Слева от середины сцены быстро появляется Каин, по-военному подтянутый, под мышкой у него садовый стул. Сначала он, минуя середину сцены, проходит направо, на передний план, резко поворачивается, выходит на авансцену, ставит свой стул рядом с красным телефоном, который так там и стоит со времени космического эпизода, щелкает каблуками и чопорно кланяется. На Каине коричневый китель и шляпа из тех, какие носят отставные офицеры или охотники.
Каин. Меня зовут Каин. Мне девяносто. Это единственное, что я знаю о современности, потому что об этом мне только что доложил человек в белом халате. Я люблю сады, но не этот вот, в котором сижу сейчас, а мой собственный. Люблю цветы… (Начинает, как автомат, ходить вокруг садового стула.) …тюльпаны, мак, дельфиниум, люпины, космеи, флоксы, циннии, незабудки, гладиолусы, мальвы, подсолнухи. (Садится на стул.) Больше всего я люблю розы. (С некоторым усилием кладет ногу на ногу — правую на левую.) Я всегда любил цветы. Возле лагеря был очень красивый цветник, заключенные тщательно за ним ухаживали, пололи, рыхлили. К сожалению, заключенные часто менялись. — Каждый полдень я в своей офицерской форме стоял возле газовых камер и наблюдал, как туда длинными вереницами загоняют узников, раздетых догола, — мужчин, женщин, детей. Я приказывал рыть массовые могилы, а когда они наполнялись, засыпать их землей и разравнивать. На них я и сажал цветы. Но с заключенными я обращался по-человечески. Площадь моих цветников все увеличивалась. Они пестрели яркими красками, пышно разрастались. (Снимает шляпу, носовым платком вытирает пот с внутренней кромки тульи.) Никогда я не видел таких красных цветов — таких тюльпанов, таких маков, такого дельфиниума, таких люпинов, таких космей, такого тагетеса, таких флоксов, таких цинний, таких незабудок, таких гладиолусов, таких подсолнухов, таких мальв, и розы были красивые, как никогда. (Смотрит на Авеля.) Кстати, и астры у меня были умопомрачительные.
Авель не реагирует, и Каин аккуратно кладет шляпу под стул.
Я люблю цветы, а поскольку любил их всю жизнь, то и был всегда, всю жизнь добрым человеком. Я люблю цветы, люблю цветы, люблю цветы.
Адам встает и, оставив на сцене свой шезлонг, уходит налево. Одновременно встает и Авель, берет свой раскладной стульчик и тоже уходит налево. Встает и Енох, равнодушно оставляет свою конструкцию из кубиков и уходит налево, в глубину сцены. Каин встает, снимает китель, вешает его на спинку стула, затем двигает стул влево, садится боком к публике и сквозь зачерненное стекло глядит налево вверх. Справа из глубины сцены появляется Ева. Она в легком халатике поверх платья, с газетой, в темных очках, нос прикрыт специальным козырьком. Ева поворачивает Адамов шезлонг к Каину, садится, начинает читать газету.
Регулярно слышны начальные такты Пятой симфонии Бетховена. Они доносятся как тихие барабанные удары.
Ева. Что ты делаешь?
Каин. Солнце наблюдаю.
Ева. Зачем?
Каин. В новостях что-то про него говорили.
Ева. А-а.
Каин. А ты что делаешь?
Ева. Читаю газету.
Каин. Зачем?
Ева. Биржа.
Каин. А-а.
Он опять провалил экзамен.
Ева. Всего два балла недобрал.
Каин. Третий раз.
Ева. Он запаздывает в развитии.
Каин. Только не заводи сызнова насчет моего протеза.
Ева. Ты же сам заводишь насчет моего сына.
Каин. Ох уж эта его Пятая.
Ева. Ох уж эта твоя служанка.
Каин. Сплошь в пятнах.
Ева. Кто?
Каин. Солнце.
Ева. Ну и что?
Каин. Уже ноябрь на исходе, а жаре конца-краю нет.
Ева. Ты продал акции машиностроительного завода?
Каин. Когда смотришь на Солнце в затемненное стекло, все отчетливо видно.
Ева. Они падают день ото дня.
Каин. Уран блестит вдвое ярче.
Ева. Какое отношение это имеет к акциям машиностроительного завода?
Каин. Если Уран блестит вдвое ярче, значит, Солнце светит сильнее.
Ева. Ты вообще-то слушаешь меня?
Каин. Солнце — желтый карлик.
Ева. Значит, ты не продавал акции машиностроительного завода.
Каин. Кого, ты говоришь, я продавал?
Ева. Акции машиностроительного завода.
Каин. Почему?
Ева. Потому что они падают.
Каин. Опять поднимутся.
Ева. Машиностроительный завод в черном списке.
Каин. Он выпускает оружие.
Ева. Может, ты и прав. (Складывает газету.)
Каин смотрит в затемненное стекло.
Каин. Сплошь в пятнах.
Ева. Опять угнали какой-то авиалайнер.
Каин. К счастью, астрономы уверяют, что Солнце стабильно.
Ева. Двести восемьдесят пассажиров на борту.
Каин. Стабильный желтый карлик.
Ева. Они его взорвали.
Каин. Стабильный, как акции этого машиностроительного завода. Главное — не продавать, когда они колеблются.
Два коротких барабанных удара.
(Кладет затемненное стекло на пол, рядом с красным телефоном.) Слышать больше не могу эту Пятую.
Ева. Военный марш тебе, понятно, куда больше по душе.
Каин. Ну вот, сейчас ты опять заведешь насчет моего протеза.
Ева. А ты насчет моего сына.
Каин. Да пошел он, этот твой запоздалый.
Ева. Вместе с твоей служанкой.
Глухой удар, потом барабанная дробь: переход к «громовым раскатам».
Каин (взмахивает рукой). Гроза надвигается.
Ева. Наконец-то.
Каин. Дождь пошел.
Ева. Слава Богу.
Оба встают. Ева берет шезлонг, ставит его в кучу хлама в центре заднего плана. Каин опять надевает китель, идет налево в глубину сцены, где Адам в белом халате, какие носят ученые, протягивает ему с рампы генеральскую фуражку. Каин надевает ее. Адам вручает Еве стенографический блокнот, какими пользуются секретарши. Ева стоит слева от кучи хлама. Каин в генеральской фуражке идет влево, на передний план.
Слева из глубины сцены появляется Авель в сопровождении Ады, у которой на шее тройная нитка жемчуга. На протяжении всего эпизода Авель говорит с каким-то зловещим спокойствием.
Авель. Скандал с этими ураганами.
Ада. Успокойся, милый.
Авель (усаживается на садовый стул справа на авансцене, где раньше сидел Каин). За одну эту неделю уже четыре на побережье Балтики и пять в Тихом океане.
Ада. Успокойся, милый.
Авель. Четырнадцать дней в бункере.
Ада. Успокойся, милый.
Авель. Погибла треть населения.
Ада. При нынешнем взрыве народонаселения это совершенно не важно.
Авель. Уже шесть авианосцев затонуло.
Каин. Устаревшие модели.
Авель. Заткнитесь, начгенштаба!
Каин. Слушаюсь, господин президент.
Ада. Успокойся, милый.
Авель. Там, в джунглях, тонут мои войска.
