавое ремесло. Смерть — мой спутник, которого я посылаю со своими отравленными стрелами. Я многих убил. Я убийца в ореоле людской славы. Мне редко удается бывать человеком, вот как сейчас, когда я тебя гоню от себя при мягком свете луны. Тебе надо полюбить настоящего мужчину, настоящего героя, который знает, что такое страх, как все люди, но умеет его преодолевать. И ты должна народить детей, которые будут любить мирную жизнь на земле. Пусть твои дочери и сыновья думают, что чудовища, с которыми я сражаюсь, — детские сказки: только такая жизнь достойна настоящих людей!
Ступай к отцу, Иола.
Иола (медленно поднимается). Прощай, мой Геркулес.
Геркулес. Иди к людям, Иола, иди! (Встает — огромный и грозный.) Беги! Ну, быстро, чтобы тебя и след простыл! В четырнадцать лет забираться в мой шатер! Ну и дура! Высечь бы тебя!
Иола уходит, сперва нехотя, а потом бегом.
XII. Третья в конюшне Авгия
На сцене сплошной мифический навоз. Над серединой сцены опять свисает веревка с колокольчиком. Из навоза снова выныривают десять парламентариев во главе с Авгием.
Авгий. Тихо!
Третий парламентарий. Навоз опять поднялся.
Остальные. Поднялся.
Авгий (звонит в колокольчик). Тихо!
Слово предоставляется Пенфею Свинарному.
Пенфей Свинарный (первый). Господа! Прежде всего мне хочется подчеркнуть, что я по-прежнему глубоко убежден в абсолютной необходимости уборки навоза.
Второй парламентарий. Кто против — тот враг отечества!
Авгий (звонит в колокольчик). Тихо!
Пенфей Свинарный. Но мой долг как президента Комитета по делам культуры указать комиссии по уборке при Великом национальном собрании на то обстоятельство, что под навозом находятся громадные художественные ценности.
Остальные. Художественные ценности?
Пенфей Свинарный. Достаточно назвать поздние архаические фасады и цветную деревянную резьбу на площади Авгия, храм Зевса в раннем ионическом стиле и всемирно известные фрески в зале Спорта. Эти культурные сокровища могут быть при уборке повреждены потоками воды, а то и вовсе уничтожены. А так как наши патриотические чувства…
