По мнению помощника директора ФБР, возглавляющего отдел оружия массового уничтожения (ОМУ), ученого-химика, доктора наук Вахида Маджиди, существует 100 %-ная вероятность того, что неизбежно наступит такой момент, когда боевики нанесут по США удар с использованием ядерного, химического или бактериологического оружия. При этом акции с применением ОМУ могут быть осуществлены как боевиками зарубежных террористических организаций, так и моджахедами, не входящими ни в какие ячейки радикальных фундаменталистов, так называемыми одинокими волками или даже криминальными структурами. В таких атаках, скорее всего, будет использоваться не ядерное оружие, а химические, биологические или радиологические средства.

Когда воинские контингенты США вторглись в Афганистан, сотрудники спецслужб, принимавшие участие в этой акции, практически сразу обнаружили, что лидеры «аль-Каиды» крайне активно предпринимают усилия по приобретению химического и биологического оружия, технологий его создания и соответствующих материалов для его производства.

Ежегодно эксперты отдела, возглавляемого ученым-химиком, расследуют десятки случаев намерения провести теракты с использованием ОМУ. Так, например, в 2008 г. агенты ФБР арестовали некоего Роджера Берджендорффа, у которого были изъяты белковый токсин растительного происхождения рицин и большое количество литературы анархистского содержания.

Средняя смертельная доза для человека, который вдыхает, принимает с пищей это вещество, составляет 0,3 мг/кг. Простота получения этого токсина сделала его потенциально доступным для террористических групп. Так, в 2001 г. зарубежная пресса сообщала об обнаружении инструкций по изготовлению рицина на разгромленной базе «аль-Каиды» в Кабуле.

В 2003 г. некоторое количество рицина было найдено у террористов в Лондоне. В том же году следы яда были обнаружены в ячейке хранения на Лионском вокзале в Париже.

Хотя это и отравляющее вещество, возможность применения которого изучалась военными ведомствами разных стран еще в Первую мировую войну, однако по ряду причин оно не было принято на вооружение армиями, однако различные спецслужбы начали использовать его в своих целях.

Одним из наиболее известных случаев применения рицина стало убийство болгарского диссидента Георгия Маркова, который был отравлен в 1978 г. при помощи укола зонтиком особой конструкции.

Вахид Маджиди подчеркнул, что даже если в результате подобной акции погибнет совсем немного народу, она будет иметь огромный психологический эффект и может повергнуть население Америки или какой-то другой страны в ужас. Поэтому диверсионно-террористическая деятельность все чаще выступает элементом информационной войны или ее составной части — информационно-психологической операции.

Стратегическая задача правоохранительных органов и специальных служб состоит в долгосрочном прогнозировании новых вызовов и угроз террористического характера для своевременной выработки управленческих решений по совершенствованию нестандартных форм и методов противодействия терроризму на международно-правовом, политическом, силовом, информационнопсихологическом и общественном уровнях.

Терроризм как явление человеческой жизни известен давно. В I в. н. э. в Иудее действовала секта сикариев («сика» — кинжал, короткий меч), уничтожавшая представителей еврейской знати, сотрудничавших с римлянами. Фома Аквинский и отцы христианской церкви допускали идею убийства правителей, враждебных народу.

В Средние века представители мусульманской секты ассасинов убивали префектов и калифов. В эти же времена политический террор практиковали тайные общества в Индии и Китае.

В современной истории террор — открытие французской революции 1793 г. Якобинское правительство создало систему государственного террора, рассчитывая на его спасительную силу в борьбе за власть. Максимилиан Робеспьер, выступая в Конвенте 5 февраля 1794 г., отметил: «Террор есть не что иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость, следовательно, он является проявлением добродетели, он не столько особый принцип, сколько вывод из общего принципа демократии, применяемого отечеством в крайней нужде»[273].

В 1848 г. немецкий радикал Карл Гейнцген доказывал, что убийство применимо в политической борьбе и что физическая ликвидация сотен и тысяч людей может быть оправдана, исходя из «высших интересов» человечества. Гейнцген является основоположником теории современного терроризма. В его работах можно найти немало идей, созвучных идеологическим воззрениям современных террористов.

К. Гейнцген считал, что силе и дисциплине регулярных войск нужно противопоставить такое оружие, с помощью которого небольшая группа людей может создать максимальный хаос. Он призывал использовать при проведении террористических актов отравляющие газы, ракеты, а также рекомендовал постоянно искать новые средства уничтожения. Это и есть так называемая «философия бомбы», которая появилась в XIX в., хотя ее корни к оправданию тираноубийства заложены в истории Греции и Рима.

Концепция «философской бомбы» получила свое дальнейшее развитие и совершенствование в «теории разрушения» М. Бакунина. Он отстаивал в своих научных работах мысль о признании лишь одного действия — разрушения. В качестве средства борьбы М. Бакунин предлагал яд, нож и веревку.

«Революционеры, — считал М. Бакунин, — должны быть глухи к стенаниям обреченных и не идти ни на какие компромиссы. Русская почва должна быть очищена огнем и мечом».

Доктрина «пропаганды действием» была выдвинута анархистами в 70-е годы XIX в. Суть ее в том, что не слова, а только террористические действия могут побудить массы к давлению на правительство.

Эта же мысль проходит и у П. Кропоткина, когда он определяет анархизм как «постоянное возбуждение с помощью слова устного и письменного, ножа, винтовки и динамита».

Терроризм становится постоянным фактором общественной жизни со второй половины XIX в. Его представители — русские народники, радикальные националисты и анархисты Ирландии, Италии, Испании, Македонии, Франции 90-х годов, косовские сепаратисты, расисты США и др.

До Первой мировой войны терроризм считали орудием левых. Но, по существу, к нему прибегали и индивидуалисты без политических платформ, а также националисты далеко не левых социалистических ориентаций.

После окончания Первой мировой войны терроризм взяли на свое вооружение правые национал-сепаратисты и фашисты Германии, Италии и Венгрии, «Железная гвардия» Румынии. Крупнейшими терактами того времени были политические убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург в 1919 г., югославского короля Александра и французского премьер-министра Барту в 1934 г.

Несмотря на то что в основе отмеченных политических движений лежат разные идеологические платформы, фактически и те и другие руководствовались положениями доктрин «философии бомбы» и «пропаганды действием».

Сегодня терроризм становится все более привычной составляющей общественной жизни. Он принял форму антигосударственного образования в международном масштабе. Действия же террористов в формате информационнопсихологических спецопераций демонстрируют возможность успешного противостояния не только отдельному государству, но и идее государственности как таковой.

Иначе говоря, терроризм есть противостояние формальной и неформальной форм организации. Осознав это, все развитые государства мира выразили готовность объединиться против неформальной общности террористов. В противном случае очевидным станет бессмысленность государства как системы формализованных связей. Ведь не в последнюю очередь государство создается для защиты интересов граждан. Если это не выполняется, то на первом этапе у налогоплательщика возникает вопрос о целесообразности существования формализованного структурирования общественной жизни. В XX в. указанной логикой руководствовались «идейные» анархисты, такие как П. Кропоткин и М. Бакунин. Теракты, совершаемые их последователями, были направлены против государства как такового и на создание некой новой организации общественной жизни.