Охваченный яростью, Сумрак взглянул на Сильфиду, но увидел, что она кивает. Как она могла быть настолько вероломной? Нова ругала их отца при любой возможности. Все эти годы она жаждала его положения в колонии, и сейчас, всего лишь через несколько часов после его смерти, она пыталась отнять власть у его семьи.

Сумрак повернулся к Австру и увидел на его морде смесь негодования и неуверенности.

— Австр, — продолжала Нова, — я здесь родилась; я знаю эту местность и тех, кто здесь живёт и охотится. Я не хочу красть того, что принадлежит тебе. Я лишь прошу твоего разрешения без происшествий привести колонию в новый дом. После этого место предводителя вновь займёшь ты — оно твоё по праву. Позволишь ли ты это?

Она говорила с такой искренностью и уважением, что Сумрак на мгновение пришёл в замешательство. Действительно ли в мыслях Новы было то, о чём говорила? Может ли Австр сказать ей «нет»?

— Нова права, — внезапно сказала Сильфида. — Сейчас возглавить нас должна она.

— Это решает не молодняк! — резко ответил Австр. — Барат, Сол, вы что скажете?

Сол вздохнул.

— Из тебя выйдет прекрасный предводитель, Австр. Но сейчас слишком рискованный момент, чтобы начинать это. Если ты согласишься разрешить Нове временно возглавить нас, мы с Баратом удостоверимся, что она оставит властные полномочия, как только мы окажемся в безопасности.

— Барат? — спросил Австр.

— Моим советом будет присоединиться к нам на правах старейшины. Нова сильна, у неё хорошие способности; я доверяю ей вести нас, пока длятся трудные времена, и чту её обещания.

Мысли Сумрака вели отчаянную битву. Его кровь жаждала, чтобы брат отказался и возглавил колонию; но он также был испуган, и здравомыслие подсказывало, что сейчас им нужен опытный предводитель. Однако он не доверял Нове. Ему ужасно хотелось, чтобы отец был жив.

— В таком случае я согласен, — сказал Австр. — Нова, я даю тебе своё разрешение вести нас.

— Благодарю, — ответила Нова. — Я благополучно приведу вас всех в новый дом.

Сумрак чувствовал облегчение собравшихся рукокрылов, успокоившихся после обретения предводителя — даже такого, который был столь враждебно настроен по отношению к его отцу. Сумрак не мог смотреть на Нову, когда она обратилась к колонии — колонии его отца.

— Мы узнали, что не можем доверять другим существам, — заговорила Нова. — Нас усыпила ложная доброта. Теперь мы должны надеяться лишь на самих себя. Мы потеряли многих, но наши ряды пока ещё достаточно многочисленны, чтобы образовать новую великую колонию, как только мы найдём себе дом. И я обещаю всем вам, что мы скоро найдём его.

Когда другие старейшины ушли, чтобы поговорить со своими семьями, Австр остался с Сильфидой и Сумраком.

— Жаль, что вы не разбудили меня, — сказал он.

— Времени не было, — ответил Сумрак. — Папа не стал бы останавливаться, а мы не хотели потерять его в темноте.

— Сейчас мне бы хотелось, чтобы вы двое стали членами моей семьи, — предложил Австр. — Вам нравится это предложение?

Сумрак поглядел на Сильфиду, и они одновременно кивнули.

— Спасибо, — сказал Сумрак.

— Вы оба были очень храбрыми, — продолжал Австр. — А сейчас, не могли бы вы показать мне, где наш отец? Я хотел бы взглянуть на него в самый последний раз, прежде, чем мы отправимся в путь.

Пока Хищнозуб и Пантера восхищённо наблюдали, Даний и члены его стаи завалили клыкастого корнееда почти вдвое больше их по размеру. Шестеро гиенодонов работали вместе: один запрыгнул на спину корнееда, а другие в это время нападали с обоих боков — одни из них рвали мягкое подбрюшье, а другие сомкнули челюсти на его шее.

Кровь Хищнозуба стучала в висках, словно в этот момент он охотился сам. Пантеру окружило густое облако аромата её кровожадного восхищения.

Уже два дня и две ночи они путешествовали на север вместе со стаей Дания. Остальные фелиды остались в долине, ожидая возвращения Хищнозуба. Темп движения группы гиенодонов был изнурительным, но Хищнозуб не отступал: он не хотел выглядеть слабым. Хотя он постоянно опасался своих неотёсанных компаньонов, он всё равно ощущал странное удовлетворение.

Пантера вновь шла бок о бок с ним, как в те времена, когда они отправлялись на охоту на ящеров. Он и не думал, что такое может повториться вновь.

Везде, где они проходили, гиенодоны сеяли панику. Многие звери никогда не видели таких свирепых хищников, и бежали, едва они появлялись. Но не все могли убежать вовремя, особенно крупные и медлительные наземные звери.

Поверженный на землю и беззащитный, корнеед лежал на боку; он ещё раз дёрнул ногой, и больше уже не двигался. Даний ослабил удушающую хватку на его горле и вспорол брюхо зверя от грудины до пупка. Его внутренности, раскручиваясь, вывалились на землю.

Даний взглянул на Хищнозуба, сидящего на ветвях.

— Ешь, — позвал он. — Будь сильным.

Пантера уже собралась спускаться, но Хищнозуб рыкнул.

— Нет, — тихо сказал он ей. — Мы сами добываем себе пищу охотой. Мы не должны быть обязанными им. Нам следует быть на равных.

— Ты прав, — ответила Пантера.

— Мы можем поучиться у них, — сказал Хищнозуб. — Тому, как они действуют совместно, чтобы взять крупную добычу; наши Рыщущие тоже так смогут.

Она кивнула.

Он пытался не смотреть на мясное изобилие на земле, но ему было слышно, как шумно кормятся гиенодоны. Казалось, они поедали всё — даже кости и зубы — и ничего не оставляли после себя. Они ели жадно. Набив брюхо до отвала, они облили всю тушу своей мочой, заявляя права на неё, хотя даже не собирались доедать остатки.

Хищнозуб знал, что с этими существами ему следует быть очень осторожным. Если он разозлит их, если он больше не будет им полезен, они могут порвать его на куски в мгновение ока.

Даний был сильным, но глупым. Он был впечатлительным. До тех пор, пока Хищнозуб сможет заставлять гиенодонов считать, что ящеры ещё угрожают им, он будет оставаться полезным для них. Он сможет вести их за собой. Он сможет назначать цену своим услугам.

Ещё совсем недавно Хищнозуб думал, что он может править миром при помощи силы; теперь же Пантера помогла ему понять, что в сравнении с силой хитрость может быть более мощным оружием.

Сумрак пролетел среди верхних ветвей и устремился в небо. Кругом раскинулся лес. Солнце жарко грело его паруса, и он взлетал вверх по спирали, пока горизонт не начал изгибаться. К югу от себя он видел стаю птиц — куда-то направляясь, они то сбивались вместе, то растягивались в цепочку. Здесь он чувствовал, что был заметным — пятно его тёмного тела на фоне светлого неба. Но сейчас ему нужен был хороший обзор.

Он взлетал всё выше.

Далеко на западе была видна бледная голубая полоса океана. Он поискал глазами их остров, но не смог его обнаружить. Затем он развернулся на север — в том направлении его отец вёл свою колонию. Вдали лес сменяли широкие равнины, а за ними земля поднималась, и на склоне он увидел деревья. Может быть, это была какая-то оптическая иллюзия, или же он просто смотрел с высоты, но они казались огромными, высокими, раскидистыми и могучими.

Он сделал резкий вдох. Вид, открывшийся ему, с пугающей точностью совпадал с тем серебристым пейзажем, который являлся ему и в видениях, и во снах.

Держа паруса под углом, он быстро снизился, поглядывая за птицами. Вблизи полога леса несколько из них заметили его со своих насестов и подняли испуганный гвалт, но он быстро порхнул мимо них и спустился сквозь ветви туда, где его ожидала Нова вместе с Баратом, Солом и Австром.

— Что ты видел? — спросил Барат.

Сумрак рассказал им, с трудом переводя дух.

— Они выглядят точно так, как деревья, которые нам нужны. Ни на одном из них нет низко растущих веток. Ни один фелид не сможет забраться по их стволам.

— С такого большого расстояния этого точно не разглядишь, — с сомнением сказал Барат.