– А он не узнал? – спросил Джеймс.

– Думаю, что нет, – ответила Дора. – Иначе он приехал бы из Лондона и поколотил меня, правда же? Он и не за такое меня бил.

– Мой отец не принимал участия в устройстве вашей свадьбы с Драммондом? – спросил Джеймс.

– Конечно, нет, – удивилась она подобному предположению. – Карл сказал, что он был в ярости. Я думала сначала, это потому, что он решил, будто ребенок от вас, но Карл все ему объяснил. И все равно, наверное, это естественно – он хотел выдать меня замуж, чтобы все уладилось. Ради мисс Парнелл. Но именно его светлость был так добр, что предложил мистера Драммонда и предоставил нам на несколько лет жилье в другом месте.

– Значит, Джонатан – сын герцога Питерли? – уточнил Джеймс. Ему казалось, что он попал в какой-то странный, причудливый сон.

– Он похож на него, правда? – отозвалась Дора. – Немного неудобно, конечно, и порой я думаю – вдруг она посмотрит на него и все поймет? Но вряд ли ей есть до этого дело, правда? Если муж у тебя герцог, подобных вещей следует ожидать. А у нее есть титул, наследник и все такое. Но мне кажется, что она не такая хорошенькая, как я, да? И не такая добродушная. Мне представляется, что со мной ему было лучше. Но я не жалуюсь. У меня славный муж, и я сумела подарить ему троих детей от него. И знаете, его светлость заботится о нас. Он пошлет Джонатана в школу, когда тот немного подрастет, а когда он станет взрослым, найдет для него подходящее место. Я не могу жаловаться, правда же?

– Полагаю, что не можете, – ответил Джеймс, усаживаясь на краешек диванчика рядом с ней.

Так.

Так…

Но прежде чем он успел привести в порядок свои мысли, дверные петли скрипнули, и он, вздрогнув, поднял голову и увидел, что в дверях стоят Бенджамен и Эдам Драммонды.

– Вон отсюда, Бэкворт! – прошипел Эдам. – Сию же минуту, или я вытащу вас из дома за ухо на глазах у всех.

Джеймс встал, стряхнув пылинку с рукава. Дора вскочила с диванчика.

– Ах, Боже мой, – воскликнула она, – братец, дорогой, мы ведь просто разговаривали. У меня на ноге волдыри, и лорд Бэкворт был так добр, что привел меня немножко посидеть.

– Вон! – повторил Эдам Драммонд. – И не приближайтесь к ней больше, если вам дорога жизнь.

– Где бы я ни встретил соседку, я всегда ее узнаю и буду с ней учтив, – отозвался Джеймс, неторопливо поправляя складки своего шейного платка.

– Мы знаем, что вы за сосед, Бэкворт, – вмешался Бек Драммонд. – Сидите с ней рядышком, чуть ли не прижавшись. Если вы собираетесь наставить рога ее мужу, так только через мой труп. Можете смотреть своими похотливыми глазами на кого угодно в Йоркшире – мне до этого нет дела. Но только не на мою невестку.

– Вот как? – усмехнулся Джеймс. – Это лично ваша угроза, Драммонд, или ваш брат присоединяется к вам? Помнится, в последний раз, когда мы встретились, вы действовали сообща. Наверное, с тех пор вы и научились нападать вдвоем на одного.

– Ах Господи, – жалобно пропищала Дора у него за спиной, – вы ведь не собираетесь драться из-за меня, правда? Милорд? Братец?

– Нет, Дора, мы не собираемся драться, – заверил Джеймс, поворачиваясь, чтобы взглянуть на нее. – Мы все достаточно хорошо воспитаны, чтобы не устраивать сцены на праздничном балу. Позвольте отвести вас к вашему мужу.

– Вы уйдете отсюда сейчас же, Бэкворт, и уйдете один! – проговорил Бен Драммонд сквозь зубы. – А мы с братом проводим невестку в бальный зал.

Джеймс поднял брови.

– Вот как? – сказал он. – Но я привел ее сюда, и я же провожу ее обратно, Драммонд. Дора? – И он с поклоном предложил ей руку. Та перевела обеспокоенный взгляд с него на двоих мужчин и подала ему руку. – Джентльмены? – спросил Джеймс, выжидая, пока они отойдут в сторону.

– Вы правы, – произнес Бен Драммонд. – Здесь не место. Но берегитесь, Бэкворт. Если вам не хватает вашей жены, в Хэрроугейте и поближе достаточно борделей.

Джеймс снова поднял брови и вывел Дору из комнаты.

– Ах ты Господи! – сказала она. – Наверное, мы должны были сидеть в какой-то другой комнате, милорд. Как это глупо с моей стороны.

Мэдлин видела, как они вышли из зала. Она танцевала с сэром Хедли Граймзом из Лондона и всякий раз, сходясь с ним в фигурах контрданса, улыбалась ему и принималась болтать. А нож все поворачивался и поворачивался у нее во внутренностях.

Куда он повел ее? Куда они ушли? И с какой целью?

Он постоянно навешает ее, как нечаянно сообщил ей мистер Бисли как-то раз при встрече. Пытаясь успокоить ее, он добавил, что в этих посещениях нет ничего особенного. Ничего такого, о чем стоило бы тревожиться.

Но Джеймс никогда не говорил ей об этих посещениях. И никогда не говорил ей ни о миссис Доре Драммонд, ни об их ребенке.

Хорошенькая дамочка. Немного полная, это правда, но полмота бывает и привлекательной. Дора Драммонд хорошенькая. И у нее есть девятилетний сын – сын Джеймса.

Как долго они были любовниками? Как сильно они любили друг друга? Почему не поженились? Жалеет ли теперь Джеймс об этом? Жалеет ли она об этом? Как часто они встречаются? Наедине ли происходят эти встречи?

Стали ли они снова любовниками?

Мэдлин долго терзалась этими вопросами. Неделями, даже месяцами. И вот теперь, почти на глазах у всех, он увел ее из бального зала; музыка кончилась, а их все нет и нет.

Ей следует научиться не обращать на это внимания. Нужно улыбаться и болтать, пока снова не начнут танцевать. Следующий танец будет вальс – тот самый, который ей велено оставить за мужем. Она должна ждать его с таким видом, словно ей совершенно все равно. Уж конечно, он не заставит ее стоять в ожидании, пока он проводит время со своей любовницей.

Слово появилось само собой. Неужели она его любовница?

Но Мэдлин не стала медлить. Притворившись, что ищет дамскую комнату, она выскользнула из зала и огляделась. Из зала и из других комнат, расположенных вдоль коридора, доносился гул разговоров. А к дверям одной из комнат подошли братья Драммонды и распахнули ее.

Мэдлин стало не по себе, и она невольно подошла ближе.

Внутрь комнаты она заглянуть не могла. Но в этом не было надобности. Ясно, что они там, что они одни. И что их застали сидящими очень близко друг к другу. Она слушала до тех пор, пока оба здоровяка брата не расступились, давая дорогу тем, кто находился в комнате.

Ей не хотелось его видеть. И не хотелось, чтобы он видел ее. Ей не хотелось видеть их вместе.

Она повернулась и поспешила к бальному залу, куда и вернулась в смятении. Но ее избавили от мучительной необходимости войти в таком состоянии в зал, где многие заметили бы, что с ней что-то произошло.

У дверей стоял Карл Бисли и смотрел, как она бежит к нему. Он крепко взял ее за руку.

– Пойдемте, – спокойно сказал он, поворачивая ее в сторону лестницы, – спустимся вниз, выйдем и немного пройдемся. Недолго.

Мэдлин позволила ему взять себя под руку и увлечь вниз по лестнице.

-Хотите, я возьму вашу накидку? – спросил Карл Бисли у Мэдлин, когда они остановились в дверях.

Та покачала головой.

– Ночь не холодная, – сказала она и вздрогнула.

На дворе никого не было. Все, кто хотел подышать свежим воздухом, разумеется, прогуливались по террасе, куда можно было выйти из бального зала. Карл повел ее по мощеной подъездной аллее к мраморному фонтану, за которым начинался цветник.

– Я оказался невольным свидетелем того, что произошло, – признался он, накрывая ее руку своей. – Жаль, что не сумел уберечь вас от этих переживаний.

Они остановились у фонтана.

– Там ничего не было, – возразила Мэдлин. – Они просто разговаривали.

Он бросил на нее довольно грустный взгляд и, помолчав, произнес:

– Увы. Ни вы, ни я в это не верим, не так ли? Мэдлин отпустила его руку.

– Мне нужно вернуться в дом. Меня могут хватиться.

– Леди Бэкворт. – Он взял ее за плечи и повернул к себе лицом. – Поговорите об этом. Если вы разгневаны, излейте ваш гнев на меня. Если вы огорчены, поплачьте на моем плече. Согласен, меня все это не касается, но я ведь ее брат, и видеть все это мне очень тяжело.