– Но у меня нет дома мамы, которая меня заругает, – сказал он.

Мальчики засмеялись.

Мячик было хорошо видно, и достать его оказалось нетрудным делом. Джеймс промок до колен; он протянул мяч малышу и вскарабкался на берег со своей стороны. Перед ним встала щекотливая проблема – натянуть ли сапоги или ехать домой без сапог, держа их под мышкой? Пожав плечами, он натянул сапоги – к вящему веселью мальчиков и вопреки советам девочки.

– А вы чьи? – спросил он, хотя прекрасно знал, что они ответят. Но ему нужно было услышать этот ответ.

– Мама гостит у дяди Карла, – сказала девочка.

– А кто ваша мама? – спросил он; скорчив недовольную гримасу, он натягивал второй сапог.

– Она миссис Джон Драммонд, – ответила девочка. – Но она родственница герцога Питерли, и мы все время жили здесь недалеко, где мама и папа жили до того, как они переехали в Сомерсет, где все мы родились. Я – Сильвия Драммонд, а то – Патрик. Джонатан у нас старший. А еще есть Лестер – он совсем маленький.

– Вот как! – сказал Джеймс, садясь в седло. – Рад с вами познакомиться. Меня зовут Бэкворт.

– Ах, – сказала девочка, – вы тот, у которого молодая жена. Дядя Карл рассказывал маме о ней. Вам, сэр, лучше поскакать домой галопом, пока вы не застудились до смерти.

Джеймс еще раз улыбнулся, тронул шляпу хлыстом и направил лошадь прямиком к дому.

Двое младших детей светловолосы и немного коренасты, как Джон Драммонд. И конечно, как Дора. Старший же высок и худощав. Густые темные волосы падают ему на глаза. И глаза эти на тонком лице тоже темные.

Его сын похож на него.

Джонатан. Он и не знал, как зовут сына.

Мальчик не вызвал у него никаких чувств, кроме любопытства и удивления. Удивления из-за того, что он стал отцом ребенка, которого не видел до сегодняшнего дня. Ему было интересно, испытает ли он наплыв родительских чувств. Он ничего не испытал.

Но это его сын! Его плоть и кровь.

Джеймс пустил коня легким галопом. Не столько потому, что в ногах было неприятное ощущение холода и сырости, сколько потому, что дома была Мэдлин. Ему хотелось быть с ней.

На другой день после полудня Мэдлин ехала верхом вдоль того же ручья с Генриеттой и Марком Трентонами. Ей, в общем, нравилось их общество. Оба они были веселыми, и с ними было о чем поговорить. И после четырех дней непрерывного дождя и вчерашней мрачной и облачной погоды выпал прекрасный денек, какие бывают в конце сентября.

Она была бы совершенно счастлива, будь Джеймс вместе с ними. Но он не смог поехать, потому что к нему должен был прийти какой-то человек по делам.

И зачем ей нужно, чтобы он был с ней, спрашивала она себя, рассмеявшись в ответ на что-то сказанное Марком и принимаясь, в свою очередь, что-то рассказывать. Он ведь непременно испортил бы им всю прогулку своей молчаливостью и полным отсутствием чувства юмора. А она, конечно же, в конце концов поссорилась бы с ним из-за чего-нибудь – разумеется, потом, когда они остались бы наедине. Лучше держаться от него подальше. Но она почувствовала укол совести и тут же разозлилась на себя, потому что их окликнул чей-то голос, раздавшийся среди деревьев по ту сторону ручья, и появилась красивая фигура Карла Бисли, тоже верхом.

– Приятная встреча, – сказал он, снимая шляпу. – Решили покататься? И с вами, Трентон, две прекрасные леди. Так не пойдет.

Мэдлин заметила, что у него очень располагающая улыбка, на которую она и ответила. Зубы у него были белые и ровные.

– Сестра не в счет! – крикнула она в ответ. – А я замужняя леди. Так что бедному мистеру Трентону нечего завидовать.

– Почему бы вам не переправиться на эту сторону? – спросил Бисли. – Можно было бы подъехать к дому и саду.

Генриетта ответила первая, и Мэдлин очень обрадовалась этому. Она-то понимала, что сейчас ей придется придумать какое-то извинение. Ей не хотелось размышлять о том, почему она должна так поступить.

– А можно будет посмотреть на собак? – с нетерпением спросила Генриетта. – Сильно выросли щенки? Когда я видела их в прошлый раз, это были такие милые существа!

– Думаю, что их еще можно называть щенками, – ответил Карл, улыбаясь и удерживая свою лошадь, в то время как Марк прокладывал путь через ручей.

По дорожке пришлось ехать цепочкой, но когда показался дом, Карл Бисли подъехал к Мэдлин.

– Какая счастливая встреча, – обрадовался он.

– Да, – улыбнулась она. – Я обещала Трентонам поехать с ними покататься, когда мы были на приеме у Хуперов, но до сегодняшнего дня погода была неподходящей. К несчастью, муж сегодня занят.

– Ах да, – сказал Карл. – Бэкворт никогда не интересовался такими легкомысленными вещами, как поездка верхом ради поездки верхом. Вам очень скучно в Данстейбл-Холле?

– Вовсе нет, – поспешно ответила молодая женщина. – Есть много вещей, которыми я могу заниматься в одиночестве.

– Вот как? Но конечно же, и окрестности, и семейная жизнь – все это внове для вас. Но все равно, сударыня, Бэкворта нужно держать в ежовых рукавицах и не позволять ему запирать вас в четырех стенах. – И он улыбнулся, смягчая колкость своих слов.

– Но муж поощрил меня устроить обед на следующей неделе, – сказала она. – Вы получили приглашение?

Он склонил голову.

– И уже написал о своем согласии, – ответил молодой человек. – Потом повернулся к Трентонам:

– Собаки в конюшнях. Вы, наверное, захотите взглянуть на них, пока я буду показывать леди Бэкворт плодовый сад.

Мэдлин предпочла бы также отправиться на конюшню. Вот уже несколько лет как она перестала избегать оставаться наедине с джентльменами. После своего двадцатого дня рождения она с насмешкой относилась к самой идее о сопровождающей даме. И она не намерена – совершенно не намерена – потакать смехотворным замечаниям Джеймса о том, как ей приличествует вести себя. Мистер Бисли действительно весьма привлекателен, но от этого ничего не меняется. И она улыбнулась с решительным видом.

– Дом такой величественный, – сказала она. – Вы живете здесь совсем один?

– Да, если не считать редких приездов его светлости, – ответил Карл, спешиваясь и снимая Мэдлин с лошади, после чего он передал обеих лошадей поджидающему груму. – Много лет здесь был мой дом. Конечно, со мной жила сестра, пока не вышла замуж.

– Я еще не познакомилась с ней, – сказала Мэдлин.

– Муж у нее болел больше месяца, – пояснил Карл, беря ее под руку и направляясь к плодовому саду. – И все это время они не ходили ни в церковь, ни в гости. Она была вчера здесь со своими детьми. Ей любопытно познакомиться с вами.

– Вот как? – отозвалась Мэдлин. – Тогда я с нетерпением жду встречи с ней. Ах, какие у вас чудесные яблони!

– Мы весьма гордимся ими, – сообщил молодой человек. Он взглянул на нее и рассмеялся. – Интересно, станет ли Бэкворт противиться вашему знакомству с Дорой?

– С вашей сестрой? – удивилась Мэдлин. – Это с какой же стати?

Его глаза блеснули.

– Было время, когда он подпал под ее чары, – ответил Карл. – Впрочем, я не стану сплетничать. Оба они были очень молоды. Он, без сомнения, давно забыл о ней.

– Наверное, – согласилась Мэдлин. – Когда я думаю о тех, кем была очарована несколько лет тому назад, я с трудом вспоминаю, какое лицо какому имени соответствует.

– Мы ведь порой совершаем глупости, когда мы молоды, не так ли? – проговорил он, открывая дверь в оранжерею и вводя туда Мэдлин. – Бэкворт совершенно обезумел, когда Дора вышла за Джона Драммонда и уехала с ним отсюда. Он, кажется, решил, что против него устроили заговор. Ему удалось поставить мне синяк под глазом и сломать мне нос. Он сделал бы то же самое со старшими братьями Джона, если бы у него хватило ума не подраться сразу с обоими. Юношеская глупость! – И он весело рассмеялся.

– Боже мой! – воскликнула Мэдлин. – Вы говорите серьезно, сэр? Зачем ему это понадобилось?

– Разве вы не знаете, какая необузданность присуща Бэкворту? – осведомился Карл. Голос его звучал насмешливо. – Впрочем, это было много лет тому назад. Я уверен, что он давно уже научился обуздывать свои порывы. И я думаю, он считал, что его на это спровоцировали. Кажется, он думал, что… Ну, оставим это. Это старая история, и я должен заботиться о репутации своей сестры. Кроме того, вы только что стали женой Бэкворта. Не хочу сплетничать. Уверен, что его новая привязанность далеко превосходит старую. Рассказал же я вам об этом только потому, что все это произошло очень давно, а вы кажетесь мне дамой, обладающей чувством юмора. Давайте переменим тему. У нас есть садовник, который вкладывает в оранжерею всю страсть. Мне кажется, результаты превосходные, не так ли?