О чём же они говорили?
Сумрак продолжал движение, планируя и лазая вместе с остальными рукокрылами его измученной колонии. Они двигались на север. Папа сказал, что не было смысла пытаться воссоединиться с их исходной колонией. Их просто изгнали бы ещё раз. Им нужно было продолжать двигаться, пытаться найти место вдали от любых других рукокрылов, место, где их не знали. «Место, где мы можем избавиться от грехов нашего прошлого», как услыхал Сумрак от печально бормотавшей Новы.
Долгий день подходил к концу. Когда лес изменился, это произошло настолько плавно, что лишь через какое-то время Сумрак — а также любой из остальных рукокрылов — понял, что они внезапно оказались единственными существами на деревьях.
Вначале это чувство было знакомым и приятным, очень похожим на то, как всё было на их острове, но позже Сумрак стал ощущать страх от этой тишины. Её нарушали лишь случайное чириканье птиц, жужжание насекомых и шелест листьев на ветру.
Икарон объявил остановку, и колония расселась на ветвях; кто-то чистился, другие искали воду или пищу.
Сильфида отправилась на охоту. Сумрак спланировал к своему отцу. Он никогда не отлучался от него слишком далеко с тех пор, как они покинули остров.
Всякий раз, когда отец надолго пропадал из его поля зрения, Сумрак впадал в панику. Он не мог точно сказать, боялся ли он того, что может случиться с ним самим, или же с его отцом.
Каждую ночь, пока Сумрак спал, он надеялся, что рана его отца заживёт к утру. Но этого не происходило. Если утро было хорошим, она выглядела без изменений, а если плохим, то хуже, чем была. Но сейчас глаза Икарона выглядели вздутыми и покраснели. У его шерсти появился резкий запах, который не нравился Сумраку. За последние два дня его здоровье заметно ухудшилось, и он значительно чаще объявлял остановки для отдыха.
Сумрак знал, что лучше не спрашивать его, всё ли с ним в порядке. Его ответ всегда был одним и тем же, и Сумрак чувствовал, что терпеть ложь становится всё труднее и труднее. Чтобы поправиться, Папе следовало бы дольше отдыхать, но в данный момент это казалось невозможным.
— Это место выглядит весьма неплохим, — с надеждой сказал Сумрак. Он не понимал, почему оно было заселено не так плотно, но в данный момент причины его не интересовали. Здесь было множество высоких деревьев и огромное количество насекомых, судя по тому, что они видели и слышали.
Небольшое тёмное существо скрылось с глаз на ближайшем дереве. Сумрак слышал шлёпанье шагов и звуки, похожие на шёпот. У него покалывало в шерсти. Он взглянул на отца и увидел, что он также смотрел и слушал.
Краем глаза Сумрак заметил, что нечто двигалось на другом дереве. Он резко повернул голову. Что-то быстро мелькнуло на ветке и исчезло едва ли не до того, как он смог сфокусировать на нём свои глаза. Ему показалось, что это было нечто, бегающее не на четырёх ногах, а на двух. Секундой позже существо появилось из-за ствола и торопливо побежало по ветке у всех на виду.
Это был зверь с серебристой шерстью, размером вдвое крупнее рукокрыла. Его задние ноги были длиннее, чем передние, и хотя он фактически передвигался на всех четырёх лапах, создавалось странное впечатление, будто он шёл только на задних лапах. Существо остановилось и село на свой зад, сложив руки вместе и переплетя пальцы. Пушистый хвост раскачивался из стороны в сторону. Сумрак никогда и ни у одного зверя не видел таких больших глаз: огромные тёмные луны с бурой радужной оболочкой и крупными зрачками. Большие уши с белыми кончиками торчали с небольшим наклоном по бокам его головы.
И внезапно все деревья вокруг них наполнились множеством этих существ, появившихся, словно из ниоткуда, рядами усеявших все ветви и глядящих на рукокрылов. Они совсем не казались агрессивными, а лишь любопытными, но Сумрак не мог не заметить, что его колония была полностью окружена.
— Это бегущие-по-деревьям, — сказал ему отец, а затем выкрикнул слова приветствия.
Одно из этих проворных существ соскочило с ветки и нетерпеливо подбежало к Икарону. Последовал обычный ритуал любезного обнюхивания.
— Я Адапис, — сказал бегущий-по-деревьям. — Добро пожаловать в наш дом.
— Спасибо. Я Икарон, предводитель этой колонии.
Бегущий-по-деревьям с интересом разглядывал рану на плече Икарона, и явно был сильно взволнован её состоянием.
— В неё попала инфекция. Но я могу излечить её. Позволите?
Не дожидаясь ответа, он обернулся к нескольким другим бегущим-по-деревьям, которые сидели ближе всех:
— Соберите ингредиенты! Здесь необходимо лечение.
— Ты очень любезен, — сказал Икарон.
Сумрак не знал, как это существо, возможно, смогло бы вылечить рану у Папы. Раны либо залечивались сами собой, либо уже не залечивались. Всё, что можно было сделать — это держать их в чистоте. Но что сверх того мог сделать этот бегущий-по-деревьям? Но Папа, похоже, верил его словам.
— Пожалуйста, скажи своей колонии, что они могут охотиться здесь, сколько душе угодно, — сказал Адапис. — Думаю, вы увидите, что у нас полно съедобных насекомых.
В течение нескольких минут вернулись другие бегущие-по-деревьям; в их пальцах были зажаты кусочки коры и листьев.
Сильфида села рядом с Сумраком.
— Что тут происходит? — прошептала она.
— Они говорят, что могут излечить рану Папы.
Он с изумлением наблюдал, как Адапис взял тонкий кусочек коры обеими руками и мелко порвал его. Его пять тонких пальцев были удивительно ловкими. Сумрак никогда не видел ни одного животного, которое держит или рвёт что-нибудь так легко. Адапис сунул кору себе в рот и разжевал, и одновременно собрал высушенные листья, измельчил их и насыпал маленькой кучкой. Затем он выплюнул кору на листовую пыль, своими ловкими пальцами смешал всё это вместе и сгрёб обратно в рот, чтобы снова быстро пережевать. Когда все приготовления закончились, Адапис шагнул ближе к Икарону и начал выплёвывать зелёную пасту на его рану.
— Думаешь, это действительно может помочь? — испуганно шепнула Сумраку Сильфида.
Сумрака передёрнуло. Зелёная слизь, стекающая изо рта у Адаписа, выглядела очень похожей на тот мерзкий гной, который уже сочился вокруг раны Папы.
— Не волнуйся, — сказал Адапис после осмотра раны. — Паста будет бороться с инфекцией и поможет глубокой ране заживать быстрее. Ты должен довериться нам. Мы многое знаем о том, что могут сделать растения.
— Это уже начало успокаивать, — сказал Икарон, закрыв глаза и вздохнув.
— На закате мы снова очистим рану и дадим ещё снадобья.
— Спасибо, Адапис, — ответил Икарон.
— И что важнее всего, тебе нужен отдых. Ты и твоя колония — вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите.
Проведя много дней лицом к лицу со своими страхами, Сумрак почувствовал трепет облегчения и благодарности.
Папа быстро заснул. Обычно он никогда не спал днём, и Сумрак понял, насколько сильно он утомлялся и болел в последние дни, заставляя себя двигаться вперёд.
— Давай, поохотимся, — предложила Сильфида.
Сумрак был голоден, но ощущал странную нервозность, покидая Папу. Всю свою жизнь он полагал, что заботливые глаза отца всегда будут приглядывать за ним, чтобы убедиться, что ему ничего не угрожает — и колонии тоже. Но сейчас эти глаза были закрыты, и он выглядел таким уязвимым, что Сумрак чувствовал, что должен был приглядывать за ним.
— Он останется здесь же, когда мы вернемся, — сказала Сильфида. — Идём же.
Сумрак сказал себе, что совершает глупый поступок, но неохотно последовал за ней.
Охота была превосходной. Во всяком случае, насекомых было даже больше, чем на острове, и не требовалось особых усилий, чтобы их поймать. Казалось, что у здешних козявок было мало опыта встреч с воздушными хищниками.
Конечно, бегущие-по-деревьям явно не питались ими, предпочитая плоды и семена, которые росли на деревьях, а особенно — личинок и корни, которые они выкапывали из земли своими ловкими руками. Похоже, они действительно обладали большими знаниями обо всех растениях в своём лесу, и Сумрак видел, как они смешивают их и пережёвывают в пасту, прежде чем съесть. Он даже слегка побаивался их. Только представить себе — как знать всё это; только представить себе, что можно что-то делать собственными руками.
